Падение сквозь ветер - Никитин Олег Викторович (полные книги .TXT) 📗
Валлент потер уставшие глаза пальцами и водрузил последнюю тетрадь Мегаллина на левую стопку документов. Он так устал, разбирая почерк погибшего мага, что никаких других желаний, кроме как упасть на кровать, у него не осталось. Энергетическая разрядка, учиненная им «в гостях», порядком обессилила его; обновленный организм требовал длительного отдыха.
Глава 27. Насилие
На другой день, перед тем как ехать к Танниге, следователь решил навестить Орден. Шею пришлось повязать легким шарфом – воротник уже не спасал – но Блоттер, кажется, все равно что-то заметил или почувствовал и явно испугался Валлента.
– Шуггер уже пришел? – спросил следователь у привратника, задом отступавшего от него по направлению к своей комнатушке. Тот явно жалел, что так некстати оказался в холле, когда магистр вошел в здание. В его «виварии» бушевало зеленое пламя жизненной энергии множества тварей, при появлении Валлента разом проснувшихся. Магистр проник взглядом сквозь стены и выделил наиболее яркое пятно, формой напоминавшее козла – скорее всего, это он и был.
– Да, господин Валлент, он вот уже полчаса как здесь.
– Пойдем-ка к тебе, дружище, – приказал гость, надвигаясь на Блоттера.
– Зачем? – выдавил тот.
Валлент не ответил и толкнул дверь, едва не оглохнув от шквала злобных воплей. Вот уже второй день его занимал вопрос, способен ли он с помощью магии отнять жизнь у живого существа – для начала даже самого ничтожного, вроде таракана. Но выискивать по щелям этих гнусных насекомых было лень, и он остановил внимание на кудлатом козле, бившемся телом о прутья своей клети. Магистр наклонился и схватил зверя обеими руками за рога, прижав мордой к медным прутьям: накопленная за ночь мощь переполняла его.
– Что это вы делаете, господин Валлент? – сдавленно каркнул Блоттер, неосторожно хватая следователя за плечо.
– Отойди, – проговорил магистр, ловя затравленный взгляд замолкшего козла. Борода зверя почему-то тряслась сама собой, и это так насмешило Валлента, что он расхохотался, спровоцировав новый взрыв злобы обитателей зверинца. – Я провожу опыт.
Блоттер смирился и нехотя отошел к своему дивану.
– Тогда ладно, – пробормотал он, – тогда ничего… Для того ведь и держим. Опыт, конечно – дело важное… И не только козлика можно… – Прикрывая лояльными фразами собственный страх, он занялся своими «делами» – начал бессмысленно передвигать пакеты с кормом, какие-то ящики и прочую чепуху, стараясь не смотреть в сторону гостя, а через минуту и вовсе предпочел выйти вон.
Магистр, забыв о привратнике, сосредоточился и мысленно проник в зеленую оболочку твари, прикидывая, как лучше всего пробить в ней брешь и заставить истечь в пространство или, еще лучше, прямо в руки экспериментатора. На память пришли слова Мегаллина о слиянии четырех стихий, которое привело к глобальному оттоку ауры от всего живого, оказавшегося вблизи вихря. Нет, призвать одновременно все четыре компонента магии не получится, и Валлент попробовал хотя бы просто откачать часть энергии из козла, как он уже проделывал с летучей мышью и Амаггетой. Но его собственная жизненная оболочка активно отторгала козлиную ауру, и после нескольких безуспешных попыток магистр оставил свою затею.
Никакого желания встречаться с Шуггером у него не было, поэтому он вышел из Ордена и вновь оседлал Скути, оставленную им перед зданием. Объяснение неудаче с умерщвлением козла пришло быстро: его собственный организм был так переполнен силой, что в подпитке за счет чужой ауры не нуждался. А потому и отверг предлагаемою «пищу». Следовательно, ссейчас уже можно не тянуть к себе чужую энергию, а отдавать свою – желательно собрав ее в короткий, тугой удар. Он удовлетворенно похвалил себя за догадливость, когда вспомнил о своем вчерашнем посещении Наддины и «разговоре» с ее незадачливым сожителем. После длинной ночи силы магистра вновь бурлили в нем, время от времени пробуждая неясные желания, давно им забытые, а «фурункулы» пузырились, алчно впитывая мощь мироздания. Однако Валлент пока не решался верить собственным ощущениям – тем более, что плоть пока не подтверждала своей готовности к действиям. Пожелтевшую шею он еще вчера смазал целебным составом, не желая заработать заражение крови, однако новая мазь, похоже, и не думала бороться с «гноящимися» бугорками: очевидно, из них сочился вовсе не гной, а некая неведомая, внешне напоминающая его субстанция. Впрочем, магистр подозревал, что вливавшаяся в шею сила сама по себе несла некий очистительный заряд, препятствовавший развитию заразы.
«Как-то встретит незнакомого человека Таннига? – думал он, сворачивая на Восточную улицу. – Прогнать меня я ей не дам, а против крика довольно будет и платка».
Странное равнодушие к ходу собственного расследования вот уже несколько дней – с того самого момента, как он понял, что близок к повторению великого открытия Мегаллина – постепенно овладевало им. Казалось очевидным, что именно вивисектор Шуггер, движимый какими-то своими мелкими, гнусными побуждениями, ухитрился прервать славный путь талантливого мага. Так ничтожная, но смертельно ядовитая змейка способна неожиданно напасть из травы на человека и убить его одним укусом своего мелкого, но переполненного смертью зуба. И Шуггера, подобно этой змее, следовало раздавить. Однако остатки здравого смысла, не замутненные осознанием собственного величия, помогли следователю отложить на время вынесение приговора. Пожалуй, пока божественная суть Валлента не стала очевидной для всех, стоит обзавестись достаточными доказательствами Шуггеровой вины.
С каждым шагом лошади он чувствовал, как невидимая энергия, истекающая на него из глубин мироздания, смещается в его пах, все более настойчиво теребя и пробуждая его потухшую мужскую силу. Изумленный, Валлент вдруг понял, что вновь способен овладеть женщиной. «Что ж, Таннига будет кстати», – подумал он и ухмыльнулся, не без интереса представляя себе распластанную жену Шуггера, незнакомую и потому пока лишенную индивидуальности – просто характерный женский силуэт, и только.
Магистр расфокусировал взгляд, презрительно всматриваясь в копошащихся за стенами, в подвалах домов и на помойках людишек, собак, кошек и крыс. Они даже не подозревали, что мимо них проезжает самый обыкновенный с виду человек, которому вскоре предстоит стать Богом. «Пусть я не буду первым, – согласился с мимолетным внутренним замечанием Валлент, – но первый пал от руки убийцы, и никто не вернет его из могилы, даже тот, о котором на каждом углу твердят сектанты. Что ж, мне нужно будет показать им, на что я теперь способен». Валлент заставил себя вернуться к нормальному зрению и сформулировать ближайшую задачу: выяснить, каким образом Мегаллин оживил свое семя. Отвечая на этот вопрос, попутно в качестве маловажной задачки следователь рассчитывал разоблачить убийцу.
Вообще, многочисленные женщины «в окружении» погибшего мага, поначалу озадачивавшие Валлента, к данному моменту уже казались ему чуть ли не единственным необходимым элементом опытов с магией третьего уровня.
Шуггер жил достаточно скромно, занимая один из одноэтажных домиков на Восточной улице. В последние годы этот район населяли преимущественно бывшие крестьяне. Коренных жителей здесь с особой жестокостью выкосила прошлогодняя эпидемия холеры. Не забывшие о своих сельских привычках, новые обитатели притащили с собой или где-то украли мелкую домашнюю скотину и птиц, выпуская последних не только во дворы своих обветшалых домов, но и на пыльную улицу. Присматривали за живностью грязные «крестьянские» дети, зачастую прикрытые лишь рваными тряпками.
– Эй, дядя! – крикнул Валленту низкорослый мальчишка, скучавший под воротами. – Дай дукатик!
Одна из его куриц всполошенно прянула из-под копыт Скути, бестолково кудахтая. Магистр оживился и протянул к парню правую руку, шевеля губами недавно освоенное им заклинание прямого вихря. Обрадованный мальчишка было вскочил, надеясь заполучить монетку, но в этот момент поток воздуха, смешанный с пылью, закружил его, захватив в свою орбиту курицу и несколько фунтов мелкой пыли и мусора. Из тугого воздушного водоворота раздался невнятный вопль, быстро стихший, и Валлент милостиво пробормотал нейтрализующее заклятие. Вихрь медленно рассеялся, оставив после себя бесформенную кучку рук, ног, перьев и грязи. Худая грудь и лицо «крестьянского» ублюдка были расчерчены красными полосами и дырками, явно оставленными куриным клювом: очевидно, обезумевшая птица, слабо квохтавшая тут же, молотила им направо и налево.
