Затмение луны - Ходжилл Пэт (читаем книги txt) 📗
Торисен лежал на своей койке. Руки его были связаны, между зубов засунут кусок тряпки. Несомненно, Бур был близок к тому, чтобы утопить своего лорда, пытаясь разбудить его с помощью ведра воды. Верховный Лорд медленно ворочался, лицо его побледнело, глаза закатились, из-под полуоткрытых век виднелись голубоватые белки с красными прожилками.
Ардет присел рядом и осторожно откинул с высокого лба мокрую прядь.
– Мой бедный мальчик. Бур, он был так же плох, когда вы с Харном разыскали его тогда в Южных Пустошах?
– Нет, лорд, – ответил Бур. – Сейчас гораздо хуже: сюда добавился и Тентир, и отравленные кошмары.
– Перед тем как мы вставили ему кляп, он бредил о тенях с золотыми глазами, – сказал вольвер, – и опять упоминал яд. Яд в вине. Бур говорил мне о Тентире. Может ли быть это как-то связано с нападением вирмы?
– Возможно. Старые песни рассказывают много странного о влиянии яда вирмы. Конечно, его можно достать и тут, в Ратиллене, и он мог скрутить Верховного Лорда в этот узел галлюцинаций, особенно если отраву долгое время понемножку подмешивали в вино. Сколько ты уже служишь хранителем кубка лорда, мальчик?
Донкерри отпрянул, моргая и заикаясь:
– Я н-ничего н-не делал, милорд! Я не мог бы! Я принадлежу ему!
Ардет холодно оглядел его:
– Это был всего лишь вопрос. Не принимай все на свой счет, мальчик.
Торисен неразборчиво, полузадушенно промычал что-то. Его зубы впились в тряпку, голова замоталась по подушке.
– Опять начинается, – хрипло сказал Бур.
Ардет удержал голову юноши. Он медлил. Потом, сгорая от любопытства, осторожно извлек кляп. Все напряглись, не зная даже, чего, собственно, ожидают. Торисен удивил всех. Тихо и быстро он забормотал всего лишь одно слово, повторяя его снова и снова:
– … нет, нет, нет, нет…
Холодные серые залы – уже не совсем пустые. Смутные фигуры стоят по углам, сидят в заплесневелых креслах. Они ужасающе худы. Движутся лишь глаза, провожая Джейм и ее эскорт теней. И девушка смотрит на них. Наверняка она уже видела эти истощенные лица на мертвых портретах в главном зале Мастера. Потом легкий ветер переменился, и все они исчезли.
Теперь на стенах колыхались гобелены, столь ветхие, что сквозь них проглядывала древняя кладка. Истончившиеся ковры тоже не скрывали плит пола. Шаги Джейм звенели, будто она идет по голым камням. Одурманенные чувства показывали, что нечто порхает вокруг нее, не отбрасывая тени на холодный пол. В ушах звучало тихое, но страстное шипение:
– Плетущая Мечты, Жница Душ! Предатель, будь проклята…
Лохмотья одежды, изможденные лица – они еще более неотчетливы, чем те неподвижные фигуры; но Джейм теперь видела, что это были те же люди, только моложе и менее истощенные. Их тонкие, как веточки, руки были сложены в древний знак, указующий Темных, обвиняя ее.
– Нет! – закричала она, пытаясь схватиться за них. – Это была не я! Я никогда не причиняла вам вреда, никогда… – Но сквозняк изменился слова, и они растаяли в ее руках, как туман.
Пальцы теней тянули. Золотые глаза пылали.
– Зачем ты зря тратишь время, непослушная девочка? Мертвые мертвы. Идем, идем, идем.
Она шла, прихрамывая и запинаясь. Яд в крови, должно быть, открыл ей пучину прошлого, – смотри, но не прикасайся. Если так, то призрак здесь она, привидение из будущего, плывущее сквозь густую пелену теней.
Еще залы, еще комнаты. Они прошли большие покои, в которых пол не достигал стен, оставив лишь маленький островок посередине. В яме что-то лениво шевелилось. Поднялось омерзительное зловоние, и раздался звук, будто кто-то монотонно забормотал ругательства. Джейм, забеспокоившись, остановилась. Что-то такое вертелось в памяти, что-то о клетке без решеток, но имелся ли в виду этот голый остров или вонючая яма вокруг него – и для кого клетка? Проводники стали вновь нетерпеливо подталкивать девушку, и она продолжила путь.
Снова комнаты, опять залы. При каждом дуновении ветерка появлялись и исчезали проблески призрачной жизни.
Еще одни покои, мрачные, с высокими сводами. Их дальний конец упирается в гигантское железное лицо, во рту которого гудит пламя. Огонь высекает красные искры из висящего на стенах оружия. Мгновение – и доспехи грудой пыли осели на пол, лицо заржавело и лишилось носа; но на наковальне перед забитым золой ртом лежит меч.
Воздух вокруг него колеблется от жара, сплетая витые узоры на только что выкованном лезвии, словно торопясь вдохнуть в него жизнь.
Они покинули комнату, прошли по коридору, свернули за угол и спустились по лестнице в главный зал Дома Мастера.
Джейм помедлила на пороге. Она наверняка только что слышала слабый отзвук музыки. Вот опять – тишайший шепот. Бледные цветные пятна двигались вдоль стен огромного темного зала, а в центре на полу мерцало что-то белое. Женщина танцует? Волны силы исходили от нее, тянулись, просили еды. Музыка споткнулась, и все краски стали серыми.
Теперь Джейм поняла. Память Дома хранила многое, но это было самым первым, самым черным.
– Не надо! – закричала она и рванулась вперед, пытаясь схватить Плетущую Мечты за руки. Один миг ей казалось, что она и правда поймала что-то. Слабо светящееся лицо повернулось к ней и растаяло – своим броском Джейм подняла ветер.
– Прошлое невозможно изменить.
Джейм обернулась на тихий, но ясный голос. На лестнице кто-то стоял. Сквозь него видны были ступени, но его присутствие ощущалось куда ярче, чем остальных предметов в безбрежном зале. Он выглядел высоким и гордым, блистал величием прежних дней, но тени, падая, не встречали сопротивления тела, и лица его не было видно.
– Я пойду вперед, чтобы подготовить путь, – сказал он. – Погоди немного и иди за мной.
Он пошел наверх. С каждым его шагом Джейм видела удаляющуюся фигуру все отчетливее, словно он поднимался из колодца прошлого, приближаясь во времени, хоть и отступая в пространстве. Вспыхнула серебром левая рука, и дверной проем скрыл фигуру. Звуки шагов эхом продолжали звенеть в голове Джейм.
Милостивые Трое, Геридон.
Джейм хотела бежать прочь, но попала прямо в руки золотоглазых проводников. Они набросили на ее плечи плащ.
– Вот, вот! Подарок, дитя, живая фамильная собственность!
Плащ был сделан из черных гадючьих кож, сшитых друг с другом серебряной нитью. Змеиные хвосты, связанные узлом под подбородком, извивались. Ощущение кошмарного сна выросло снова, переполнив девушку. Наверняка так уже было раньше. Они поведут ее вверх по лестнице, она поднимется за Мастером туда, к красным лентам, а там…
В зале был еще один призрак. Джейм видела его неотчетливо – он стоял в тени у дальней стены. Чем-то он отличался от других, но ее рассеянный разум не мог уловить чем. Остальные тоже видели его. Они стали перешептываться, словно ветер пробежал по камышу, потом задребезжал звоночком смех:
– Гляди, дитя, гляди, подарок твоему суженому! Танцуй с нами, танцуй для нас и отнеси этот увядший цветок своему лорду!
Она не хотела. Это было неправильно, неправильно, но одна тень сорвала с нее плащ, а остальные окружили, сверкая жадными золотистыми глазами, их бесплотные пальцы поглаживали кожу. Она не хотела – и все-таки сделала. Тело запылало. Почти не контролируя себя, она начала двигаться, очерчивая первые линии танца, который она никогда не доводила до конца. Его сила, распускалась в ней. Следовать танцу, быть танцем! Вначале тени скользили с ней, дотрагиваясь до нее, и она касалась их, но потом она закружилась одна, изменяя сам воздух плавными жестами.
На краю танца кто-то стоял. Призрак. Танец потянулся к нему, дразня, соблазняя. Танец чувствовал, чего хочется тому больше всего – принадлежать, получить наконец место и имя. Танец не раздавал обещаний, но щедро рассыпал намеки. Качнуться, повернуться, взмахнуть руками. Он и представить себе не может, насколько всецело можно принадлежать. Душа – такая малая цена за абсолютное признание, глубочайшее внутреннее удовлетворение. Да и что хорошего в душе? Она только отягощает. Джейм может забрать ее – так легко. И она голодна, ей так хочется этого. Но… но… Но это неправильно.
