Голос во тьме (СИ) - Танго Аргентина (лучшие бесплатные книги txt) 📗
Бреннон осторожно отодвинулся.
— Не так же сразу, — сказал он, стряхивая завораживающее действие этого фанатичного взора. — Хотя бы не на улице.
По лицу пиромана скользнула ехидная усмешка.
— Что, в допросной? Снова призовете на помощь ведьму?
Бреннон задумчиво посмотрел на него.
— Неужели вас так часто били, чтобы получить ответ, что вы отвыкли от нормальной беседы?
Усмешка Редферна исчезла, губы и зубы сжались так, что желваки проступили. Бреннон ждал злобной колкости, но лицо пиромана вдруг снова изменилось.
— Вы правда не догадывались, что она со мной сделает? — неожиданно мягко спросил он. Комиссар тяжко вздохнул и зашагал к увиденному на углу кэбу, чтобы ехать в департамент.
— Нет, — буркнул он. — Мне жаль. Я не учел. То есть из головы вылетело. Какого черта вы шарились по моему месту преступления?
— По вашему месту преступления? — со смехом вскричал Редферн. — О, какая прелесть! — и ловко вспрыгнул в кэб. Бреннон не успел возмутиться, как пироман промурлыкал: — Но я никогда не отвечаю, когда ответы вытаскивают силой, запомните это, а все, кто пытался, поплатились.
Комиссар с тоской понял, что Редферн уже не отстанет.
— Ну что вам? — кротко спросил Натан. С другой стороны, это хороший шанс выудить из пиромана какое–нибудь неосторожное признание. Но как это невовремя! Разум комиссара все еще занимала Полина Дефо, и когда пироман наклонился к нему и прошептал «Ну же, спрашивайте!» — Натан ощутил скорее раздражение. Кэбмен громко свистнул, причмокнул, и лошадь потащила кэб по густой февральской грязи.
«К тому же козыри надо выкладывать осторожно», — подумал Бреннон — у него их было два: слова Джен о родстве пиромана с Лонгсдейлом и то, что сказала Валентина о воздействии портала на Редферна.
— Когда вы тут появились? — спросил комиссар.
— Что? Нет! — со смехом воскликнул Редферн. — Это не то!
— Я вас буду спрашивать о том, что мне нужно и как мне нужно, — с расстановкой сказал Натан. Пироман сжал губы, сердито втянул носом воздух. — Вы либо отвечаете, либо выходите.
— Со мной вы не так говорите, — прошелестел Редферн. — Я не вызываю у вас сочувствия?
— А должны?
Пироман отодвинулся, блестя темными глазами из глубины кэба на комиссара.
— Глаза у вас человеческие, — сказал Натан. — Или вы притворяетесь?
— Вы можете определить нечисть и нежить по глазам, — с удивившей Бреннона долей восхищения ответил Редферн, — но не догадываетесь, кто я?
— Нет. Расскажите, — безразлично сказал комиссар и откинулся на спинку сиденья. Пироман помолчал, поглаживая трость, а потом вдруг выдвинул из ножен сверкнувший зеленым клинок.
— Я — тот, кто создает это все, — просто сказал Редферн. — Все эти консультантские инструменты, партии амулетов, оружие, зелья, ингридиенты, составы. Все, что им нужно.
— Вы?! — подавился воздухом Бреннон. Если кэб вдруг рухнул в преисподнюю, он бы не был так потрясен. Из всего, что приходило ему в голову, последнее, о чем он думал, что пироман… что это он… Редферн убрал клинок в ножны и вытащил бумажник, а из бумажника — какое–то письмо.
— Видите? Это заказ на партию амулетов от чар принуждения.
Комиссар выхватил у него бумажку. Совпадало все, вплоть до числа амулетов и даты.
— Но это же… — потерянно выдавил Натан. — Это же сколько времени…
— У меня долгая жизнь, — холодно сказал Редферн. Внезапно он вырвал из пальцев комиссара бумагу, скомкал, отшвырнул и рывком подался вперед: — Только этого мало!
— Почему? — спросил Бреннон; темные глаза напротив зажглись безумным фанатичным заревом.
— Потому что этих тварей легионы! Вы прикоснулись лишь к краю, увидели крохотную часть — но вы даже не знаете, в страшном сне не сможете увидеть, сколько их ползает по нашей земле! Сколько нежити караулит нас в темноте, сколько нечисти грызет себе лаз с той стороны — и сколько… — Редферн задохнулся. Его лицо матово побледнело, на скулах пылали пятна, пальцы конвульсивно сжались на руке комиссара.
— Сколько же мразей и выродков ежедневно взывают к ним! Невольно или нарочно, они тащат их сюда, и чем больше таких эдмурских крушений, чем больше чумных бараков, где тысячами в муках умирали люди… чумных бараков! — пироман вцепился в плечо Бреннона: — Да знаете ли вы, какой ад в них творился?! Видели вы хоть раз, как крик этих несчастных наконец раскалывает небо у вас над головой, и тогда… тогда… вы видите своими глазами то, что не в силах представить даже в преисподней!
— Что вы увидели? — тихо спросил комиссар.
— Портал, — прошептал Энджела: его взгляд как будто снова обратился в прошлое. — Воронку над этим проклятым островом, и это я… я… о Боже, если бы я знал!
— Вы открыли его?
— Ни одному человеку не под силу открыть такое, — чуть слышно ответил Редферн. Бреннон чувствовал мелкую дрожь его рук и такое частое биение его пульса, словно жилы вот–вот прорвут кожу. — Десять тысяч, Боже мой! Десять тысяч умирающих в мучениях, чумных, едва зараженных и здоровых, виновных лишь в родстве с больными…
— О Господи, — пробормотал комиссар. Кэб наконец остановился, и возница нетерпеливо стучал рукояткой хлыста в стенку. — Уймись! — рявкнул Бреннон, и стук прекратился.
— Потому консультантов недостаточно, — прошептал Энджел. — Слишком мало! Нужно другое…
— Что другое? — спросил Натан, уже опасаясь, что Редферн бредит.
— Организация, — неожиданно четко, хоть и еле слышно отозвался пироман. — Не одиночки, но армия. Те, кто знает, кого можно обучить… люди.
— Нда, — заключил Бреннон. В темных, влажно блестящих глазах Энджела под полу–опущенными веками мелькнула тень фанатичного пламени, и он вдруг цепко сжал руку комиссара. Хватка была как у тигра.
— Поэтому мне нужны вы, — сказал Энджел. Его глаза, в которых сосредоточилась вся его жизнь и сила, были горящими, как угли, на мертвенно–бледном лице. — Вы соберете мне армию.
Комиссар в глубоком оцепенении сидел в своем кабинете и тупо смотрел на кучку отчетов. Войдя в департамент, он велел дежурному собрать детективов и полицейских в комнате совещаний, машинально довел до их сведения новости по делу, машинально раздал поручения и, не выходя из прострации, написал Бройду короткий рапорт о допросе Полины Дефо. Теперь, сидя над стопкой отчетов Бирна, Галлахера и практикантов Кеннеди, Натан чувствовал себя так, словно вот–вот впадет в эту самую кому. Он уже принял стакан виски, но действия не заметил. Наверное, нужна бочка.
«А ведь Пегги общается с ним почти каждый день!» — с ужасом подумал комиссар. Как?! Пироману удалось довести его до умопомрачения за считанные минуты, а что ж бывает при регулярном общении?!
Бреннон не успел задать ему ни одного вопроса. Разрушив его картину мира, пироман посидел около комиссара с минутку, распахнул дверцу и был таков. Судя по воплю кэбмена — не расплатился. Когда комиссар смог пошевелиться и вылез наружу, от Редферна остались только следы в грязном месиве. Преследовать его Натан не стал. Ему хотелось хоть немного побыть среди нормальных. Даже если они и не совсем люди.
Но все же что–то не позволяло Бреннону сказать, что пироман вконец рехнулся. Во всяком случае, теперь Натан знал, почему Энджел ведет себя как фейри из холма, о которых ему баяла бабка, упирая на то, что все они слегка безумны. Едва ли кто–то, переживший нечто подобное, сохранит рассудок неповрежденным.
Нахмурившись, комиссар отодвинул отчеты. Подобное… картина наконец начала сходиться, хотя консультант в нее по–прежнему никак не вписывался.
«Но если оставить его в стороне, — подумал Бреннон, — все довольно ясно».
Если, как и говорила Валентина, Энджел перенес воздействие стихийно открывшегося портала, то теперь Натан знал, как это случилось. То есть… комиссар попытался расставить все по порядку и понял, что поспешил насчет ясности. Остров? Какой остров? Десять тысяч больных чумой? Да Господи, когда все это было?! Бреннон знал о редких вспышках чумы, но чтобы десять тысяч…
