Лестница в Эдем - Емец Дмитрий Александрович (читать книги бесплатно полностью без регистрации txt) 📗
– Обман! Вот смотрите! – крикнула она, двумя пальцами срывая с цепи зуб.
Зуб этот она показала сперва Арею, а затем, вытянув руку, Прасковье, сбежавшей с помоста. Арей вгляделся в то, что сжимали пальцы валькирии, и нахмурился.
– Вот собака! Я же говорю: не в медовухе тут было дело! – пробурчал он, с гневом разглядывая единственно уцелевшую подошву от сапога Гопзия.
Несмотря ни на что, темная и светлая волны продолжали медленно сближаться. Ирка, стоявшая рядом с Бэтлой, вскинула копье, выискивая глазами цель. Ей было очевидно, что если где-то на линии волны соприкоснутся, общей схватки не миновать.
Дафна выхватила флейту, прикрывая Эссиорха и Корнелия, которые за локти уже оттягивали Мефа поближе к линии светлых. Сам герой, хотя упорно и пытался вызвать отвоеванный меч, был сейчас не в том состоянии, чтобы им грамотно воспользоваться. Он хоть и пытался демонстрировать воинственность, был так слаб, что у него отнял бы сабельку полуторогодовалый младенец.
Ромасюсик повизгивал и метался, пытаясь передать приказ Прасковьи, однако к Ромасюсику прислушивались не больше, чем к мухе, которая пытается сесть на микрофон после окончания концерта. Некий потный и краснолицый тартарианец, поставивший на Гопзия полсотни эйдосов, небрежным толчком в грудь сшиб Ромасюсика с ног.
– Требую мой выигрыш! Буслаев валялся, и его хотели добить! Остальное меня не волнует! – рявкнул он.
Крик его был поддержан множеством других, сходных, с той только разницей, что ставившие деньги на Мефа платить отказывались и в свою очередь требовали свой выигрыш.
– Мерзость какая! Глотки друг другу за десяток эйдосов перегрызть готовы. Не думала, что стражи мрака сами искушаются пороками, которые выпускают в мир, – презрительно сказала Хола.
Подмосковная валькирия Гелата, стоявшая рядом с занесенным для броска копьем, коротко оглянулась на нее:
– Ты еще скажи, что на ликероводочных заводах работают исключительно трезвенники, а кассирам неинтересно получать зарплату, потому что держать деньги в руках им на работе надоело!
Массивный клинок Арея, до того направленный на валькирий, опустился, на несколько секунд замер вертикально, после чего, описав полукруг, нацелился в грудь тотализаторщику.
– Тихо! Все высказываются по очереди! Кто там больше всех выступал? Давай ты! – рявкнул он.
Быстроглазенький поступил мудро. Достав из кармана узкие треснутые очочки, он водрузил их на переносицу, деловито посмотрел на меч Арея и заявил, что уступает трибуну следующему оратору.
– Я просто пытался довести до вашего сознания мысль, что убивать Гопзия валькириям было необязательно. Факт нарушения правил честного боя надо было сперва доказать в установленном порядке, – добавил он, виляя голосом, как пес хвостом.
Подхлестываемый кнутом воли Прасковьи, Ромасюсик вновь робко попытался что-то вякнуть и получил несколько адресных пинков. Шоколадный юноша ябедливо скользнул между двух охранников и, размазывая по лицу шоколадные слезы, жалобно уставился на хозяйку.
Прасковье не понравилось, что ее никто не слушает, а на Ромасюсика все орут. Она нетерпеливо рванула его за плечо и вскочила на помост. Воспаленные и покусанные губы вспыхнули алым. На правой скуле мигнуло ржавое пятно.
– Ложись! – громким шепотом сказала Улита и тотчас, ничего больше не поясняя, первой поспешно бросилась на землю.
Дафна, доверявшая здоровому чувству самосохранения Улиты, мгновенно последовала ее примеру, потянув за собой Мефа.
Эссиорх же с Корнелием замешкались, словно молодые и сильные лоси, которые не очень-то верят, что их может сшибить хиленький стовагонный товарняк. И, как оказалось, напрасно.
Прасковью окутало пульсирующее темное облако. Она что-то беззвучно крикнула, исказившись лицом. По всей немаленькой площади точно громадной метлой провели, сметая все живое и неживое, что на ней было, к центру. Вихрь, которому невозможно было противостоять, пронесся на высоте метра от земли. Не пострадал лишь тот, кто догадался броситься на землю, как Улита.
Эссиорха с Корнелием сшибло и, вертя, зашвырнуло в кучу, где уже было с полсотни темных стражей, с десяток светлых и валькирия Бэтла, у которой в одной руке было копье, а в другой палка копченой колбасы. Сложно сказать, зачем Бэтла вообще ее извлекла. Возможно, на нервной почве, а может, в качестве дополнительного оружия.
Остальные же валькирии сумели как-то удержаться, прибегнув к способу Улиты.
Мгновение – и все затихло. С торжеством обозрев поле боя, которое, вне всякого сомнения, осталось за ней, Прасковья спрыгнула с кресла и за ухо подняла с земли присевшего Ромасюсика.
– Дуэль была честной! Гопзий первым нарушил правила. Валькирии имели право сделать то, что сделали! Своим именем и именем Лигула приказываю всем темным отбыть в Тартар! Новые распоряжения получите от Лигула на месте! – молодым петушком звонко крикнул Ромасюсик.
Ему наконец удалось передать приказ хозяйки, за который он уже был награжден пинками.
Первым команде Прасковьи подчинился быстроглазенький, сообразивший, что приказ повелительницы мрака (да еще с удобной ссылочкой на Лигула) – прекрасный повод слинять, забыв вернуть эйдосы, врученные ему для пари.
Остальные темные стражи тоже не заставили себя ждать и с воплями стали телепортировать, горя желанием догнать быстроглазенького и намекнуть ему, что он поступает непорядочно. Некоторые для большей убедительности даже извлекли из ножен мечи.
Спустя минуту площадка опустела. Все темные сгинули. Исчезла и Прасковья с Ромасюсиком. Напоследок Прасковья подошла к Мефу, и, коснувшись его руки, огненно глянула ему в лицо своими раскосыми, широко расставленными глазами.
– Я рада, что выиграл ты. Гопзий уже начал мне надоедать! До скорой встречи, отважный завоеватель! – сказал Ромасюсик.
Озвучено это было таким вялым и тусклым голосом, что Меф не усомнился: сам Ромасюсик желал бы встретить его лишь в одном месте: в гробу в белых тапочках.
Напоследок, уже исчезая, шоколадный юноша успел еще вякнуть что-то марципановно-ехидное и показать язык цвета несвежей пастилы, надолго забытой в пакете.
На площадке остались только светлые, валькирии и Арей с Улитой.
– Я доволен. По-моему, получилось интересно, – оценил Корнелий.
Он не вставал с земли и сидел, скрестив ноги по-турецки.
– Можно спросить, что именно тебя заинтересовало? – с досадой спросил Эссиорх.
Он ушиб колено и теперь задумчиво сгибал и разгибал ногу, проверяя, насколько работоспособна вся эта конструкция.
– Ну как? Когда взрывается бомба, взрывная волна раскидывает всех в сторону, противоположную центру взрыва. Так? А когда выходит из себя Прасковья, все происходит строго наоборот. Всех сгребает в одну кучу. Эффект пылесоса, я бы сказал. Это потому, что мрак – пустота, да?
Корнелий задумался, пальцами бережно сняв с языка песчинку.
– Я вот что думаю: может, рискнуть взять у нее телефончик? Ну не сейчас, а вообще когда-нибудь? – продолжал он.
Эссиорх посмотрел на него через плечо и сразу отвернулся.
– У тебя все в роду были нормальные? – спросил он.
– Это такой вежливый наезд на моего дядю? Хорошо, я спрошу у него в письме, если это тебя так волнует, – невинно удивился Корнелий.
К Мефу, успевшему уже поняться, подошел Арей. То, что вокруг были одни златокрылые, смущало его мало. Светлые никогда не нападают без предупреждения или со спины. В этом их слабость и одновременно – истинная и бессмертная сила.
– Ты все же жив, синьор помидор! Ну-ну… Признаться, я доволен, – сказал он, ухмыляясь.
– И что вы думаете? Как я сражался? – спросил Меф.
Он уже слегка отдышался и теперь горел желанием услышать хоть какую-то похвалу.
– Тебе как: врать или не врать? – уточнил Арей.
Мефу поневоле пришлось выбрать второе, хотя самолюбие и склонялось больше к первому.
– Как старая бабулька, которая размахивает газетой, пытаясь подшибить на лету муху! Большего позорища я давно не видел. Хотя Гопзий, если разобраться, дрался еще позорнее. У вас был не бой, а разборка двух подвыпивших инвалидов в подземном переходе!
