Железный Грааль - Холдсток Роберт (читать хорошую книгу .txt) 📗
– Антиох, чтоб я так жил, смех и слезы! Это ты, Антиох! Сколько лет прошло, а ты все тот же! Разбери-ка мой след на песке, а потом пойдем, посмотришь, что я построил! А это что? – Он склонился над гривой лошадки, с любопытством заглядывая с лицо голой Ниив, которая выходила из воды, держа над головой сухую одежду.
– Моя подружка, – сказал я юноше.
Ниив за моей спиной хмыкнула. Кинос взглянул недоуменно, потом рассмеялся:
– Ах ты бродяга! Она молоденькая. Кажется, понимаю. А если и нет, что за важность? Идемте посмотрите, что я построил. Идите оба.
Ниив обогнала меня и уцепилась за хвост лошади. Кинос вел нас в свои новые, странные владения. Ниив бегло говорила на его языке и по дороге что-то шептала ему, но он прислушивался только, как я пробираюсь по камням, оглядываясь, чтобы я не отстал, хотя не забывал сияющими глазами поглядывать на девушку.
С нашей тропы только раз открылось море и прибрежная полоса. Сверху я различил лик Медузы, вычерченный следами лошадиных копыт. Кинос перехватил мой взгляд.
– Знак моей матери! – крикнул он через плечо. – Не знаю, что он означает, но мне нравится его рисовать. Ей по нраву змеи, и змеиный яд, и странные травы. Мать сберегла меня от великой опасности. Она не раз защищала меня, и брата тоже. Дает нам напиток, который уносит к звездам, Антиох! Мать помогла мне добраться до звезд!
– А где теперь твоя мать? – дерзко спросил я на ходу.
– Давно умерла, будь блаженно ее сердце. Но она спасла мне жизнь. И брату тоже. Какой-то человек принял вид моего отца и хотел убить нас. Это было давно, в великом городе Иолке. Мы были еще детьми.
Он перевернулся в тонком седле, усевшись в странной позе, но вполне уверенно.
– Мать надежно спрятала нас. Брат решил уйти из потайного места, а я согласился остаться, подождать Ясона. Я знаю, он придет за мной. Я звал его. Ты был моему отцу другом. Посмотри же, что я для него построил.
Он снова сел как положено, пнул лошадь в бок и поскакал вперед. Ниив, спотыкаясь, бежала позади. Сообразив, что лошадь может и лягнуть, она оставила в покое хвост несчастной скотины. Я догнал ее, и она тут же повисла на мне:
– Куда мы идем?
У меня не нашлось для нее слов ободрения. Я сказал только:
– Шаг за шагом в место, где темнее, чем в царстве Персефоны.
– Не понимаю. Кто такая Персефона?
– Не важно. Просто смотри и слушай. Ты можешь заметить вещи, которые ускользнут от меня.
– О чем это вы болтаете? – крикнул, оглянувшись, нетерпеливый юнец. В его голосе не прозвучало особого любопытства.
Я ответил, что нам за ним не поспеть. Он ухмыльнулся, придержал лошадку и повел нас через оливковую рощу вдаль от моря.
Немного погодя он соскользнул наземь, отбросил в сторону шлем и встал, с видимым удовольствием разглядывая нас. По-моему, он сразу заметил, что чернота волос Ниив – подделка, зато ее светлые глаза явно волновали его.
– Здесь надо поосторожнее, – предупредил он. – Впереди опасная долина. Держитесь как можно тише. Вы услышите грохот кузницы, но не обращайте на него внимания. Мне следовало бы поступить так же, но, увы, я не сдержался, и теперь в лесах и ущельях бродят весьма неприятные твари.
Ступая по узкой тропке, мы замечали, что за нами следят. Преследователи были осторожны, и лишь изредка мы видели мелькнувшую за кустами пасть, то блестевшую бронзой, то подернутую зеленью меди. Звука кузни я так и не услышал, зато уловил запах окалины и горячие порывы ветра из близких мехов. Шорохи лесных обитателей были едва различимы, но Ниив шепнула мне в ухо:
– Слышится мне, они зовут его по имени.
Добравшись до конца этого неуютного ущелья, Кинос оглянулся с явным облегчением:
– Они так одиноки… Некоторые забредают к пределам этого мира, но вечно их тянет вернуться ко мне.
– Кто это? – спросил я, припомнив медную пасть, схватившую ворона у границы Страны Призраков.
– Дикие друзья, – отвечал он. – Я плохо понимал, что делаю, когда пожелал им появления. Мне так нужны были друзья… Но вот что я хотел вам показать. Глядите…
И он, взяв лошадку под уздцы, провел нас чуть дальше.
Мы вышли из леса к высокой скальной стене, тянувшейся в обе стороны. Скала была исчерчена продольными полосами, напоминавшими доски корабельного борта.
Задохнувшись от удивления, я осознал, что вижу перед собой именно борт корабля.
Кинос ласково коснулся влажной щеки Ниив, потянул ее за длинную прядь и обернулся ко мне, указывая на скалу:
– Узнаешь?
– Корабль?
– Отцовский корабль! Точно как я видел его в гавани: огромный корабль – корабль аргонавтов! Войди в него, Антиох. Войди и вспомни. Вот что я сделал для отца!
Сооружение было невероятной величины. Чем ближе мы подходили, тем дальше оно разрасталось вширь и в вышину. Огромный глаз глядел с носа, ряд круглых щитов вдоль борта являл изображения, в которых удавалось различить гидру, циклопов, шлемы, ящеров, всадников, китов… все жутко искажено – но узнаваемо.
Кинос стреножил лошадь и провел нас к дверце в каменном борту. Мы ступили туда, где на Арго скрывался корабль в корабле, в тайник, где части старых кораблей, составлявших сердце Арго, были вделаны в его киль. Не знаю, знал ли об этом Кинос, но эта часть его гигантского строения изобиловала резными кораблями, флотом в боевом построении, высеченным в камне. Рядом выпрыгивали из каменных волн рыбы, над палубами кружили морские птицы.
Каменные люди сидели на веслах. Каждый был ростом с дерево. Он вырезал их из белого камня. Каждый сжимал кожаный валек весла, но в уключинах не было самих весел.
Мы словно шли через храм великих богов, меж изваяниями могучих напряженных гребцов. На корме, перед гигантской статуей богини, боролся с непокорным веслом кормчий. Его небритое лицо выражало мрачную решимость.
Нельзя было не узнать в нем Ясона. Так же как в узких холодных глазах кормового изваяния нельзя было не узнать Медею.
Кинос поднял руку, указывая на аргонавтов.
– Я вырезал их по памяти, хотя многие исчезли до моего рождения, и я дал им лица других людей. Но смотри: вот Тисамин, а там Антигос. Тот, что с арфой, – Орфей. А там, в львиной шкуре, – Геракл. Я слышал все рассказы отца, запомнил все имена. Я знаю каждого аргонавта, пусть и не со всеми знаком. Видишь ту сидящую фигуру? Это Финей. Я больше всего любил слушать про Финея. Он предал богов. Они ослепили его и мучили, но он не терял надежды. Он знал, что спасение придет. И избавление ему принесут люди, а не боги. Отец оставил его на острове, избавив от мучительниц, но я поместил Финея на корабль. Ну вот. Как ты думаешь, ему понравится?
– Ты мог бы сам узнать. Твой отец в бухте, на своем новом корабле.
Кинос покачал головой, потер руку об руку. Лицо вдруг застыло в тоске.
– Это не мой отец. Меня предупредили остерегаться обмана. Двойник отца преследует меня, желая погубить. Настоящий отец вернется. Я узнаю его, когда увижу. А тому человеку я не причиню вреда, пока он остается на корабле.
Я не успел возразить – Ниив шепнула мне:
– Я вижу Аталанту и Гиласа… но где же ты?
Ее простое замечание заставило забыть о том, что говорил Кинос, – если и вправду этот юноша был сыном Ясона.
Она была права. На скамьях не было фигуры последнего аргонавта – моей фигуры. Я прошелся между рядами гребцов, вглядываясь в каждое лицо, вздрагивая, когда старые друзья словно подмигивали мне, словно оборачивались мне вслед, стараясь сбросить каменную оболочку ради дружеского приветствия.
Антиоха не было. Не было Мерлина. Не было волшебника. Но была одна пустая скамья.
Кинос наблюдал за мной выжидательно и, кажется, с беспокойством. Я крикнул ему:
– Место для меня ты оставил, но оно пустует!
– Оно не пустовало, – откликнулся он. – Честное слово. Твоя статуя была лучше всех. Я так старался! Ты единственный смотрел вперед. У остальных, ты, верно, заметил, глаза опущены.
– И что случилось?
Он подошел ко мне, заговорил тише, взглянул озабоченно:
