Мартовские дни (СИ) - Старк Джерри (лучшие книги без регистрации .TXT) 📗
— Обожди малость, — Кириамэ забрал у царевича фонарь, подошел к крашеной суриком двери и негромко ударил согнутыми пальцами по доскам. — Стойте покуда там.
Створка распахнулась почти сразу. Словно обитатель пристройки стоял прямо за ней и, затаив дыхание, терпеливо дожидался стука — или того, что незваные гости вскорости уберутся восвояси. Узрев на пороге нихонского принца во всем его сосредоточенном великолепии, Аврелий малость оторопел и оцепенел на пороге.
— Мои извинения за столь поздний и неожиданный визит, — церемонно произнес Кириамэ, на крохотную долю вершка склонив голову. — Возникла необходимость срочно задать несколько вопросов.
— А… э-э… Мне? То есть э-э… входите же, — наконец опомнился эллинский книжник, пошире распахнув дверь. Он видел, что Кириамэ пожаловал к нему не в одиночестве, однако двое сопровождающих принца держались в отдалении, у покатого схода на улицу. Подступающая тьма не позволяла разглядеть их лиц.
Стройная, плавно движущаяся фигура Ёширо исчезла в узком дверном проеме.
— Теперь и мы пожалуем, — понизив голос, прошипел царевич, соскакивая на землю. — Могли бы просто войти и спросить, так ведь нет — за каким-то лядом Ёжику втемяшилось, чтобы мы глянули со стороны! Никак заподозрил что?
— Тише, — напомнил Гай.
— Да я и так крадусь тише мыши!
— Мыши не топочут елефантами и не бухтят на всю улицу.
Препираясь шепотом, они толкнули незапертую дверь, оказавшись в узких и темноватых сенцах и чудом умудрившись ничего не свалить. Занавешенный ситцевым отрезом малый коридорец вел из сеней в горницу. Пересвет осторожным, скользящим шагом двинулся вперед, стараясь, чтобы под ногой не заскрипели старые половицы и не подвернулось какого-нибудь битого горшка. Боком подобрался к ветхой занавеси и чуть отодвинул складки в сторону. Увидел небольшую, чистенькую горницу с положенными столами-лавками-сундуками и высоким двойным поставцом переписчика под окном. На наклонной доске, придавленная шнурами с тяжелыми подвесами, лежала толстая развернутая книга, на столике — сшитая из множества листов тетрадь и многоразличный приклад для работы писца. В горницу выводили два дверных проема. Один с дверью, другой просто задернутый холстиной — видимо, почивальня.
Кириамэ присел на табурет, привычным движением оправив неразлучные мечи, чтоб рукояти не впивались под ребра, а окованные темной бронзой оконечья ножен не цеплялись за все подряд. Аврелий стоял посередке, заложив руки за спину и чуть покачивался с пяток на носок.
— Поздний час, а хозяин не спешил отойти ко сну, — едва уловимо прошелестел Гардиано.
— Может, заработался. Видишь, книжица открытая…
— Алёна? — озадаченно повторил эллин. — Ну конечно, я помню Алёну. Очень целеустремленная девушка. Поразительная тяга к познанию мира за пределами родного дома, обычно несвойственная местным женщинам. Знаете, боярин Савва взял Алёну в семью после трагической кончины ее родных. О ней заботились, конечно, но у бедняжки совсем не было подходящих собеседников. От скуки и душевного томления она взяла за привычку приходить сюда. Могла целый день тихонько сидеть в уголке и читать труды о земном устройстве и дальних краях. Потом ее просватали, и круг ее интересов сменился. Теперь она хотела больше узнать о разумном ведении дома и… гм… в общем, о близких отношениях мужчин и женщин. Рождение и воспитание детей, как стать доброй женой и прочие полезные для ума юницы вещи. Говорите, она пропала? Будет жаль, если с ней случилось дурное. Такая милая девица, толковая и шустрая разумом…
— А когда она бывала здесь в последний раз? — спросил Ёширо. Эллин в задумчивости поскреб короткую, фигурно остриженную бородку:
— Седмицу назад, или чуть более… Заглянула ненадолго, ничего не купила и сразу ушла, вроде как поспешала куда-то.
На протяжении гладкого, без малейшей запинки рассказа Аврелия ромей беспрестанно переступал с ноги на ногу, и сам того не замечая, порой толкал царевича плечом. Пересвет в досаде шикнул на него, не помогло. Гардиано совался вперед, колыхая и без того едва державшуюся на паре гвоздей занавеску, клонил голову то на одну сторону, то на другую, вслушиваясь в бойкую речь книжника.
— С той поры вы ее не видели? — не отставал нихонский принц. — Ни один ваш посетитель не обмолвился о том, что девица бесследно сгинула невесть куда? Мне вот сказывали, якобы ваше с ней знакомство было самой доподлинной дружбой единочаятелей. Неужели вас совсем не беспокоило, отчего ваша добрая знакомая давно не радует вас занимательными беседами?
— Эммм, — наконец-то смешался и засуетился с ответом Аврелий. — Здешние нравы довольно строги… Я решил, отчим прослышал что-то от сплетников и воспретил падчерице ходить в лавку. Или Алёна так увлеклась подготовкой к грядущей свадьбе, что ей стало не до нас…
— Вспомнил, — очень спокойно объявил Гай. — Ну конечно же.
Он откинул занавеску и вошел. Пересвет шарахнулся следом — ибо какой смысл таиться в коридорце в два аршина шириной, в полсажени длиной? Повернувшийся на шорох ткани и звук шагов Кириамэ на миг досадливо скривился, словно надкусил кислого яблочка. Мол, чего ворвались без спросу, зачем помешали? Эллин в явном смятении от такого числа поздних и незваных гостей под своей крышей попятился к стене, уперся в нее лопатками и затылком. Впрочем, узрев Гардиано, он малость переменился в лице, исполнившись сперва брюзгливой желчности, а затем — хмурой настороженности.
— Я все ломал голову над несообразностями, — ромей обращался к Кириамэ, словно бы не замечая книжника. — Не мог понять, кто и откуда мог так много разузнать обо мне, чтобы поведать вам. Но услышал голос и сообразил. Минувшим летом этот человек побывал в Ромусе, однако именовался там Авлом с эллинского острова Тринакрия. Он приобрел довольно шумную известность, ибо сумел возмутить своими яростными речами эллинскую общину и тех, кто почитает за величайшее оскорбление то, что их земли некогда были завоеваны и присоединены к Италике. Дело дошло до швыряния булыжниками, перегороженных улиц и стычек с городской стражей. Кое-кого из крикунов отправили за решетку и позже осудили — на денежную виру или работы в пользу города. Особенно рьяно и крикливо Авл с Тринакрии выступал против Сесарио Борха. Как против потомка былых завоевателей и против того, кто возымел намерение воссоединить распадающуюся Италику в единое целое.
— Борхе никогда не было дела до Италики, разделенной или цельной! Этот бешеный мечтал только об одном — провозгласить себя единоначальным королем, прибрать к рукам Ромус и залить его улицы кровью, — запальчиво возразил Аврелий. Обвинение в том, что он именуется поддельным именем, эллин пропустил мимо ушей. Или это обстоятельство его совершенно не волновало — в отличие от судьбы лежащего за тридевять земель города. — Ибо по-иному Борха править не умеют и отродясь не способны! Все, что они несут с собой — не возрождение, но разрушение и погибель!
Аврелий неожиданно ткнул пальцем в растерянно моргавшего царевича:
— Я же предостерег вас. Не поддавайтесь обману, не впускайте в свой дом этого человека, не оказывайте ему покровительства. В трудный час он с легкостью бросит вас на произвол судьбы. Он столько клялся в верности семейству Борха, но спросите, где он был в миг гибели своего господина? Даже любопытно, солжет он или скажет правду?
— А? — окончательно запутался во взаимных и маловразумительных обвинениях Пересвет. Гардиано отвердел скулами и словно бы погас взглядом. Ничего не ответив на яростный выпад эллина, он обманчиво равнодушно и сдержанно обратился к Ёширо:
— Скажи, о жизни и смерти Сесарио Борхи вы тоже впервые услыхали здесь, в книжной лавке?
— Да, — кивнул нихонский принц.
— Не припомнишь, как именно была описана вам кончина Борхи?
Ёширо мимолетно пробежался пальцами по обвитой ало-черным шнуром рукояти катаны, сосредотачиваясь, дабы слово в слово повторить некогда услышанное:
— Аврелий сказал, якобы некто подстерег Сесарио Борха в безлюдном и уединённом месте за пределами Ромуса и выстрелил ему в спину. Из лука или самострела, надо полагать. Почтенный Аврелий намекнул, что этим загадочным «кем-то» вполне мог быть ты, хотя и не привел убедительной причины, зачем бы тебе убивать собственного покровителя.
