Летопись Третьего мира. Ч.1. Огни Ринеля (СИ) - Версон Мария (читать книги полностью .TXT) 📗
- О Богиня! - Чуть ли не взвизгнул он, перед тем как Стижиан сжал ладонь в кулак и сфера погасла.
- Ой... - На его лице появилась кривоватая виноватая улыбка. - Это было неожиданно.
- Не делай так больше! - Крикнул медиум и полез на стол, чтобы открыть окно.
- Не делай? - Возмущению монаха не было предела. - А как тогда я научусь это контролировать?
- О Богиня! - Амит поднял глаза на лампу под потолком, - скажи мне, что он не собирается тренироваться со мной!
- А что тебе не нравится? Я научусь сдерживать силу огня... может быть даже смогу отделить силу монашескую от силы феникса, а ты научишься общаться с великим духом!
Амит косо посмотрел на него:
- А если ты меня случайно спалишь?
- Тео всегда говорил: "с перепугу учишься всему". Разве могу я позволить тебе умереть у меня на глазах?
- Не убедительно. - В этот момент, опаленная потоком огня лампа в последний раз скрипнула и упала вниз.
Город Осфити встретил монахов мерзким мелким дождем и поездом, который задерживался почти на три часа.
Делать нечего - придется ждать. Будучи людьми образованными, они решили первым делом посетить городскую церковь, где хранится один из четырнадцати осколков Северной Звезды - священное и исторически важное место.
Дело было не только в том, что посещать городские церкви является святой обязанностью каждого монаха, но и в том, что церковь Осфити не раз мелькала в рассказах монтерских мастеров, и создавалось впечатление, что это - самая красивая церковь на свете.
- Что-то в городе не так. - Заметил Амит, едва монахи вышли из вагона поезда. Мерзкий дождь беспокоил его в последнюю очередь, дело было в людях: их было слишком много даже для ночной пересадки: повсюду стояли, сидели и лежали мужчины, женщины и дети. Голодные, измученные, кто-то в порванной одежде и без обуви, кому-то повезло больше. Они занимали все место под огромным навесом, куда не доходил дождь. - Не слишком похоже на процветающий портовый город, не так ли?
Стижиан молча кивнул и накинул на голову капюшон. Раньше монах любил ночь - никто толком не видел его черных глаз и весьма спокойно с ним разговаривал, однако теперь белое кольцо на его глазах светилось в темноте и приходилось отпускать веки, чтобы не выдавать себя.
- Мне кажется, я знаю кто виноват в страданиях этих людей. - Пробубнил он достаточно громко, чтобы сквозь дождь друг его услышал.
- Не понимаю о чем ты? - Амит озирался по сторонам и не видел ничего, что могло дать объяснения.
- Посмотри вперед, на высокие ворота. Нет, не туда, а на выход с вокзала.
Амит присмотрелся, но разглядеть не смог - дождь, ночь и клубы пара, расходящиеся от поезда, скрывали все. Однако медиуму хватило смекалки, чтобы понять что там - инквизиторы.
- Что им нужно в торговом городе?
Стижиан пожал плечами и повернулся к Амиту: на нем был почти новенький плащ с белой полосой, который, казалось, только что был сшит и не был ни в одном бою...
- Да, ты правильно подумал. Я его заказал по окончании обучения и с тех пор...
- Ты хоть драться не разучился? - С серьезным сомнением в голосе поинтересовался Стижиан, громко хрустнув пальцами.
- А что, думаешь, придется?
- Нет, конечно, нет, просто двое мужчин пройдут через этот пост охраны, и никто не обратит внимания на то, что один из них отдаленно напоминает монтерского монаха, - Амит даже не обиделся, - а другой...
- В плохом настроении. Пошли.
Чтобы там не творил совет инквизиторов, магистров и сенат, а стоило людям, прячущимся под навесом от дождя, увидеть белую полосу на темно-коричневом кожаном плаще, как они встрепенулись, стали толкать друг друга в бок, и в их глазах засияло нечто, что с невероятным усилием пытались задушить церковники - надежда:
- Репутация есть репутация. - Пробубнил Стижиан, и кончики его губ изогнулись в легкой улыбке.
- Клятва есть клятва. Мы никого не можем убить, ты забыл?
- Я помню.
Инквизиторов оказалось всего трое, остальные семь человек - просто послушники, хотя некоторые из них были старше обоих монахов вместе взятых. Они стояли у высоких широких ворот так, словно только что выбрели из бара: громко болтали, что-то пили, далеко плевались, в общем делали все то, чего на посту делать никак нельзя.
Лишь один их них, самый молодой из послушников, мальчишка лет пятнадцати, стоял смирно и вглядывался в темноту. Большая часть пассажиров, приехавших на том же поезде, что и монахи, шли в другую сторону и пересаживались на другие поезда. Мимо поста, где стояли инквизиторы, редко кто проходил.
Завидев двух людей, юноша тут же встрепенулся и сделал шаг вперед, но не успел он открыть рот, как инквизиторы замолкли и самый старший из них, Хав Ист, положил руку на плечо мальцу и сам вышел вперед:
- Амит, помнишь, что говорилось в книжках о глазах феникса? - до поста оставалось всего несколько метров.
- "И бежали в ужасе враги, увидев бездну в его глазах..." Ты об этом?
- Да... Может, проверим?
- Хех, а как же твое нескрываемое желание вернуть мне прежнюю форму? Жирок, там, согнать...
- Успеется.
- Вы двое! - Гаркнул Хав, обращаясь к монахам. - Остановитесь! Эта форма... - Он окинул взглядом плащ Амита. - Вы арестованы!
- Что, оба? - Возмутился Стижиан, - я вообще не с ним!
- Ты! - Он подошел к нему и сдернул с его головы капюшон. - Ты... Слепой что ли? Открой глаза!
Вокруг Амита выстроились четыре послушника, вооруженные палками, отдаленно напоминающими дубины.
- Хорошо. - Стижиан открыл глаза и увидел, как мокрый от дождя, высокий и, возможно, сильный инквизитор в серых одеждах хватает ртом воздух, как его глаза налились кровью и наполнились ужасом.
- О Богиня! - Завопил он, сделав несколько непроизвольных шагов назад.
Стижиан посмотрел на всех, кто стоял на посту, и с каждым из них встретился взглядом: они замерли, окаменели:
- Лгут книги, - сказал Амит, - "в ужасе" - да, "бегут" - явно нет.
- А ты бы смог бежать или вообще шевелиться, увидев, скажем, Млинес, когда та по-настоящему не в духе? - Стижиан собрал промокшие насквозь волосы и выжал их, словно полотенце.
- Вспоминая свой первый боевой опыт... Да, бегать я умею хорошо. Клятый дождь.
Они прошли мимо поста, где окаменевшие от страха инквизиторы не могли и шевельнуться, и вышли в город.
- Интересно, а при посадке на следующий поезд, ты так же будешь проходить?
Не смотря на ночь и проливной дождь, который с минуты на минуту должен превратиться в ливень, на центральной площади Осфити собралось невероятное количество народу. То были рыбаки, их жены, военные, стражи города, нищие, приезжие и немыслимое количество представителей церкви.
Протискиваясь сквозь толпу людей, монахи никак не могли понять, что же происходит, но до них доходили обрывки чьих-то словно бы предсмертных криков, которые вырывались из уст оратора вместе со слезами:
- ... И конца этому не будет!! Пока мы ещё живы!!... Сколько можно терпеть лишения?..
Это был голос мужчины, который надрывался, стараясь перекричать шум дождя и гул толпы. Он стоял на ступенях Одиннадцатой Святой Церкви и кричал, кричал, кричал. Подойдя поближе, Стижиан и Амит услышали следующие речи:
- И они называют себя слугами Богини? Величайшего Божества, принесшего себя в жертву ради того, чтобы даровать нам Святое Учение? Эти кровопийцы, убивающие наших братьев и сестер? Лжецы, утверждающие, что ими покровительствует сама Богиня?!
Это кричал старец, одетый в священнические одежды сплошь белого цвета. Он держал в руках четырнадцатигранную звезду, а значит он - настоятель правоверной церкви, и скорее всего - глава Одиннадцатой Святой Церкви.
Сразу не было заметно, но седовласый старец был весь перепачкан кровью, которую почти смыли капли дождя, а там, чуть позади него, ещё несколько служителей церкви возились над телом ребенка, из-под ног которого тек кровавый ручей:
