Уснуть и только - Лампитт Дина (читаемые книги читать онлайн бесплатно txt) 📗
– Нет, в феврале должен родиться ребенок, и Ричард из осторожности держит ее взаперти, так, по крайней мере, мне говорили.
Дженна с трудом выбралась из постели.
– Я должна приготовить кое-какие настои, чтобы облегчить ей роды. Агнес отнесет их в Бэйнден. Сомневаюсь, что Дебора примет что-нибудь из моих рук.
Бенджамин удивленно качнул головой.
– Никогда не думал, что ты хорошо относишься к Деборе Мейнард – и вдруг ты встаешь с постели, чтобы приготовить для нее лекарство, когда сама еле жива.
У Дженны был немного виноватый вид.
– Иногда я чувствую себя так, словно украла тебя у Деборы, и мне кажется, будто я у нее в долгу.
– Как ты могла подумать такое? Я пришел к тебе по своей собственной свободной воле.
– Конечно, – кивнула Дженна, коротко засмеявшись. – Конечно, по своей. Это я просто так сказала.
Азарт погони, желание отведать свежего мяса, удовольствие от скачки по зимнему лесу завели охотников, преследующих белого оленя, довольно далеко от Глинда, откуда они выехали рано утром, радуясь возможности глотнуть свежего морозного воздуха после душной, задымленной атмосферы непроветриваемых комнат.
В этот день они долго скакали по заснеженным полям, переливающимся всеми цветами радуги под темно-красным зимним солнцем, вброд преодолевая шумные ручьи и речушки. Следуя за разгоряченными гончими, охотники оказались неподалеку от Бивелхэмских владений Герберта Морли и, прежде чем они успели сообразить это, пересекли границу Хокесден-Парка, древнего охотничьего заповедника сэра Джона Валье.
Они увидели, как олень, перемахнув ручей, исчез среди деревьев позади старинного охотничьего домика.
– Вперед! – закричал Герберт, взмахнув затянутой в перчатку рукой. – Мы слишком долго за ним гнались, чтобы теперь позволить ему ускользнуть. За мной!
Всадники и собаки темной лавиной скатились с белого склона и отважно вступили в ледяную воду. Лошади фыркали, собакам кое-где приходилось пускаться вплавь.
– Роберт! Где ты, дружище? – окликнул Герберт, обернувшись через плечо, и его младший брат с радостью подумал, что теперь трудно себе представить, что каких-то полгода назад Герберт был опасно болен.
Догнав брата, он поехал рядом с ним, пригибаясь в седле, чтобы уклониться от заснеженных пушистых веток. Олень каким-то таинственным образом исчез – на снежном покрове не было видно никаких следов.
– Чертова тварь, – выругался Герберт, остановившись и приподнявшись в стременах – ему показалось, будто сбоку мелькнуло что-то белое.
Повернув, они снова бросились в погоню, и Роберт подумал, долго ли еще это может продолжаться – силы оленя, за которым они гнались целый день, казались неиссякаемыми.
Роберт увидел, что Герберт вдруг опять остановился, вглядываясь в видневшееся впереди темное строение, четко выделявшееся на ярко-белом фоне. Присмотревшись, Роберт увидел, что это кузница, и удивился, хотя кузницы не были редкостью в их богатых железными рудами краях, о существовании этой он до сих пор и не подозревал.
– Что это такое? – спросил немного опередивший его Герберт.
– Обычная деревенская кузница, – пожал плечами Роберт, подъехав к брату.
– И в ней кузнец, – добавил Герберт. – Но какой странный тип, посмотри!
Братья увидели стоящего возле горна монаха в грубой рясе.
– Эй, кто там! – громко закричал Герберт. – Откуда вы здесь взялись?
Испугавшись неожиданного крика, лошадь Роберта вдруг взвилась на дыбы, застав всадника врасплох, и он, не сумев удержаться в седле, плюхнулся на твердую обледеневшую землю, вскрикнув от боли. Наклонившись, Герберт протянул руку и помог брату встать.
– Кто он такой? – спросил Роберт.
– Не знаю, – задумчиво отозвался Герберт. – Он не ответил на мой оклик, только повернулся и взглянул на меня. Его глаза сверкали, как два белых солнца. Никогда в жизни не видел ничего более страшного.
– Я не успел разглядеть его, – признался Роберт. – Что ты имеешь в виду – сверкали, как два солнца?
– Именно то, что я сказал. Из его глаз исходил ослепительный, непереносимый свет. Если бы я верил в подобные вещи, то решил бы, что это призрак.
Вздрогнув, оба мужчины повернулись, чтобы еще раз взглянуть на кузницу – и не увидели ее. Неведомо откуда взявшийся в это время года туман, вдруг заклубившийся со всех сторон, скрыл от них таинственное строение.
– Ну вот, придется возвращаться с пустыми руками, – огорчился Герберт. – В такой туман не поохотишься.
Но он ошибся. Когда, руководствуясь гомоном голосов, братья выбрались из чащи и присоединились к остальным охотникам, то увидели, что олень лежит на земле, а из раны на его белой шее струей бьет кровь.
– Он выскочил из лесу прямо на нас, – пояснил егерь. – Сам полез к нам в руки.
Роберт отвернулся. Что-то в печальных глазах умирающего животного напомнило ему выражение лица Деборы, когда он видел ее в последний раз. Роберту отчетливо припомнился яркий летний день, когда он, полный радужных надежд, с алым пером на шляпе, прискакал из Глинда для того, чтобы узнать, что Дебора стала женой Ричарда Мейнарда.
Роберт продолжал думать о ней и вдруг, не поверив своим ушам, услышал голос своего брата, обращавшегося ко всей компании:
– Сегодня переночуем в Бэйндене. Это всего в миле отсюда, а уже нет сил возвращаться в Глинд сквозь такой туман.
Роберт неохотно кивнул. Он предпочел бы больше никогда в жизни не встречаться с Деборой. Опустив плечи, он последовал за братом, чувствуя себя обманутым и безнадежно отчаявшимся.
В эту морозную январскую ночь ветер кружил вокруг Бэйндена, завывая почти человеческим голосом. Плотно обернув шаль вокруг своего располневшего тела, Дебора пошла проверить, хорошо ли закрыты окна.
Дебора всегда ненавидела ветер. Он казался ей живым существом, диким зверем, который, обхватив дом лапами, терзал зубами крытую тростником крышу и иногда рычал и фыркал в трубу.
Завершая обход, она на минуту присела передохнуть возле очага. Ребенок, который со дня на день должен был появиться на свет, бился и прыгал у нее под сердцем в неистовом стремлении поскорее увидеть мир взамен надоевшего ему тесного и темного обиталища.
Дебора гадала, кто это будет: мальчик, такой же избалованный и испорченный, как отец, или девочка, которая может унаследовать душу одной из двух Дебор, таящихся в теле ее матери.
Там, снаружи, ветер пел свою бесконечную заунывную песнь. Встав, Дебора направилась в комнату господ Глинда. Оглянувшись, она заметила свое отражение в большом зеркале, когда-то привезенном сюда Гербертом Морли. На нее смотрело испуганное, затравленное существо, постоянно преследуемое мыслью о том, что под этой же телесной оболочкой таится другое, порочное и опасное, способное в любую минуту вырваться наружу.
– Я – мать этого ребенка, – громко заявила Дебора, положив руки на свой выпуклый живот.
И вдруг увидела, как исказились ее черты, и на лице проступило то самое страшившее ее выражение хитрости и порока.
– А я в этом не уверена, – произнес голос, в котором Дебора с ужасом узнала свой собственный. – Я больше сделала для того, чтобы он появился на свет, чем ты, глупая, плаксивая девчонка.
Разрыдавшись, Дебора вылетела из комнаты, бросилась вниз по лестнице и вдруг ощутила дуновение леденящего холода. Остановившись, она увидела, что навстречу ей поднимается служанка в старомодном белом чепце, из-под которого выбилась прядь блестящих темных волос.
– Зачем вы туда идете? – поинтересовалась Дебора. – Там, наверху, все в порядке.
Служанка не ответила, только улыбнулась странной печальной улыбкой – улыбкой, пригвоздившей Дебору к месту.
– Кто вы? – прерывающимся от ужаса голосом спросила она.
Снова молчание – и затем на глазах Деборы женщина исчезла, растаяла, как дым. В комнате никого не было, только потрескивали поленья в очаге, да снизу доносились чьи-то голоса, прислушавшись к которым, Дебора почувствовала себя еще хуже.
