Дракон Фаунил - Худ Дэниел (лучшие книги .txt) 📗
А что могли означать кровь девственницы и второе заклинание, предназначенное не для перемещения предметов, а для того, чтобы делать эти предметы незримыми? Похоже, он наткнулся на еще какую‑то тайну, лишь косвенно связанную со смертью Тарквина. Слишком уж много разных деталей вращается вокруг одного и того же стержня. Лайам вообще стал опасаться, что таинственная незнакомка, кутающаяся в глухой плащ, не более чем обычная горожанка, чьи шашни, наряду с их последствиями, касаются только ее. Ну, и еще, разумеется, любовника, от которого она залетела. И мужа, если он в курсе и есть.
Некоторое время Лайам размышлял, не махнуть ли ему рукой на Неквера и не позволить ли Кессиасу объявить Лонса виновным. Актерского ножа и серьезного мотива для преступления вполне хватало, чтобы покончить с красавчиком, а Лайам всегда мог сказать Роре – если ему вообще придется что‑то ей говорить, что он ничего не сумел поделать.
В конце концов Лайам похерил эту идею, и вовсе не потому, что чувствовал себя чем‑то обязанным танцовщице. Впрочем, он признавал что должен ради нее попытаться вытащить Лонса, но истинная причина была иной. Лайаму про сто хотелось выяснить, кого же взял в любовницы Фрейхетт Неквер. Ему хотелось сравнить эту особу с Поппи, чтобы понять, каковы его шансы на… а, собственно говоря, на что?
К тому моменту, как промокший, недовольно ворчащий эдил ввалился в приемную караулки, Лайам уже более‑менее определился, что он ему может сказать.
– Небо взяло и раскололось, а боги решили наплакаться досыта, чтобы как следует вымочить землю! – пожаловался Кессиас, отряхивая воду с плаща и бороды. К присутствию Лайама эдил отнесся как к чему‑то само собой разумеющемуся. – Я за вами посылал, но вас не оказалось дома. Неужто после утренних переживаний вам захотелось прогуляться?
– Ну, мне досталось не так уж крепко, как казалось сначала, – отозвался Лайам, поднимаясь с места. И я успел выяснить кое‑что.
– По правде говоря, у меня тоже есть новости. Если, конечно, вам это интересно.
Лайам кивнул. Он снисходительно относился к попыткам Кессиаса его обставить.
– Давайте‑ка поначалу пройдем внутрь, – сказал эдил. – Мне нужно хлебнуть чего‑нибудь для согрева.
Лайам двинулся следом за Кессиасом в караульное помещение. По сути дела, это была казарма. Под стенами стояло несколько грубых коек, а к стенам были приколочены вешалки, на некоторых и сейчас висели плащи и шляпы. В углах стояли алебарды, а посреди центральной площадки, забросанной тростником, красовалась солидная бочка. Лайам заметил в дальней стене массивную дверь, окованную железом, – там начиналась тюрьма.
Помещение обогревали два огромных, напоминающих пещеры камина. Тот самый стражник, который столь любезно оставил Лайама дрожать в холодной приемной, возился сейчас у одного из них. Завидев Кессиаса, стражник ограничился приветственным кивком. Эдил кивнул в ответ и направился прямиком к бочке, прихватив с какой – то койки пару жестяных кружек. Кессиас склонился над бочкой, потом протянул одну из кружек Лайаму.
Полагая, что там окажется пиво, Лайам сделал большой глоток. И просчитался. Бочка была заполнена чем‑то существенно более крепким, и Лайам едва не задохнулся, когда огненная жидкость обожгла ему горло. Кессиас сделал аккуратный глоток и прищурился, наблюдая за муками неосторожного сотоварища.
– Вы бы лучше пили помалу, Ренфорд.
Кашляющий и отплевывающийся Лайам дал понять, что полностью с ним согласен.
– Ну так вот, значит, что удалось разузнать мне. Гериона сказала, что Виеску действительно бывал в ее заведении – раз, а может быть, два, но это было давно, два года назад. Чего он желал и что делал – этого Гериона не вспомнила. Ей и так пришлось залезть в свой архив и просмотреть пару учетных книг, чтобы сыскать крохотную отметку о посещении. Значит, грехи нашего маленького аптекаря ее не очень‑то впечатлили.
– Однако даже один‑единственный визит в этот дом мог весьма и весьма впечатлить самого Виеску. И настолько, что он впоследствии мог решить подыскать себе что‑то еще. Ведь женщины Герионы обходятся дорого, верно?
– Еще бы! Там же одни принцессы или королевы!.. – расхохотался эдил. Впрочем, это не помешало ему с жадностью подхватить мысль Лайама. – Так вы думаете, что он где‑нибудь нашел себе развлечение подешевле и теперь то грешит, то терзается в смертных муках?
– Для этих терзаний есть основания. Всякий, кто разузнает – или уже знает – об этом, может держать Виеску в руках. Он ведь имеет возможность в одно мгновение сокрушить репутацию ревностного почитателя Урис, которой пользуется аптекарь, – ведь верно? И тем самым уничтожить Виеску как личность – ведь для него собственная набожность имеет очень большое значение, разве не так?
Кессиас снова расхохотался, на этот раз словно бы изумляясь словам Лайама и, слегка посмеиваясь над собой.
– Да вы не ищейка, Ренфорд, вы прямо‑таки провидец. Вы – орел, что взирает с небес на мелких людишек и читает в сердцах их, словно в открытой книге. Итак, у нас появилась уверенность, что таинственная особа имеет возможность влиять на Виеску. И что дальше?
– Да ничего, собственно. Нам нужно знать, чего она от него хотела помимо сантракта и почему. А узнаем мы это лишь после того, как выясним, кто она такая. – Лайам помолчал, потом добавил, сделав вид, будто разговаривает с собой: – И кажется, я знаю, как это сделать.
Кессиас приподнял лохматую бровь и вопросительно посмотрел на Лайама, приглашая того объясниться.
– Возможно, я ошибаюсь, но мне кажется, что эта дама должна сегодня вечером встретиться со своим благодетелем. И мне хотелось бы подобраться как можно ближе к месту их встречи.
Лайам не стал объяснять, на основании чего он пришел к такому выводу. Если окажется, что между таинственной женщиной и смертью Тарквина никакой связи нет, то вовсе незачем сообщать кому бы то ни было о том, что Неквер изменяет своей жене.
– Чтобы проникнуть в самую глубину ее души и извлечь на белый свет ее сокровенные тайны? Тогда вам захочется прихватить с собой спутника – верно?
– Нет, – медленно промолвил Лайам. – Как я уже сказал, я могу ошибиться, а я предпочитаю ошибаться в одиночестве, без свидетелей.
Кессиас зашелся смехом, затем обошел стражника, продолжавшего возиться с огнем.
– Хорошо сказано, Ренфорд! Ей‑ей, хорошо! Я предпочитаю ошибаться в одиночестве! Каково, а? Но все‑таки Муравейник, да еще в штормовую ночь, – неподходящее место даже для очень зубастой ищейки. А потому вы все‑таки прихватите с собой Боулта, – произнес эдил, ткнув толстым указательным пальцем в сторону стражника, присевшего у камина.
– Боулт, дружище, если ты увидишь нечто такое, о чем мастер Ренфорд велит тебе забыть, – скажем, если тебе на глаза попадется какой‑нибудь человек, выходящий оттуда, где ему находиться не полагается, – ты это выбросишь из головы, словно оплаченный счет. Ты все понял, Боулт?
Стражник кивнул – ему эта затея явно не нравилась, и он с трудом скрывал свое неудовольствие. Эдил усмехнулся Лайаму:
– Итак, к какому времени мой добрый Боулт должен к вам присоединиться?
– Где‑нибудь к половине восьмого.
Кессиас снова опередил Лайама и разобрался в его чувствах лучше, чем сам Лайам. И почему только он не взялся сам решать загадку Тарквина? Этот неуклюжий, грубоватый на вид человек был куда толковее всех, с кем до сих пор приходилось сталкиваться Лайаму.
– Ну как, Боулт, можешь ты внести этот поход в свое расписание дня?
Боулт кивнул. Но распоряжение начальника каким бы веселым тоном оно ни было сделано – явно не приводило стражника в восторг.
– Тогда вам лучше бы отправиться на свой чердак, Ренфорд, пока шторм не разбушевался окончательно, и подождать нашего неунывающего Боулта там.
Лайам согласно кивнул. Но прежде чем уйти, он вылил остатки содержимого кружки обратно в бочку – так и не сделав больше ни одного глотка.
