Дракон Фаунил - Худ Дэниел (лучшие книги .txt) 📗
Услышанного оказалось вполне достаточно:
Лайам понял, о каких монетах идет речь. Такие монеты были в ходу в Эпидамнуме – в одном из портов, фигурировавших на тех картах, которые Лайам продал Некверу. Изображенные на монетах звери назывались слонами. Эпидамниты использовали их в военных целях и устанавливали на спинах животных специальные башни для копейщиков и стрелков. Слоны украшали собой монетные знаки только этой страны, а отсюда следовало, что завезти их в Саузварк могли лишь люди, плававшие с Неквером.
Домовладелец продолжал переминаться с ноги на ногу, словно ожидая чего‑то. Лайам кашлянул и запустил руку в кошелек.
– И еще раз спасибо вам, – сказал он, сунув домовладельцу монету. Толстяк улыбнулся, снова приложил руку ко лбу и, непрерывно кланяясь, отступил за груду мусора, на которой по‑прежнему играли дети.
Лайам позвал девчушку, и та неохотно спустилась к нему. Мальчик остался стоять наверху, настороженно и нерешительно глядя на чужака.
– Спасибо, – сказал Лайам и протянул девочке две монеты. Девчушка схватила их, быстро присела в реверансе и единым махом взлетела наверх, к мальчишке, вскинув зажатые в кулаке монеты над головой. Мальчишка просиял.
Меж тем в крохотном дворике стало заметно темнее, и Лайам поспешил выбраться из него по одному из извилистых переулков. Переулок вывел его на широкую улицу, которой Муравейник и был ограничен с морской стороны, дальше начинался припортовый район. Вдоль улицы тянулся ряд кирпичных складских зданий. Где то неподалеку – в нескольких кварталах отсюда – находилась контора Неквера.
Тучи, подстрекаемые порывистым ветром с моря, хмурились все сильнее. Назревал нешуточный ливень. Но Лайам решил, что успеет нанести визит своему удачливому клиенту. Конечно, его появление не приведет торговца в восторг, но это несущественно. Он всего лишь задаст ему несколько безобидных вопросов и убедится, заглядывал ли Неквер в Эпидамнум. Раз уж тот перестал церемониться с ним, значит, Лайам тоже может позволить себе проявить в его отношении некоторую бесцеремонность.
Склад Неквера выглядел куда приятнее, чем владения князя торговли. Это было здание из красного кирпича, с длинным фасадом, вдоль которого под крышей тянулся ряд окон. Над входом красовалась вывеска: «Фрейхетт Неквер, комиссионер и торговец». Буквы вывески были большими и аккуратными. Лайам уже бывал здесь раза три, когда договаривался о продаже карт. Охранников на входе не было их заменял один старый привратник, который, похоже, узнал посетителя. Слуга впустил Лайама в помещение и попросил подождать.
Этот склад был куда более богат товарами, чем склад Марциуса. Рабочий объем его был заполнен почти полностью, штабеля бочонков, ящиков и тюков поднимались до потолочных балок. Между штабелями был оставлен проход, ведущий в заднюю часть склада, к конторе. Привратник вернулся минуту спустя и взмахом руки подозвал Лайама.
Хозяин сейчас вас примет, сообщил старик.
Лайам прошел следом за привратником к конторскому помещению. Оно было довольно просторным, заставленным мебелью, отвечавшей его назначению. Высокие секретеры, высокие стеллажи с бумагами, высокие табуреты. Во время предыдущих визитов Лайама тут восседали клерки, они трудолюбиво копались в бухгалтерских книгах, фиксируя сведения о купле‑продаже товаров, выписывали счета, переговаривались и перебрасывались шутками. Сейчас же здесь было пусто и тихо – наверно, все ушли готовиться к празднику Урис, – и тишина казалась какой‑то мрачной. Из канцелярии толстая деревянная дверь вела в кабинет Неквера. Лайам постучался и вошел.
Неквер сидел за простым столом; лежащие на столе бумаги были собраны в аккуратные стопки; чернильница, перья и промокательные рулоны выстроились, словно воины на плацу. Площадь стены занимали карты Таралона и морские лоции, но собственных карт Лайам среди них не увидел. Видимо, Неквер считал их чересчур ценными, чтобы выставлять напоказ.
– А, это вы, Ренфорд. Чем могу служить? – сухо произнес Неквер. Былая приветливость торговца сменилась чисто деловой сдержанностью.
– Понимаете, мастер Неквер, – произнес Лайам, ослепительно улыбаясь, – у меня выдалось свободное время, и мне пришло в голову, что мы так и не поговорили с вами о вашем путешествии, восхитившем весь Саузварк.
– И что же?
– Ну, мне, естественно, хотелось бы побольше узнать о нем. В конце концов, вы пользовались моими картами, и я очень рад, что вы так разумно ими распорядились. Но больше всего меня, как исследователя, интересуют ваши личные впечатления. О некоторых краях, где вы побывали и где сам я давно уже не бывал.
– В самом деле?
– Да. Например, мне бы хотелось расспросить вас о Доми – я некогда провел там около полугода. У меня остались самые приятные воспоминания об этом цветущем крае. А у вас?
– Торговля там шла неплохо.
Сухость ответов торговца граничила с грубостью, но Лайам решил не обращать на это внимания.
– Так. А как вы нашли Сардис? И Эпидамнум?
– В Сардис мы не заходили. В Эпидамнуме получили хорошую прибыль.
Не совсем простое название второго порта Неквер выговорил вполне уверенно, что лишний раз доказывало, что он там был.
– Мне бы, хотелось поподробнее побеседовать о вашем путешествии, мастер Неквер. Чтобы сравнить впечатления. Свои давние, и свежие ваши. Не можете ли вы уделить мне часок?
– В настоящий момент я занят, Ренфорд. У меня срочная работа, которую надо закончить сегодня.
Лайам выяснил все, что хотел. Он чувствовал, что нетерпение Неквера растет, но ему хотелось его позлить. Все равно хуже не будет, Неквер и без того стал скверно к нему относиться.
– Понятно. Но может быть, мы договоримся на вечер? Я обещаю не надоедать вам долее часа.
– Сегодня канун праздника Урис, Ренфорд. Я буду работать до восьми. А затем я должен идти в храм Урис, на праздничное бдение. У меня нет возможности разговаривать с вами.
И никогда не будет. Неквер не произнес этого, но Лайам понял намек и принял его к сведению.
– Очень жаль. Мне так хотелось порасспросить вас. Ну что ж, может быть, мне это удастся как‑нибудь в другой раз?
– Возможно, – холодно отозвался Неквер, взял в руки перо и углубился в бумаги.
Лайам кивнул, продолжая улыбаться, дабы показать, что он ничуть не обижен, и вышел. Торговец не обратил на его уход никакого внимания. Привратник ожидавший в канцелярии, провел Лайама обратно к выходу.
На плащ Лайама упала тяжелая дождевая капля. Ливень был уже на подходе. Лайам, поторапливаясь насколько возможно, зашагал в сторону городской площади.
Лайам помнил слова Кессиаса, миряне‑верующие не допускаются в храм Урис в канун праздника. Неквер знал, что Лайам – уроженец Мидланда и в Саузварке живет недавно, а потому не мог ожидать, что ему известны такие тонкости ритуала. Но почему, собственно, он сказал, что намерен присоединиться к праздничному бдению? Просто счел это удобной отговоркой, позволяющей уклониться от докучливой встречи? Или на восемь у него и впрямь назначено какое‑то другое свидание? С кем? И главное, где? А что, если местом свидания является некий дом в Муравейнике, а предметом стремлений Неквера является некая таинственная особа?..
Лайам прибавил шагу. Какое счастье, что меченый не бил его по ногам! Редкие дождевые капли продолжали падать на плащ, оставляя мокрые пятна. К тому времени, как Лайам добрался до площади – точнее, до расположенной там тюрьмы, моросило уже довольно сильно.
Кессиаса на месте не оказалось, но дежурный стражник предложил ему посидеть в маленькой, холодной приемной.
– Эдил скоро вернется, – сказал стражник и ушел, оставив Лайама одного. Лайам принялся размышлять. В мозгу его теснилось множество мыслей, но Кессиас множество не воспримет. Придется хорошо поработать, чтобы хоть что‑то связно ему изложить.
Если таинственная особа любовница Неквера, значит, она беременна от него. Тогда, в общем, понятно, почему она стремится избавиться от ребенка. Богатый торговец вряд ли признает побочного отпрыска, появившегося на свет в Муравейнике. Потому и встал вопрос о сантракте, который Виеску, конечно, ей продал хотя он это и отрицает. Однако во всем этом не было ничего такого, что можно было бы привязать к смерти Тарквина, – не считая того, что женщина упоминала имя старика и, возможно, наведывалась к нему в гости.
