Хвосттрубой, Или Приключения Молодого Кота - Уильямс Тэд (читаем книги txt) 📗

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

В Закоте был ад кромешный. Проносясь сквозь почти полную тьму, Фритти видел котообразные фигуры — припадающие к земле, визжащие, скачущие, словно обезумевшие полчища летучих мышей.

Хвосттрубой мог думать только о друзьях; ужас и смерть позади него были слишком непомерны. Казалось, то был конец всему — всей жизни, всему разуму, всей надежде. И он хотел встретить это вместе с друзьями.

Никто не обратил внимания на его бегство. Когтестражи и Клыкостражи сражались друг с другом, как и с вторгшимся войском Свободного Племени. Звуки хаоса подняли в пещерах заключенных — растерянных, дерущихся, орущих, отчаянно ищущих выходов. Громовой бессмысленный голос Ярроса катился по Холму, рокоча разорением и безумием.

Фритти старался вспомнить плохо усвоенные направления, указанные ему Гнусняком. Несколько раз, теряясь из-за встречных звуков и тел, он пугался, что заблудился. Наконец узнал ход, ведущий вниз. Прижав уши, спрыгнул по покатому туннелю.

Мимолетка и Шустрик, вздыбив шерсть, жались к задней стене своей пещеры. У ног их лежал Гроза Тараканов, но теперь глаза его были открыты. Он со странным тихим интересом поглядел на Фритти, появившегося в дверном проеме. Мимолетка сначала, казалось, не узнала Фритти, потом, изумленно тряхнув головой, прыгнула вперед, выкрикивая его имя:

— Хвосттрубой! Ты здесь?! Что происходит?!

Она потянулась обнюхать его, но он пробежал мимо, к Шустрику.

— Шусти! — крикнул он. — Это я, Шуст! Ты цел? Ходить можешь?

Шустрик на миг уставился на него, словно не понимая, потом мордочку котенка озарила нежная улыбка.

— Мягкого мяса, Хвосттрубой, — сказал он. — Я знал, что ты вернешься.

Фритти обернулся и увидел, что Мимолетка опасливо глядит в проход.

— Происходит ужасное, Мимолетка, — заговорил он. — Племя пришло, но его встретила страшная опасность. Мы здесь ничем не сможем пособить. Наша единственная возможность выбраться — сейчас, среди сумятицы. Помоги Шустрику встать! Я займусь Грозой Тараканов.

Ни о чем не расспрашивая, серая фела прыгнула на помощь к малышу, но Шусти сам поднялся на дрожащие лапки.

— Я сам, — заявил он. — Я только и ждал, чтобы пришел Хвосттрубой, — таинственно добавил он и потянулся, выгнув тело в небольшую дугу.

С Грозой Тараканов все оказалось труднее. Хоть он уже бодрствовал и не сопротивлялся открыто, но, видимо, был сбит с толку. Казалось, он не понимал, к чему спешить; шатаясь, обошел пещеру, обнюхивая углы и стены, словно только что сюда прибыл.

— Он был в сонных полях с тех пор, как нас сюда бросили, — объяснил Шустрик. — Я — уж не знаю, с какого времени — в первый раз вижу его на ногах.

— Надеюсь, он помнит, как пользоваться лапами, — проворчал Хвосттрубой, — ведь наше время истекает, если уже не истекло. Идем. Я поведу. Мимолетка, выше хвост и помоги Грозе Тараканов.

— Но куда мы идем? — спросила фела. — Ведь если Племя пришло в Холм, то охранники перекрыли все входы и выходы?

— По-моему, я знаю путь, который не будет под охраной, — ответил Фритти, — но он рискованный. Мы немедленно должны идти! Что смогу, расскажу тебе по дороге.

Шествие двинулось к выходу. Хвосттрубой сначала высунулся, чтобы убедиться, что путь свободен. Снаружи было пусто, но сверху просачивались звуки великого смятения и хаоса.

Добравшись до выхода из пещеры. Гроза Тараканов замешкался, оглядывая комнату, где так долго провалялся в заключении. Впервые с той минуты, как прошел под воротами Закота, он заговорил.

— Мерзкая зверская коробка, — негромко сказал он и позволил Мимолетке подтолкнуть себя вперед.

Пока четверка пробиралась по оживленным теперь коридорам, Фритти старался рассказать обо всем, что видел. Вокруг них всюду лежали мертвые и умирающие вперемешку с очумевшими живыми. Светящаяся земля, окаймлявшая комнаты и туннели, теперь мерцала лишь местами, и опасность в потемневшем Холме мерещилась повсюду.

Несколько раз путь преграждали твари Холма, и им приходилось сражаться, чтобы пройти. Фритти и Мимолетка как одержимые дрались за свободу, повергая Клыков и Когтей в смятение: почему эта мелюзга тут же не сдается?! Мир Холма, казалось, треснул по всем швам, и для его устрашенных обитателей эти отчаянные, неуправляемые рабы были лишь пугающим свидетельством крушения всего привычного. Раз за разом Когти, дрогнув, в страхе уносились на поиски кого-нибудь послабее.

Гроза Тараканов не помогал сопротивляться нападающим — только ежился, что-то болезненно бормоча. Шустрик же стоял со странным надменным видом, не поднимая лапок, чтобы защититься, даже когда угрожали непосредственно ему. Вместо этого он ласково глядел на нападающих, пока они не бросались в стороны, напуганные тем, чего не могли понять.

Хвосттрубой и Мимолетка, непрестанно сражавшиеся, чтобы защитить спутников, были изранены. Шустрик, целый и невредимый, шел за ними, как малыш во время дневной игры.

— Не знаю, долго ли еще мы сможем так вот идти, — выдохнула Мимолетка, когда они убегали с места очередной стычки. — Скоро кто-нибудь возьмет власть над этими созданиями, и мы тогда прямо можем препоручить наши ка Муркле.

— Знаю, — пропыхтел Фритти.

Он не надеялся продержаться, — действительно, окольные пути, которыми они двигались, стали теперь опаснее. Он берег дыхание — припасал его впрок для будущей гонки. Впрочем, следуя туннелями, ведущими к поверхности, они наконец добрались до более пустынных мест. Племя Перводомья оттеснило большинство часовых с застав Холма; когда четверка свернула и побежала, шум битвы позади них уменьшился. Свет земли Холма тоже убывал, но Фритти уже проходил этими тропами раньше, а что важнее — следовал теперь медленно нарастающему громыханию Обжигающего Потока.

Шипящий ревущий шум подземной реки все громче и громче звучал у них в ушах, покуда они одолевали ряд узких, низких туннелей. Воздух стал сырым. Из тесного прохода протиснулись в последнюю, как помнилось Фритти, высокую комнату перед пещерой Потока. Спасение казалось теперь возможным, хотя Хвосттрубой был уверен, что позади него Племя ведет — и проигрывает — решающий смертный бой.

Он остановил группу, чтобы предупредить об опасности поскользнуться там, впереди, но его предостережения остались невысказанными. Когда он повернулся к спутникам, Грозы Тараканов как не бывало.

— Мимолетка! — воскликнул он. — Где Гроза Тараканов? Я думал, он идет за тобой!

Серая фела, зализывавшая свои раны, оглянулась в пустую тьму. Зеленые глаза сузились от стыда.

— Не сердись, Хвосттрубой, — негромко сказала она. — Шусти наступил на что-то острое и захромал. Я прошла вперед, чтобы помочь ему. Гроза Тараканов был прямо за нами…

В расстройстве и печали Фритти резко тряхнул головой:

— Ты тут ни при чем, Мимолетка. Ты не могла этого предвидеть. Дай-ка я опишу тебе пещеру, которая впереди, и путь вокруг реки.

Когда он окончил рассказ, Мимолетка понимающе кивнула. Шуст только сидел, с возрастающей мрачностью тихонько поглядывая на Хвосттрубоя.

— Надеюсь, я сумею догнать вас раньше, чем вы уйдете от Потока, — сказал Фритти, — а если нет, держите вправо и двигайтесь к поверхности.

— Что ты имеешь в виду — «догнать нас»? — растерянно спросила Мимолетка.

Увидев ее огорченную мордочку, Хвосттрубой так опечалился, что потерял дар речи. За него неожиданно ответил Шустрик:

— Он хочет вернуться и поискать Грозу Тараканов.

Мимолетка изумилась:

— Вернуться?! Да ты что, Хвосттрубой?! Времени все меньше и меньше. Не жертвуй собой попусту!

— Вовсе не попусту, — сказал Фритти. — Я должен это сделать. И для меня самое главное — чтобы выбрались вы с Шусти. Идите же, пожалуйста.

Он было повернулся, но Мимолетка, подбежав, встала между Фритти и туннелем. Расстроенная, она, казалось, была в неистовстве — так неистово она не дралась и за собственную жизнь, Хвосттрубой заметил разницу. Такой, может быть, бывала она, когда сбивалась с шага в земном своем танце и не могла снова его найти.