Разделенный Мир - Малинин Евгений Николаевич (читать книги без регистрации полные txt) 📗
Стоило им покинуть столовую, как в ней буквально взорвался шквал голосов. Злате очень хотелось послушать, что о ней будут говорить, но подслушивать в присутствии смешливой толстухи она не решилась. Тетушка Сара повела Злату к ее комнате. Отойдя шагов на пять-шесть от столовой, она вдруг повернула к ней свое круглое лицо и спросила:
– Ты что ж это, девчонка, хулиганишь? А?.. Серьезные люди собрались за столом, кушают, делятся новостями, обсуждают проблемы... И вдруг заявляется незнакомая девица и начинает всех баламутить...
Толстуха сердито ворчала, но Злата видела, что в глазах у нее прыгают веселые чертики.
– А что они на меня уставились, как будто я голая. А эта... «желтая»... я просто боялась, что она меня укусит!..
– Ой-ой-ой!.. Укусят ее!.. Да Кора – настоящий ангел. Просто она считает, что новичков надо сразу ставить на место!..
Злата хитро прищурилась:
– А старичков, значит, на место ставить не надо?..
– Ну, старички уже и так по местам стоят, – рассмеялась в ответ толстуха. – А вообще-то ты – молодец. И дальше не давай себя кусать!..
Она толкнула дверь и первая вошла в комнату. Злата следом за своей провожатой переступила порог и с удивлением заметила, что огня в камине нет. Однако небольшая, аккуратная горка слабо алеющей золы показывала, что комната натоплена. «Когда же они успели камин протопить?» – с удивлением подумала Злата.
– Ну вот, теперь вроде все в порядке, – удовлетворенно констатировала тетушка Сара и, повернувшись к Злате, спросила: – Как ты считаешь?..
– Да, все прекрасно, спасибо большое. Только когда же вы все это успели?..
Толстушка беззаботно махнула рукой:
– Подумаешь, проблема!.. Ты лучше давай ложись... Завтра я тебя рано разбужу...
И она вышла, аккуратно прикрыв дверь.
Злата подошла к двери и увидела, что никаких запоров на ней нет. Она пожала плечами и решила не придавать этому значения. Через несколько минут она была уже в постели. И, вдыхая холодноватый запах свежего постельного белья, решила, что день в целом был удачен, завтра все будет в порядке. А потом она спокойно заснула.
Следующее утро выдалось пасмурным. И холодным. Злата проснулась рано и была удивлена тем, что в комнате так холодно. Вылезать из нагретой постели не хотелось, но и нежить себя Златка особенно не привыкла. Так что она позволила себе покапризничать всего минуты три, после чего откинула одеяло и выпрыгнула из постели. Быстро умывшись, приведя себя в порядок и одевшись, она подошла к окну. Оно выходило в парк и было затенено густой листвой, еще и не начавшей желтеть.
Вокруг стояла тишина. Злата задумалась было о том, как построить предстоящий разговор с белем Оземом, но мысли, словно в унисон с окружавшей пасмурной тишиной, текли вяло и неровно. И тут за дверью раздался шепот.
– Я первая зайду... Девочка еще спит и может напугаться...
– Только поднимай ее побыстрее, а то бель сошлет меня на западную границу...
– Ладно... Даже бель должен понимать, что молодой девушке необходимо время, чтобы привести себя в порядок, прежде чем выйти из спальни.
Злата быстро подошла к двери и, открыв ее, произнесла:
– Я уже вполне могу выйти из своей спальни.
На пороге ее комнаты стояла тетушка Сара, а за ее плечом возвышался очередной офицер. Толстуха держала в руках небольшой поднос со стаканом густой оранжевой жидкости, напоминающей апельсиновый сок, и блюдце, на котором сиротливо лежали три маленьких печеньица.
– По-видимому, это мой завтрак, – догадалась Злата.
– Да. Я думала, что пока ты одеваешься, ты успеешь немного подкрепиться, – со своей обычной улыбкой подтвердила толстуха.
– Я думаю, – прогудел из-за ее плеча офицер, – раз девушка уже проснулась и даже оделась, она не будет задерживаться из-за каких-то трех печений...
– Ты так торопишься? – поинтересовалась Злата.
– Бель Озем приказал доставить тебя к нему немедленно.
– Да? – переспросила Злата, между делом прихватив с блюдечка одно из печений и отправляя его в рот.
Физиономия у офицера вытянулась, и он нервно поправил воротник своей зеленой рубашки.
Печенье оказалось очень сухим крекером, и Злате поневоле пришлось взяться за стакан, в котором оказался... бульон. Она быстро и с удовольствием доела оставшееся печенье и допила бульон, а затем, достав из кармана шаровар маленький платочек, вытерла губы.
– Ну, вот я и готова... – Злата солнечно улыбнулась.
Тетушка Сара покачала головой, и девушка, почувствовав в этом движении некоторое неодобрение, пожала плечами.
– Если бы я была еще в постели, господин офицер потерял бы гораздо больше времени.
Офицер повернулся и, коротко бросив:
– Следуй за мной, – двинулся по коридору. Злата шагнула за ним, а тетушка Сара, наклонившись к ее уху, быстро прошептала:
– Не вздумай вести себя с белем, как вчера в столовой. Он шуток не понимает. – После этого предупреждения она неожиданно погладила Злату по голове своей пухлой ладошкой и, повернувшись, пошла по коридору в другую сторону.
Злата шла за дежурным офицером, раздумывая над предупреждением своей неожиданной покровительницы и одновременно внимательно разглядывая окружающее.
Чистенький, но непритязательный коридор, в котором располагалось ее временное пристанище, кончился за дверью, выкрашенной простой зеленой краской. Зато когда офицер, пропустив Злату вперед, прикрыл эту дверь, перед изумленным взором девушки предстала алебастровая и золоченая лепнина такой красоты, что она поневоле ахнула. Да и вообще, эта дверь отгораживала достаточно скромные помещения для прислуги от умопомрачительной роскоши дворца.
Сразу за ней начиналась анфилада небольших комнат, в каждой из которых вокруг небольшого столика стояло несколько низеньких кресел. Все столы были самых разнообразных форм, так же как и окружавшие их кресла, а вся мебель была обита тканями в тон обивки стен. Потолки комнат были расписаны самыми разнообразными картинами пастельных тонов, отображавших жизнь пастухов и пастушек. Эти ковбои местного розлива толпами окружали потрясающие лепные розетки, из центра которых спускались роскошные, как правило, фарфоровые люстры. Полы из великолепного наборного паркета были застланы не менее великолепными коврами, так что Злате пришло на ум выражение «масло масляное».
Офицер шагал ровным быстрым шагом, не поворачивая головы и не обращая внимания на окружающее великолепие. «Привык, наверное», – подумала Злата.
Наконец они подошли еще к одной двери. Офицер открыл ее и снова пропустил Злату вперед. Они оказались на площадке мраморной лестницы. Широким светлым языком она спускалась к расположенному на первом этаже холлу, а двумя более узкими рукавами поднималась на третий этаж. Офицер повел Злату вверх. На следующей площадке, не имевшей дверей, он свернул влево в короткий роскошный коридор, упиравшийся в потрясающей красоты дубовую дверь. Офицер на минуту застыл перед ней, потом взялся за начищенную бронзовую ручку и потянул на себя. Через этот порог он перешагнул первым и, словно не сомневаясь, что Злата последовала за ним, доложил:
– Прибывшая вчера вечером девушка доставлена!
Злата шагнула из-за спины сопровождавшего ее офицера и увидела, что они оказались в приемной. В небольшой строго, даже аскетично, обставленной комнате за небольшим столом сидел... монах. Во всяком случае, его одежда, состоявшая из темно-коричневой сутаны с глубоким капюшоном, наводила на мысль именно о монашеском ордене самого строгого устава. Секретарь, а это был несомненно он, быстро вышел из-за стола и, ухватив Злату за локоть, подвел ее к следующей, не менее великолепной, двери.
Злата услышала, как за ее спиной хлопнула дверь – провожавший ее офицер вышел из приемной. В это время секретарь открыл дверь и, шагнув внутрь, повторил только что произнесенные слова:
– Прибывшая вчера вечером девушка доставлена!
Злата шагнула следом и, выглянув из-за плеча секретаря, увидела кабинет. И этот кабинет был совершенно немыслимых размеров. Длинная ковровая дорожка тянулась по сияющему паркету чуть ли не на полкилометра. Так, во всяком случае, показалось Злате. А в конце этой пушистой, похожей на коротко подстриженный газон дорожки, за огромным и совершенно пустым письменным столом сидел маленький сухой мужчина, одетый в черную, шелково поблескивающую сутану. Позади него во всю стену был растянут огромный яркий гобелен, на котором был изображен городской пейзаж. Широкая улица, залитая ярким солнцем, была застроена разностильными домами, домишками и сараями и запружена толпой причудливо одетых людей. А над всей этой городской зарисовкой нависла огромная, непонятная темная фигура, простершая длинные шестипалые руки то ли в благословении, то ли в проклятии.
