Закатный ураган - Русанов Владислав Адольфович (книги онлайн читать бесплатно txt) 📗
И вправду, не успели здоровенные песочные часы, высыпающиеся как раз за время, пока пешеход преодолевает лигу, опустошить верхний сосуд до конца, перед нами открылась необозримая гладь Озера.
Во многом быстрому пути вверх по Ауд Мору мы обязаны тем суховеям, которые дули с нынешнего лета. Не думал, что когда-нибудь буду благодарен иссушающему знойному ветру. А вот поди ты! Пришлось признать его полезность. Без помощи наполненного паруса преодолеть сильное течение Отца Рек нелегко. Да и не приспособлен «Волчок» капитана Мария к пути на веслах. Грузен, тяжел. И команда маловата. Всего какой-то десяток матросов. Рабы вперемешку с вольноотпущенниками. Из свободных граждан Империи лишь сам Марий, а также его кормщик и первый помощник Тефон – бородатый детина со щербатой улыбкой и выцветшим зеленым платком на голове.
Итак, теперь мы плыли по Озеру.
Вернее, не плыли, а шли. Еще в первый день, когда мы только обустраивались на палубе «Волчка», Марий объяснил мне, сухопутной крысе, что моряки не плавают, а ходят. Плавает нечто другое. То, что, как известно, в воде не тонет.
Впереди, у самого края горизонта, наконец-то проявились острова, похожие больше на плавающий по озерной глади мусор или грязную пену. Белесые и кремовые скалы, растительность на уступах осень окрасила желтизной.
Где-то там и наш остров. Цель путешествия.
За кормой вились черноголовые чайки. Крупные птицы, побольше рябчика и даже курицы. Спина у них темно-серая с просинью, брюшко ярко-белое, а голова и концы крыльев черные. Иногда их зовут хохотунами. За крик, немного напоминающий резкий, отрывистый смех.
Давно я не видел чаек. Сердце защемило тоской. Усадьба наша, где я провел детские годы, стояла не так далеко от Озера-моря. Три дня пути. Несколько раз мой отец, вернув свой легион с восточных границ для пополнения личного состава и переформирования, разбивал лагерь неподалеку от побережья. Мы с матерью, приезжая его навестить, всякий раз находили время побродить по пустынному берегу. Мне нравилось дышать прохладным сырым воздухом, ковыряться в кучах выброшенной прибоем водяной травы, находя там рачков, улиток, а то и мелких рыбешек.
Всякий раз, возвращаясь с Озера, я надолго им заболевал. Я мечтал о дальних путешествиях, видел себя в грезах загорелым капитаном. И по месяцу, а то и по два мучил моих бессменных сподвижников по детским забавам – Роко и Дилана – сыновей кухарки. Заставлял строить корабли на суше, поскольку на пруд малышню, а мы считались малышней, не отпускали одних, а что за удовольствие играть под присмотром нянек? И сам первым бежал с доской для борта или жердью для мачты наперевес. Потом игры приедались, но ощущение чуда, дарованное посещением побережья – видом то ласковых и игривых, то суровых и мощных волн, ароматом чуть подгнившей травы, криками чаек, – оставалось. И сохранилось, похоже, на всю жизнь.
После побега из Школы, мне не пришлось путешествовать по Озеру, но несколько дней я пробирался вдоль берега. Голодал. Тут и пригодились детские увлечения. В грудах травы отыскалась пусть мелкая, но вкусная рыба. Плотвичка-сеголетка. Так и прокормился…
Подошла и тихонько стала рядом Гелка. С недавних пор я начал узнавать ее даже не по звуку шагов, а… Не знаю, как и сказать. По запаху Силы, что ли? Наверное, еще немного, и я смогу пользоваться ее способностями даже без прикосновения. Это тоже ново в науке волшебства. Спросите любого чародея и получите недвусмысленный ответ: прямой контакт мага с амулетом просто необходим для успешного волшебства.
– Я помешала?
– Нет, что ты, белочка…
Тут я вспомнил – пришла пора очередного урока.
Дело в том, что на корабле, от нечего делать, я стал учить Гелку грамоте. Ну, надо же чем-то занимать себя? Да и, скажем прямо, знание бесполезным не бывает. Никогда не предугадаешь, что именно в жизни пригодится.
– Жрецу, по-моему, хуже стало, – грустно проговорила она.
Всю дорогу Гелка ухаживала за недужным Терциелом. Кормила с ложечки, поила отварами шалфея и девясила, медуницы и шиповника. Она вообще поначалу рвалась заботиться обо всех моряках, требовала приставить ее к котлу, в сердцах заявила, что мужскую стряпню есть – в Верхний Мир дорогу мостить. Но капитан Марий решительно воспротивился ее порывам. Сказал, мол, поверье есть – женщина на корабле к беде. И если в пассажирах он еще потерпит существо в юбке, то приставлять ее к работе на корабле – верный способ угодить на мель или к пиратам в лапы.
– Нынче с утра еле голову поднимал.
– Ну, что ж поделаешь? Доберемся до Империи, его свои, жрецы-чародеи, подлечить должны. Уж они-то найдут способ, поверь мне.
Уверенно я так сказал, твердым голосом, а у самого веры своим словам ни на медную полушку. Не думаю, что раньше целители из Храма сталкивались с таким упадком сил. Как их восстановить? Могут понадобиться многолетние исследования и опыты, а Терциел к тому времени умрет. Эх, была бы у нас возможность, отложив все дела, попробовать спасти его! Своим поступком пожилой жрец, на мой взгляд, полностью искупил вину за прежние прегрешения. В конце концов, людей-то он не убивал. Правда, интриговал вовсю, и из-за него много народу погибло, включая казненного в день нашего отплытия Брицелла.
У бывшего капитана бело-зеленых остался, кстати, сын. Увечный с детства мальчишка. Родовая травма. Повитуха чересчур рьяная попалась. Перестаралась, вытаскивая на свет неправильно лежащего малыша. Вот и стронула новорожденному что-то в хребте. До четырех лет мальчик рос, ничем не отличаясь от прочих детей, а потом ноги начали слабеть, плохо слушаться, пока не отказали вовсе. Видно, на этот крючок жрец Брицелла и подцепил. Как форель в быстром ручье. Терциел лечил капитанского сына, но не достиг особых успехов.
После оглашения приговора Брицелл попросил исполнить последнее желание – позаботиться о его сыне, Эльвии. У всех нас просто глаза на лоб полезли, когда Сотник, то есть Глан, поднялся и пообещал егерю исполнить его желание. И не просто пообещал, а поклялся на клинке. Такую клятву еще ни один пригорянин, как я слышал, не нарушил. Мог умереть, не исполнив, но нарушить – нет. Поначалу я удивился вместе со всеми, а потом подумал – не все же Глану мечом махать, когда-то же надо осесть, успокоиться, заботиться о ком-нибудь? А раз так, почему бы не взять на воспитание несчастного мальчика, с детства лишенного матери, а в девять лет и отца?
– Как там феанни? – спросил я Гелку больше для того, чтобы сменить тему разговора. Ничего особого от Мак Кехты я не ждал. Да и что можно ждать на ограниченном пространстве палубы?
– Да ничего, – отвечала девка. – Сидит, молчит. Шепчет что-то. На старшей речи, я все равно не понимаю.
– Ну да! – Я улыбнулся. – Ты же скоро лучше меня понимать перворожденных будешь.
Гелка смутилась, залилась румянцем. А чего тут смущаться? Она и на порубке рудознатцев за больной Мак Кехтой ухаживала, пыталась с ней разговаривать. И здесь нет-нет, а словечком перемолвятся. Мне показалось, гордой феанни даже интересно обучать ее словам старшей речи. Так в наших краях воспитывают говорящих скворцов.
– Она что-то говорит, навроде «ас’кэн’» и еще «киин’э, тарэнг’эр’эхт баас». Я первый раз слышу.
– «Ас’кэн’» – значит «проклятье», – не задумываясь, перевел я. – А «киин’э, тарэнг’эр’эхт баас» – «плакальщик, предвещающий смерть». Ох, ты ж!.. Прострел мне в бок. Что это она вспомнила?
Это произошло с нами больше двух месяцев тому назад. Переправившись через Аен Маху, мы разжились лошадьми на фактории покойного траппера Юраса Меткого, а потом несколько дней ехали в сторону Лесогорья. И вот однажды ночью в лесу повстречали бэньши. Да, именно бэньши. Я-то думал – врут древние легенды – что ходит-де по чащобам чудище когтистое, зубастое и плачет жалобно по ночам. Кого поймает, заест насмерть. Оказалось, правда. Если бы своими глазами не увидел, ни за что не поверил бы. Тогда мы с Сотником приготовились драться, мало рассчитывая на победу, но Мак Кехта вдруг заговорила с ночным страшилищем. Называла ее по-сидски сперва плакальщиком, предвещающим смерть, а потом – «м’э бохт д’эр’эфююр», что переводится как «несчастная сестра моя».
