Рыцари Гирты (СИ) - Фиреон Михаил (книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
Принц Ральф еще раз проверил двери. Обе были заперты, принц попытался позвать, постучать, но никто не откликнулся. Только эхо ударов отдалось от каменных стен соединяющей первый и третий этажи служебной лестницы. Тогда принц зашел за печку с великолепным синим изразцом по белой блестящей глазури, изображающим лису и дракона, открыл потайную, низкую арочную, дверцу, что вела на тесную винтовую лестницу на первый этаж, в подвал и к основанию холма, к потайному выходу в город, вниз. Еще юношей он вместе с братьями бегал этим ходом и знал, что дверь внизу всегда можно беспрепятственно открыть изнутри, так что, прищурившись в темноту крутого спуска, принц Ральф поджал широкие плечи, придерживаясь рукой за потолок, протиснулся под своды, осторожно прошел несколько узких крутых ступенек и оказался на первом этаже. Тут, на тесной, как в норе каменной площадке, за низкой и толстой, сводчатой, дубовой, окованной железом с клеймом Булле дверью, ворчливо ругались мастеровые.
— И эту ломать тоже?! — пьяно восклицал Плотник — а ну ее! Посторонись!
— Да стой ты! — одергивал его подмастерье — дурень, пошли найдем ключи!
— Ну что там? — грозно спрашивал Повар — нашли Риту?
— Да нету ее нигде, чертова девка! — ругался Кастелян — идите, постучите, на горшке может сидит!
Лестница тесной и сумрачной каменной трубой вела вниз. Принц Ральф неудобно изогнулся и аккуратно, чтобы не оступиться на крутых истертых и скользких каменных ступеньках, не скатиться до самого подножья холма, пополз по ней. Колбы с мерцающими огоньками на стенах не горели. Принц спускался на ощупь, все ниже и ниже. Где-то рядом должна была быть пробита в скале шахта, и должен был ходить грузовой лифт, но когда принц все-таки спустился до конца лестницы, то обнаружил, что и внизу тоже нет света. Зато была открыта выходная дверь. Тяжелая стальная и округлая, с вентилем изнутри, рычагом и массивной замочной скважиной снаружи она была распахнута настежь, как будто бы кто-то заранее знал, что он окажется здесь. За дверью, под сенью растущих у подножья холма черных деревьев было темно. Высоко наверху, над головой, в багровом ночном зареве, чернели мертвые каменные контуры герцогского дворца. Подсветка зеленовато-голубых с белым стен не горела, но по рядам окон стремительно пробегал яркий электрический луч, как будто там ходили с электрическим фонарем, светили им. Впереди был темный, заросший шиповником и сиренью, едва освещенный багровым заревом, дворик огороженный с двух сторон высоченными каменными заборами, увитыми диким, буйно разросшимся, лохматым и неухоженным плющом, и мощеная гранитом дорожка, что вела к высокому, заслоняющему полнеба каменному дому с аркой, ворота которой были всегда наглухо закрыты и крыльцом с железными перилами. Принц Ральф аккуратно прошел по дорожке и взошел на черное крыльцо — иного выхода из этого двора, как через дом, никогда не было. На первом этаже располагалась конюшня, а из нее вели еще одни ворота на темную кривую улицу, настолько узкую и зажатую домами, что в нее было невозможно заглянуть из окон дворца, стоящего почти над ней, высоко на гребне отвесной скалы. Сейчас внешние ворота были чуть приоткрыты. Тусклый багровый свет пробивался через них, еще больше усиливал мрак в просторном, разделенном деревянными перегородками на денники помещении. Где-то в темноте храпели, сонно постукивали копытами лошади, но от этих таких привычных и успокаивающих, но сейчас мешающих понять, есть ли опасность рядом или нет, звуков, становилось только еще более жутко и тревожно. Принц Ральф ускорил шаги. Между створками ворот, на внутренние скобы, на которые обычно кладут засов, была накинута цепь. Видимо для того, чтобы в помещение задувал свежий воздух, но при этом случайный прохожий, соблазнившись, не смог увести лошадь, пока конюший отдыхает или спит. Принц Ральф пригнулся, с трудом протиснулся под цепью, и с головокружительным чувством вновь обретенной свободы, вышел на улицу. Вокруг было необычайно сумрачно, безлюдно и тихо. Зловещие силуэты стен, труб, крыш и крон старых деревьев посаженных еще в незапамятные времена в узких двориках теснящихся друг к другу каменных домов, резкими, угловатыми черными контурами вырисовывались на фоне охваченного тусклым багровым заревом неба.
То там, то тут, в окнах, горели тусклые огни керосиновых ламп и свечей. Их неяркие рыжие отсветы едва пробивались через неплотно задернутые шторы и драпировки. В их слабом свете невозможно было разглядеть ни теней жильцов, ни освещаемых ими комнат. Прислонившись спиной к литым чугунным перилам ближайшего крыльца, под старым газовым фонарем стоял, вдыхал из какого-то замысловатого прибора отдающий неприятными горькими, как будто ядовитыми, травами дым, Патрик Эрсин.
— Что-то вы долго — широко и страшно разевая рот и проглатывая свою курительную машину, сообщил он и продемонстрировал принцу часы, стрелки которых шли в обратном направлении — пройдемте, вас ждут. И не спрашивайте ничего, я все равно вам не отвечу.
Снова дали свет. Зарево пошло на убыль. Разогнав, приглушив, его зловещую багровую жуть, в парке и на фасаде дворца снова загорелись яркие электрические фонари. Как раз в это время веселая процессия с факелами, знаменами и полковым оркестром во главе, достигла арки, соединяющей Большой и Малый дворцы. Но каково же было удивление всех, когда они не нашли здесь, на галерее, ни маркиза Дорса, ни принцессы Вероники, ни их гостей. За просторным, брошенным праздничным столом на скамейках сидели Август и Мария Прицци. Облаченная не по прохладной осенней погоде в свое длинное белое платье и лиловую длиннополую жилетку, Мария Прицци сидела у графа на коленях, придерживаясь тонкой жилистой рукой за его плечо, курила через длинный мундштук сигарету. Напротив них расположились бравый усатый Пескин и его высокая дама в украшенном меховым воротником и золотой нитью теплом тяжелом плаще. Все вчетвером, они играли в шашки, двое на двое, в окружении стоящих на столе фонариков и полупустых, недопитых фужеров, оставленных после себя друзьями и гостями маркиза Дорса и принцессы Вероники.
— А где молодые? — спросили, возмутились из процессии.
— А я и не знаю! Здесь только мы — как само собой разумеющееся, продемонстрировал жестом пустой стол граф Прицци, обвел веселым хитрым взглядом присутствующих и переставил свою шашку в знак своей искренности. Мария Прицци, насмешливо и высокомерно повела скулой, прищурила глаз, двумя пальцами с силой откинула косу с плеча, благородным жестом облокотилась о плечо графа, закивала соперникам. Прицци выиграли. Начальник штаба, Пескин сверился с диспозицией, сказал «Эх» и они с его высокой дамой, как проигравшие, начали без разбора, с двух рук, допивать из оставленных на столе кубков и фужеров, брошенные на половине гостями и нареченными напитки.
— А куда едем? — старческим, но при этом не по годам игривым и бодрым голосом поинтересовался министр Динтра. Все со смехом сели в его огромный, черный и торжественный как рояль или барочный, с зеркалом, комод, украшенный манерной желтой молнией по борту, ипсомобиль. Впереди, рядом с министром занял единственное кресло Борис Дорс с принцессой Вероникой на коленях. На втором ряду поместились Фарканто, рыжая Лиза, Майя Гранне и барон Визра. В третьем сел Вертура, который тоже посадил Марису на колени, к ним, помимо Корна и Агнесс Булле, задавив всех, с трудом втиснулся широкий Рейн Тинкала. И в самом конце салона, у откидной стенки гакаборта, манерно подогнув тощее колено, положив локоть на спинку сиденья, расселся князь Мунзе. Последней к ипсомобилю подбежала Эвилина Тальпасто и села рядом с бароном Визрой. Только растерянному Модесту Гонзолле не хватило места, но Борис Дорс быстро нашел решение и никто не остался в обиде. Прижав к коленям неудобные в тесном салоне мечи в ножнах, покрепче обхватив придавивших к креслам мужчин, сидящих на коленях спутниц, все щумели, радовались предстоящей веселой поездке.
— Так куда? — вопрошал министр, проверяя карманы своего сюртука и доставая из него портсигар с такими же черно-белыми папиросами как и у рыжей Лизы, заломил одну углом, сдавил перпендикулярно пальцами, и с заправским видом стиляги из столичного журнала, закусил ее губой — на маяк, на море, в лес?
