Мир Чаши. Дочь алхимика - Крамер Филипп (книги без регистрации полные версии .txt) 📗
Жозефина убрала дневник в ящик, и тут в дверь вежливо постучали.
— Госпожа, подать ужин сюда, в столовую, или, может, сервировать в приемной зале?
Раздумья заняли мгновение.
— В зале, пожалуйста. И собери всех слуг. Если Серж все еще спит — не трогай.
— Будет сделано, госпожа, — и Мартин ушел.
Две лестницы — к правому и заднему крылу — встречались как раз в приемной зале, центральном помещении особняка, где у большого круглого стола из мореного снежного тиса уже собрались все домочадцы, за исключением Сержа. Все они смотрели на госпожу, которая спустилась по правой лестнице и встала на свободное место перед столом. Ожидание, печаль, спокойное любопытство и тепло.
Она обвела слуг взглядом и заговорила:
— Приветствую всех. В связи с гибелью Лилии де Крисси я, ее дочь Жозефина де Крисси, принимаю владение этим поместьем. Я благодарю вас всех за службу нашему роду и надеюсь, что вы и впредь останетесь в этом доме, со мной. Да пребудет над всеми нами благословение Светлой Даны, Подательницы и Защитницы. Я прошу тех из вас, кого не знаю, назвать свои имена, ибо мне следует знать каждого, кто вручил мне свою жизнь для служения и защиты.
Мартин кивнул и промолчал, кухарка Агнес улыбнулась, старик-сторож по прозвищу Капрал вытянулся во фрунт, его верный пес Солдат протяжно зевнул. Две молодые служанки представились дуэтом:
— Ада!
— Мы называем их Большая и Маленькая, — улыбаясь, пояснил Мартин.
— Мама назвала меня Ада, но думала, что я не выживу, и потому младшую сестренку тоже назвала Ада, а вот они обе мы, — разулыбалась Ада Большая. Маленькая только хихикнула и погладила сестру по руке.
— Благодарю, — кивнула Жозефина. Тепла во взглядах ощутимо прибавилось. — Возвращайтесь к своим делам и ложитесь спать как привыкли — скорее всего, этот день для меня закончится нескоро. Мартин, подойдите после ужина. Капрал, прошу остаться.
Женщины ушли, и Жозефина, спросив у Капрала разрешения, склонилась к Солдату, чью шею обнимал ошейник из толстой кожи в гербовых накладках дома — парные крылья по самому ошейнику и пряжка в виде головы единорога; кстати, весьма мощный сложносоставной талисман — защита, обнаружение, атака. Заглянула в умные песьи глаза под бархатными веками, погладила обрубки ушей, почесала холку, зарываясь пальцами в длинную жесткую, белую с подпалинами шерсть. Пес ростом по бедро взрослому мужчине вилял роскошным хвостом и ластился, словно щенок, притом очень осторожно, чтобы ненароком не сшибить с ног молодую госпожу, а потом и вовсе уткнулся лбом ей, вставшей на колени, в грудь — и лоб этот был ненамного уже плеч девушки. Ум, светившийся в глазах зверя, мощь оплетающих тело мышц и верность хозяевам воспитывались поколениями на ее глазах — она могла бы поклясться, что маленькой девочкой играла с его матерью, а та точно так же ее привечала, позволяя довольно болезненно тянуть за остатки ушей и катая по двору на широкой, как лавка, спине. С сожалением оторвавшись от Солдата, Жозефина поднялась на ноги, в последний раз коснулась песьей морды и отпустила Капрала нести службу, а сама вместе с Мартином отправилась в самое загадочное место дома — лабораторию отца, почти заброшенную после его гибели.
Зайдя в заднее крыло, Мартин засветил фонарь — вместо привычного огня свет давал магический «светлячок».
— Туда давно никто не ходил, госпожа, — говорил Мартин, пробираясь по тропинкам меж груд хлама. — Как они узнали, что ваш папенька умер, так сюда пришли люди от алхимиков — ей-ей, зашли десять, а вышли шестеро, троих под простынями вынесли и еще одного покалеченного. Вывозили все телегами, особо не разбирались. Шум там был, треск, крики, жуть всякая. — Он остановился у дверей и передал фонарь хозяйке. — Вы не серчайте, не пойду я туда, злое место…
— Разумеется, — кивнула Жозефина. — Я вас позову, благодарю. — Открыв дверь любезно указанным Мартином ключом, она взяла фонарь и вошла. Старый слуга поспешил уйти на первый этаж, подальше от жуткой комнаты.
Лаборатория была весьма просторной — не менее чем десять на пятнадцать шагов и дышала затхлой пустотой разоренного и позабытого места. Длинные полки для книг напротив входа, стол с ящиками в правом углу и потертое кожаное кресло — вот и все, что здесь осталось из всей обстановки. На книжных полках, покрытых толстым слоем пыли, сиротливо валялась пара томов, и магии в них не было никакой; один был весьма нудный — «Жизнь, дела и посмертие Корнуолиса Безымянного», второй красовался изящной надписью «Эльфийские древности». «Древности» Жозефина без опаски взяла, решив почитать на досуге — интересно, когда он будет, тот досуг?.. — а в «Жизни и делах…» обнаружился тайник. Он все еще излучал остаточную магию, но, что бы там ни лежало, это оттуда забрали. Уголок еще одной книги выглядывал с самой верхней полки; деревянная лесенка, ездящая вдоль полок, скрипнула, но легкое девичье тело выдержала.
Книга, переплетенная в шершавую кожу и окованная черным металлом, с неизвестными графемами на обложке, была очень древней — и очень странной: во-первых, к специальной петле на ее оковке тянулась цепь, созданная из алхимически сплавленных между собой серебра и стали; а во-вторых, на ней, пролежавшей десяток лет в закрытой комнате, не было пыли.
Ни крупинки.
Книга открылась, лишь повинуясь прикосновению наследного отцовского перстня. Тихо зашуршали под пальцами листы — то ли пергамент, то ли еще более древний материал; графемы внутри все же не были вовсе незнакомыми: начертанные на дне шкатулки знаки явно принадлежали тому же алфавиту, которым была написана эта книга. То же самое сочетание не встречалось нигде, но сами знаки в составе слов — сколько угодно. Часть страниц была пуста, часть — забрызгана то ли кровью, то ли иными жидкостями телесного происхождения; в любом случае делиться своими загадками с юной целительницей книга не собиралась. Жозефина переложила ее пониже — так, чтобы можно было достать без лестницы, на случай, если появится возможность получить ответ, и легким движением услала лесенку в дальний конец полок.
Следующим был стол — потемневшее от времени, местами обожженное или окрасившееся дерево, слева четыре ящика, закрытых явно в большой спешке; в ящиках лежала канцелярская мелочь — листы и свитки бумаги, разномастные свечи, перья, пузырьки разноцветных чернил, ножи для бумаг, парочка пресс-папье, которую посланные Гильдией алхимиков люди выгребать не стали: и без того цена пребывания здесь была слишком высока, и никто не хотел тратить на это драгоценные минуты. Под столом на пыльном полу лежала столь же пыльная, истлевшая до костей кисть руки — судя по концам костей, не в меру загребущую ручонку откусил ящик, хранивший секреты своего хозяина и после его смерти. Только сейчас Жозефина стала замечать следы борьбы: лаборатория отчаянно сопротивлялась бесцеремонному вторжению грубых невежд, пусть и обвешанных множеством талисманов. На толстых досках стен и пола даже под пылью угадывались глубокие борозды — как будто кто-то (или что-то) цеплялся, пока его тащили; хватало и выжженных пятен, одно из них было на стене недалеко от двери и имело очертания человеческой фигуры; кое-где будто плеснули кислотой. Жозефина покачала головой — качнулись крупные кудри локонов — и прошлась по комнате, ища не замеченное ранее.
Таковое обнаружилось в углу, противоположном от стола, по левую руку от входа. Там была металлическая вмурованная, вплавленная в пол полиграмма в круге с рассыпанными тут и там графемами, еще называемая Звездой Призыва или Кругом Удержания. Такие обычно служат для призыва мелких и средних сущностей с Ветвей или Корней Древа Силы, на котором держится мир людей и миры богов; всякие хищные артефакты в Круге тоже перестают представлять опасность — это Жозефина помнила из храмовых уроков, причем скорее истории, чем магии. Сейчас Звезда была тщательно запечатана: магическое излучение от нее было очень слабым и ровным, без пульсации, а по краям виднелись свинцовые «стаканчики», заполненные особой глиной с вдавленными рунами сдерживания и закрытия. Девушка обошла знак, не заходя внутрь и тщательно следя, чтобы ни обо что не пораниться и ничего не уронить на пол: нарушать равновесие Сил вблизи подобных знаков было смертельно опасно и на печати надежды было мало — могут ли оковы последователей удержать порождение Первого алхимика?..
