Элемент движения - Сергачева Юлия (читать полную версию книги .TXT) 📗
И вздохнул. Фомн прав — на этих тварях капитала не сколотишь. И даже при том, что конкуренты отсутствуют во всем округе.
Несмотря на то, что способ приручения вываранов был известен всем, рисковать и кормить их решались немногие. Потому что иногда нововылупившиеся выжарки предпочитали для первой трапезы не припасенное яство, а принесшего его благодетеля. Собственно, в девяти случаях из десяти предпочитали.
А вот Брюса они почему-то никогда не трогали. Одна из жар-птах доверчиво опустилась на плечо, косо поглядывая золотым глазом. Вторая воровала пыль из кормушек вываранов.
Снаружи в доме забренчал колокол. Явился кто-то с утра пораньше… Брюс, на ходу сдирая комбинезон, выбрался из пещеры. Воздух показался ледяным и чистым.
— …Э-э, господин Дол? — Невысокий, сухощавый мужчина в камзоле торговца неуверенно мялся у порога.
Позвонить он решился, приоткрыть дверь — тоже, а вот войти не рискнул.
— Для гостей — рано, — сообщил нелюбезно Брюс.
— Что?.. — машинально переспросил робкий гость, разглядывая хозяина с прямо-таки суеверным ужасом.
Брюс мельком покосился в зеркало. Ну да, надо бы умыться…
— …то есть я не в гости!
— В таком случае, прощайте, — сказал Брюс, наклоняясь над умывальником.
— Нет-нет, господин Дол, я к вам по делу, — заторопился коротышка, вытягивая шею и все еще не осмеливаясь пересечь порог.
— Это невозможно, — пробормотал Брюс, отфыркиваясь. Холодная вода бальзамом скатывалась по горящей коже.
— Я бы хотел прикупить у вас выжарку… — не унимался пришелец.
— Я же сказал, это невозможно. — Брюс нехотя разогнулся. — Весь выводок продан еще до вылупления.
— К-кому?
— А это не ваше дело.
— А следующий выводок?
— Он уже скуплен его светлостью лордом Мятенем… — и, предупреждая следующий вопрос, Брюс добавил: — А следующая партия уходит в окружной легион.
Визитер, который так и не отважился войти в дом и топтался на косом каменном крыльце, выглядел растерянным.
— Может, я добавлю? Сколько стоит одна тварь?
Брюс назвал. Лицо у собеседника впечатленно вытянулось.
— Но раньше… Я помню, у нас жила дома выжарка… Это было не так дорого…
— Раньше и сад господина Дугоня цвел.
— Но…
— У меня много работы. — Брюс затворил дверь.
А что? Это удобно, когда визитеры не входят в дом.
Нет необходимости выставлять их силой. Как вчерашнего, который тоже заявился с утра и тоже хотел купить выварана. И даже посулил дом у Горючих ключей.
Соблазнительно, только жить возле Горючих ключей рискнет разве что нежить (все ближе к родичам), а Брюсу все равно тот дом не достанется, потому что основная часть прибыли уходит тем, кто добывает яйца вываранов на Горячих пустошах.
Брюс мельком поморщился.
Неудачливый покупатель расстроено топтался у порога — Брюс видел его в окно.
…За время хозяйского отсутствия вывараны употребили весь корм и расплавили корзину из металлических прутьев. Но судя по тому, как они, играя, гоняли языками по каменному полу шарики раскаленного металла, твари наелись досыта.
Вчера из-за всех своих приключений Брюс позабыл их покормить, так что чувствовал свою вину. А теперь им хватит до ужина.
Пока Брюс чистил вольеры, колол дрова, перетаскивал уголь в закром и заново перековывал изъеденные скучающими тварями решетки, его навестили еще дважды.
Сначала пришел аптекарь, приятель лекаря Фомна. Брюс встречался с ним раньше, но тогда тот предпочитал вежливо и отстраненно раскланиваться, а на этот раз вдруг изобразил радушие. Даже слегка жаль было его разочаровывать — человек так старался!
— Вываранов на продажу нет. И в этом году не будет.
После такого ответа приклеенная улыбка стекла, словно восковая, перелившись в скорбные складки у рта.
Но скандалить недовольный аптекарь не рискнул. Его упущение вдоволь наверстал следующий посетитель, разряженный в дорогой костюм, но толком не представившийся. Вместо приветствия визитер выставил перед собой печать городского совета, подвешенную на золотую цепь, и, оттиснув Брюса тугим пузом, вторгся в дом.
— Э-э… — презрительно оглядев скудный интерьер и брезгливо выпятив губу, протянул гость. — Где тут у тебя… Э-э… Ну кого ты там продаешь? — Он щелкнул толстыми пальцами, при этом ловко не обронив печать.
— Никого не продаю.
Гость выкатил на Брюса выпученный, в красных прожилках глаз. Вторым глазом он по-прежнему ухитрялся изображать презрение.
— Цену набиваешь? — сразу перешел к сути проницательный визитер.
— Нет.
— Да уж знаю я вас! — хохотнул, продолжая демонстрировать нечеловеческую проницательность, гость. — Говори уж, почем отдашь. Небось сойдемся… — Он демонстративно приласкал и без того лоснившуюся от постоянных поглаживаний печать, любовно пристраивая ее на животе.
— Ты хоть понимаешь, кто к тебе пришел?
Как не догадаться! Какой-нибудь идиот, оплачивающий ежегодно кресло в городском совете.
— К сожалению, все вывараны проданы, — как можно ровнее сообщил Брюс.
Разве собеседник этого ожидал? Толстые щеки тут же налились дурной кровью. Оба выкаченных глаза с недоверчивым негодованием вперились в Брюса.
— Так ты чего? Не продашь, что ли?
Краем уха Брюс слышал, как снаружи переговариваются вполголоса люди и звякают сбруей лошади. Печатеносец явился не один. Вот сейчас он вовсе осерчает, кликнет своих слуг и…
Ну нет. Удовольствие поорать на наглого изгоя, посмевшего отказать обладателю такой красивой штучки на цепочке, гость решил оставить исключительно для себя.
— Да ты… Да ты что себе воображаешь?.. Мне отказать?! — В белках глаз багровели прожилки. Эдак и до удара недалеко. — Хочешь, чтобы тебя выкинули еще дальше? На выселки? В Жженную глушь? Или и вовсе на Край?
Гость тяжело, с сипом, дышал, утвердив кулаки на столе.
— Ничем не могу помочь, — тупо повторял Брюс, не поднимая глаз и изо всех сил вцепившись в противоположную кромку столешницы. Только бы не сорваться!
Можно сцепиться с приезжим магом — что ему за дело до случайного изгоя? Но стоит ли портить отношения с этим мелким чинушей, способным и впрямь вышвырнуть наглеца за пределы Стогоров и привычной жизни?
Багровый от бешенства посетитель наставил на Брюса толстый палец в перетяжках:
— Ну ты… Ты еще пожалеешь!.. Считай, что живешь уже на выселках!..
Брюс смотрел не на гостя, а на непрерывно скачущую по округлому животу печать. Полированное золото сияло неровно, словно тронутое порчеными пятнами. И камешки, вставленные в металлическую плоть, горели тускло.
— Чего уставился? — вдруг встревожился визитер, наклоняясь к Брюсу и придерживая качнувшуюся печать мясистой лапой.
— Фальшивая, — машинально брякнул Брюс, меняя рвущиеся с языка гневные слова на первое, что пришло на ум. — Печать… Продавец обманул или сами решили сэкономить?
— Чего-о?
Если бы Брюс не был так разозлен собственным бессилием, то никогда бы не решился на дерзость. Просто некстати всплыло давнее детское воспоминание, как дядя берет со стола монету. И та в его пальцах покрывается черной патиной. «Дешевка», — кривит губы дядя, роняя монету на пол.
По слухам, некроманты чутки к истинному золоту.
Брюс сам не ведал, как оно получилось. Печать блестела так близко, что можно было почуять запах металла и различить каждую насечку на захватанной и потной поверхности. А потом желтый кругляш стремительно подернулся ржавыми разводами.
— Э-э?!.. — От изумления у визитера отнялся язык. Но временная анестезия способности к членораздельной речи не помешала ему выразить эмоции иным способом. У пузана даже волосы в ушах встали дыбом.
Брюс отступил на шаг. Гость вертел в пальцах печать, пытаясь отскрести бурые пятна. Поднял на Брюса совершенно белые глаза, давя через оскаленный рот нечто вроде «…ты-ы-Ы-Ы-Ы…».
И вдруг схватился за сердце и осел, как сугроб, словно провалившись сам в себя. Даже щеки обмякли.
