Отряд - Посняков Андрей (читать книгу онлайн бесплатно полностью без регистрации TXT) 📗
- Ишь, нацепил на себя поганую одежку, христопродавец! - зло бросил ему вслед московит.
Митрий немедленно обернулся - все ж таки обидели:
- От христопродавца слышу!
Купец взбеленился, подбежал к обозникам, заорал:
- А ну, догоните-ка его, ребята, да как следует угостите палками!
Обозные мужики поспешили выполнить приказание… Однако Митрия уже простыл и след. Станет он их дожидаться, как же! Ну, надо же - обозвать удобную свейскую куртку поганой одежкой! Только московит такое и может ляпнуть. Вообще Митрий слыхал еще от отца Филофея, что многие московиты - и вовсе не только знатные - считают себя людьми особенными, истинно правильными, а вот всех остальных, особенно иностранцев, - погаными. Говорят, даже после встречи с каким-нибудь аглицким или немецким гостем тщательно моют руки, а потом отмаливают грех в церкви. А ну, как и тихвинцы б так? Церквей бы не хватило! Да, конечно, средь иноземцев всякого люда хватает - есть и мерзавцы, а есть и совсем хорошие люди, вроде Карлы Иваныча. Впрочем, как и среди русских.
- Эй, Митька, погодь! Да подожди, говорю, Умник.
Митрий остановился, дожидаясь подбегавшего к нему смешного лопоухого парня чуть постарше себя, одетого в длинный щегольской кафтан и лапти, Онисима Жилу. Дождавшись, приветствовал:
- Здоров будь, Онисим. Чего бежишь?
- Дело к тебе важное есть, - уклончиво отвечал тот. - На деньгу!
- Еще бы сказал - на копейку! - усмехнулся Митрий. - Откуда у меня столько?
- Ну, как знаешь… - Лениво махнув рукой, Онисим повернулся, якобы захотел уйти.
- Не хочешь, не говори, не больно-то надо. - Митрий хорошо знал Жилу и выстраивал беседу вполне уверенно. - Серебрях-то - копеек да денег - у меня, конечно, нет, но вот медная мортка, пожалуй, для тебя и найдется.
- Фи, мортка! - скривил тонкие губы Онисим. - Ну, хотя бы «полпирога»? Ну, «полполпирога», а?
- Гм… Ну, так и быть! - Митрий порылся в подоле куртки, нащупывая пальцами мелкие медные монетки с непонятными, давно истершимися знаками. Размером с ноготь большого пальца - «полпирога», с ноготь среднего - «полполпирога», с ноготь мизинца - мортка.
- На, держи, Жилище! - Пара мелких медях - морток - перекочевала в потную ладонь Онисима.
- Ну вот, другое дело, - довольно осклабился тот. - А говорил - нету. Ну, слушай теперь. Постоялый двор на Большом посаде знаешь? Ну, где свеи да прочие немцы обычно живут?
- Знаю. А что?
- Там приехал один черт, приказчик из Стекольны!
- Из Стекольны?!
- Во-во! Так он сказал хозяину, что один свей оставил кое-что для некоего отрока Димитрия, введенского бобыля.
Митрий озадаченно почесал затылок:
- Говоришь, приказчик… А как его зовут?
- Вроде Якоб. Да-да, точно Якоб. Длинный такой, носатый. Да там найдешь, а мне некогда - дела.
Махнув рукой, Онисим Жила исчез в торговой толпе, радостно зажимая в ладони мелкие медные монетки. Не только на полпирога, но и на квас вполне хватит! И на сбитень, и на огурец, и на то, чтобы заплатить за грешные утехи Гунявой Мульке, жительнице одной веселой избенки, что тайно содержала бабка Свекачиха в недалекой от большого посада деревеньке Стретилово.
Отыскав у паперти Василиску, Митрий без слов схватил ее за руку и потащил за собой.
- Куда мы?
- Недалеко. Есть тут один постоялый двор. Там и перекусим.
- Так ты договорился с кем-нибудь?
- Подожди, потом.
- То есть, как это - потом?
Не отвечая, отрок свернул на утопавшую в ивняке и ольховых зарослях Береговую улицу и так же молча вошел в широкие ворота одного из многочисленных постоялых дворов.
- Что угодно? - Митрий и Василиска едва вошли в гостевую горницу, как к ним тут же с порога подскочил служка - рыжий разбитной парень.
- Угодно видеть некоего господина Якоба, - негромко пояснил отрок. - Приказчика, недавно прибывшего из Стокгольма.
Название шведской столицы отрок выговорил правильно, на шведский манер.
- Да, есть такой, - служка кивнул. - Идем, провожу. Тебя и твою деву. Скажу честно, - он доверительно понизил голос, - на Москве бы очень косо смотрели, если б дева пошла - даже и с кем-то - на постоялый двор, да еще к мужчине, да еще к иноземцу! Ужас!
Митрий усмехнулся:
- Так у нас, чай, не Москва.
- И слава Богу! - Приказчик вполне серьезно перекрестился на образ, висевший в дальнем углу длинной гостевой залы. - Я сам год как из Москвы.
- Ах, вон что… - сочувственно кивнул отрок. - Как там?
- Голодно… - рыжий вздохнул. - Ну да ничего, столица еще и не то терпела! Выдюжит и на этот раз.
- Дай-то Бог.
При других обстоятельствах Митрий, конечно же, поболтал бы со служкой, просто так, из чистого любопытства, и про Москву бы побольше выспросил, и про Кремль, и про царя Бориса Федоровича. Поболтал бы, да вот только сейчас был не тот случай - следовало спешить.
- Пришли. - Поднявшись по узкой лестнице на второй этаж, служка постучал в горницу. - Господин Якоб! Эй, господине…
Дверь тут же отворилась, явив за собой длинное, вытянутое лицо шведского приказчика, обрамленное светлыми волнистыми волосами. Нос был породистый, орлиный, больше бы подошедший какому-нибудь дворянину-авантюристу, благородному разбойнику или пирату, но уж никак не мирному помощнику негоцианта.
- Вы кто такие? - Приказчик очень хорошо говорил по-русски, лишь изредка смягчая согласные звуки.
- Добрый день, гере Якоб, - склонив голову, по-шведски (научил-таки Карла Иваныч) поздоровался Митрий. - Я по поводу некоей вещи, оставленной…
- А, ты Дмитрий?! - обрадовался приказчик. - Прошу в комнату… И вашу спутницу - тоже.
Тщательно прикрыв за собой дверь, гере Якоб уселся за стол и, вытащив из-за пазухи какой-то свиток, принялся внимательно разглядывать гостя.
- Итак, господин Дмитрий, - заглядывая в свиток, промолвил он. - Лет четырнадцати, роста среднего, худощавого телосложения, кожа чуть смуглая, лицо овальное, чистое, волосы темно-русые, немного вьющиеся, нос прямой, глаза большие, серые… На левой руке - родинка у большого пальца… Ага, вижу, вот она. Ну, тогда, пожалуй, все. Что ж, в качестве части наследства господин Нильсен завещал вам одну из своих книг… Да-да, в качестве части наследства. Что вы так смотрите? Гере Карл Йоганн Нильсен, к сожалению, не так давно умер, оставив меня своим душеприказчиком.
- Умер? - с удивлением воскликнул Митрий. - Карла Иваныч умер? Жаль… Он был хороший, очень хороший человек. Хороший и добрый.
- Вот эта вещь. - Приказчик положил на стол книгу.
- Франсуа Рабле, - шепотом прочитал отрок. - «Героические деяния и речения доброго Пантагрюэля».
Глава 3.
Прохор
Юноши, наравне с подростками, сходятся обычно по праздничным дням… и вступают в рукопашный бой, начинают они борьбу кулаками, а вскоре без разбору и с великой яростью бьют ногами… Сигизмунд Герберштейн. Записки о московитских делах
Апрель-май 1603 г. Тихвинский посад
Нет, не оказалось на торгу подходящего уклада, даже криц - и тех не было. Пронька-молотобоец все глаза проглядел, да так ничего и не высмотрел. Может, поздновато пришел? Колокола на Преображенской церкви уж к обедне звонили. Да, верно, что поздно. Ух и ругаться будет хозяин, Платон Акимыч, и рука у него тяжелая - здоров, чертов сын!
Платон Акимыч из всем известной семьи, Узкоглазовых, что издавна на тихвинской земле кузнечным делом промышляла. Узкоглазовых всякий знает, хоть и не такие они богачи, как, к примеру, Чаплины, которые с десяток кузниц держат. У Платон Акимыча поменьше - три, но и то дело! Сам-то Пронька гол как сокол, отца-матери не помнил, знал только, что приходились они Узкоглазовым дальними-предальними родичами-приживалами. В общем, седьмая вода на киселе.
