Волнолом (СИ) - Прягин Владимир (читаемые книги читать .TXT) 📗
Генрих мысленно чертыхнулся. Клемм, посмотрев на него с интересом, сказал:
- Да, неплохая мысль. Что ж, на этом я, пожалуй, откланяюсь. Мне нужно дать инструкции моим людям. Герр генерал, вы знаете, как со мной связаться.
Он вышел, генерал тоже встал:
- Перерыв окончен. Вы слышали коллегу из 'двойки'? Нельзя терять ни минуты. Перетряхните здесь все, хоть по кирпичику разберите, но отыщите какие-нибудь зацепки. Кольберг, на вас - координация с ищейками Клемма. О новостях докладывайте немедленно. Я буду в конторе. Фон Рау, проводите меня.
Толпа зевак на улице поредела, ажиотаж поутих. Две горничные наперебой строили глазки вахмистру, тот подкручивал ус. Над домами носилась воронья стая. Дым из труб поднимался дисциплинированно, не отклоняясь в стороны, и смешивался с полуденной мглой.
- Ну, наконец-то, - генерал вздохнул полной грудью. - Этот запах в доме действовал мне на нервы. Удушливый, приторный - даже голова разболелась.
- Да? - удивился Генрих. - Удушливый?
- Конечно. И все остальные жаловались.
- Странно. По-моему, запах-то как раз ничего. Легкий, медовый - точно как на той светограмме. Я сразу его узнал, как только вошел.
- Вот как? - генерал посмотрел на него внимательно. - Впрочем, ладно, это все субъективно. Тонкости восприятия.
Они подошли к локомобилю.
- Сейчас мы куда? - поинтересовался Генрих.
- К университету. Садитесь.
- К университету?
- Конечно. Зачем откладывать? Я завезу вас - крюк небольшой. Побеседуйте там с людьми. Может, кто-нибудь в последние дни общался с профессором. В общем, сориентируетесь на месте. Не зря же я вас учил.
- Честно говоря, сомневаюсь, что услышу там что-то важное.
- А вы не сомневайтесь. Работайте. Вечером сообщите о результатах. И, кстати, пока не забыл. Держите.
- Что это?
- Ключ от служебной квартиры. Она крошечная, но обжитая и довольно удобная. Сейчас пустует, можете пользоваться. Вот адрес. Или вы намерены тратить два часа ежедневно на дорогу в предместья?
Генрих представил, как он приходит в эту неведомую коморку, садится в чужое кресло за чужой стол, ест из чужой тарелки, а потом укладывается в чужую постель, и ему стало не по себе.
- Спасибо, Теодор, обойдусь. И ехать мне не два часа, а меньше. Сорок три минуты в один конец.
- Как знаете. Но ключ все равно возьмите. На всякий случай.
Нахмурившись, Генрих сунул ключ во внутренний карман пиджака. Локомобиль между тем петлял по незнакомым улочкам. Мелькали заборы и промерзшие палисадники.
Генрих сосредоточился и стал вспоминать увиденное в доме профессора. Прежде всего, конечно, чертополох. Да, это явно незапланированный, побочный эффект. Тут Либхольц прав - вряд ли убийца сознательно тратил время на разведение флоры. Вопрос в другом - если уж что-то выросло от переизбытка энергии, то почему именно эти колючки со сладким запахом? Не мох какой-нибудь, не плесень, не пресловутая мандрагора?
Убийца, направляя поток, думал наверняка о чем-то масштабном и крайне важном для себя лично. И это 'что-то' ассоциировалось у него с шипастыми сиреневыми цветами. Отголоском и стали заросли в коридоре.
Что же это за цель такая, если ради нее убивают?
И как ее символом стал цветок, пахнущий для Генриха детством?
ГЛАВА 4
Столичный университет носил имя Готфрида Мудрого, студенты же с ласковой фамильярностью называли свою альма-матер Фридой. Четырехэтажное здание с колоннадой, окруженное сквером, таращилось на мир огромными окнами. Ко входу вела дорожка, выложенная гладкими плитами.
Сквер пустовал - занятия были в самом разгаре. Генрих шагал неспешно, разглядывая фасад. Широкий карниз приютил целую скульптурную группу - аллегорические фигуры в романских туниках. Фигуры эти, олицетворяющие научные дисциплины, были исключительно женскими, хотя представительниц прекрасного пола допустили к учебе всего лет тридцать назад.
Присутствовала тут и мечтательная Астрономия с телескопом, установленным на треноге, и улыбчивая Археология с древней амфорой, и сосредоточенная Геометрия с транспортиром, и еще полтора десятка фемин. Композиция служила поводом для нескончаемых шуток. Студиозусы, давясь смехом, объясняли друг другу, что на самом деле означают фигуры. Версии предлагались, по большей части, малоприличные. Выходило, к примеру, что Астрономия только что заглянула через оптику в мужскую купальню. И что амфора у Археологии отнюдь не пустая. Но особенно впечатляли догадки насчет того, какой именно угол собиралась измерять Геометрия.
Кстати, для Светописи места на карнизе не отыскалось - факультет, на котором когда-то учился Генрих, располагался отдельно, за городской чертой. Вполне разумная мера предосторожности, учитывая тамошнюю программу занятий.
Налюбовавшись девами-аллегориями, он шагнул в вестибюль. Кивнул привратнику и двинулся вверх по мраморной лестнице с позолоченными перилами. Помпезность здешнего интерьера всегда его несколько раздражала. Хотя, наверно, это было неизбежное зло. Университет как-никак представлял собой одну из визитных карточек столицы Девятиморья.
- Слушаю вас? - секретарь в приемной у ректора являл собой прямую противоположность своему коллеге из Третьего департамента - прямо-таки излучал дружелюбие и искреннюю готовность помочь.
- Я хотел бы поговорить с герром ректором. По срочному делу.
- Как о вас доложить?
Генрих не стал доставать служебный жетон, назвал только имя. Надеялся, что ректор его еще не забыл - им доводилось общаться лично. Расчет оправдался, в кабинет пригласили сразу.
Глава университета был из тех, про кого в Зимней Империи говорят: 'Маленькая собачка - всю жизнь щенок'. Он выкатился навстречу гостю из-за стола и, глядя снизу вверх, зачастил укоризненно:
- Генрих, мой мальчик, как вам не совестно? Совсем забыли старика! Не заходите, не звоните, а ведь я о вас беспокоюсь! Мы все так расстроились, когда вы оставили кафедру! Это же было ваше истинное призвание...
В другой ситуации Генрих решил бы, что над ним издеваются, но ректор разговаривал так со всеми. Он, ректор, вообще любил поболтать. Книг у него в кабинете было подозрительно мало, зато стены были увешаны фотографиями с бесконечных симпозиумов, конференций и ассамблей. Злые языки говорили, что хозяин кабинета уделяет этим сборищам гораздо больше внимания, чем университету как таковому.
- Я по поводу профессора Штрангля.
- Ах, не напоминайте! Поистине шокирующее известие, я до сих пор не могу поверить...
Вообще-то о смерти историка в университет официально не сообщали - генерал поручил это Генриху, чтобы тот мог понаблюдать за реакцией ученых мужей. Но ректор всегда все узнавал первым. В этом состояло его главное (а по утверждению тех же злых языков - единственное) достоинство.
- Видите ли, - пояснил Генрих, - я помогаю следствию в качестве консультанта...
- Похвально, весьма похвально. И что же удалось выяснить? - ректор уставился на него жадным взглядом.
- Пока ничего, ведется работа. В связи с этим я и хотел поинтересоваться, с кем профессор контактировал в последние дни. Возможно, было что-нибудь необычное?
- Увы, мой мальчик, увы. Коллега Штрангль отличался некоторой... э-э-э... нелюдимостью. Две недели назад я звонил ему, просил написать статью по поводу юбилея. Вы же помните, Генрих, что наша колыбель знаний, славная Фрида, скоро отметит свое четырехсотлетие? Вы непременно должны присутствовать, и даже не пытайтесь отговориться. Я вас приглашаю, слышите?
- Благодарю, герр ректор. Так что же вам ответил профессор?
- Профессор? Ах да, он довольно желчно заметил, что-де о нем вспоминают только по круглым датам, а в остальное время начисто игнорируют. Совершеннейшая неправда! Мы его в высшей степени уважали, но, к сожалению, коллега сам сузил круг своего общения до минимума...
