Клинки севера - Илларионова Алина (книги без регистрации полные версии .txt) 📗
P.P.S. Тебе стоит увидеть Рассветный Каскад летом. Феерическое зрелище!
P.P.P.S. Про деньги не думай.
Твоя скотина».
Феерическое? Он что, издевается, умник ушастый?!
Алесса перевернула листок.
«Я тоже люблю тебя, матюмачиха, и очень соскучился! Феерическое – значит такое сногсшибательное, что словами не описать. Надо видеть!»
Знахарка засмеялась. Нет, он просто неисправим!
Она мерила шагами пол кухни – десять на восемь ее и шесть на пять Вилля – не замечая, что на соломенной циновке уже намечаются острые сломы. Ехать по первому зову? Или послать письмо, как положено воспитанной девушке, – дескать, боюсь, приезжай сам? Хоть на ромашке гадай!
«А может, он обустраивает уютную норку для нас? Денежку копит…» – размечталась пантера.
Алесса заглянула в печь, проверяя пироги с крыжовником, и, когда память-кошка подцепила лицо Вилля из миски лакомых воспоминаний, она словно воочию увидела золотые смешинки в зеленых глазах да лукавую полуулыбку: чуть шире – и обнажатся клыки. Потом видение сменилось…
…Тело Берена, укрытое простыней, три дня лежало на столе в окружении тонких заупокойных свечей согласно канону. Вилль его обмыл и обрядил, избавив от этого заплаканную Марту, затем сам выкопал могилу возле стражничьих и занялся похоронами общими городскими, хмурясь на уже готовых плакальщиц. На третий вечер Алесса едва ли не насильно заставила его поесть и поспать. Он положил голову на ее колени и смотрел на этот страшный стол почти не мигая.
– Я бы этих союзничков треклятых собрал на корабль да горящую стрелу в хвост пустил. А лучше – сотню… – только это и сказал. Его наставника и воспитателя зарубили берберианцы, которых тот сам же приказал не трогать.
Алесса под утро все же задремала, а Вилль – нет.
В свое время он так же лежал на столе в аптеке, почти мертвый, едва ли не по кускам собранный после боя с демоном-ишицу, и кровь не отмылась со столешницы окончательно. Несколькими часами ранее Вилль загорелся побрить наголо себя и домового и шутя сражался с Алессой, да так, что их выгнали из библиотеки за непотребное поведение. «Лысый эльф с лысым котом на плече встречает купцов у ворот! Здра-авствуйте, я – уважаемый капитан Винтерфелл! Кошмар!» – с хохотом возмущалась тогда знахарка…
…Летний ветер стал вдруг промозглым, сырым и зябким вихрем, вмиг пробравшим до костей, ледяными когтями царапнул сердце. Выгнулись пузырем занавески, испуганно затрепетал огонь в печи, письмо кувыркнулось и слетело на пол.
Подобрав его, Алесса машинально потерла золотое кольцо аватар на безымянном пальце. Ох не к добру были эти воспоминания! Подобную тревогу она испытала, когда Вилля убивал в лесу обезумевший охотник, но сейчас чувство было не столь острым.
Встряхнувшись по-кошачьи всем телом, села на стул. Ерунда какая-то, бесовщина. Друг зовет ее в гости, а в голову лезет одна чернота. Нечего о беде думать, только накличешь.
К вечернему чаю вернулись с огорода Марта и Феодора с полной корзиной пузатой клубники. В оконце уже заглянули Сестра и Волчий Глаз, когда они перечитали письмо напоследок.
– Беспокоишься? Езжай. – Марта опустила глаза, окруженные сеточкой морщин. Травница превратилась из румяной хохотушки в бледный призрак себя самой, что не живет, а существует. Отрезок времени почти в полгода стал настоящим роком: первого жениха она потеряла за восемь месяцев до свадьбы, второго – за шесть.
– Не то чтобы беспокоюсь, просто…
– По жениху соскучилась? Так езжай! Уж мы не пропадем! – Феодора азартно подцепила ложкой клубнику, мятую с сахаром. – Только скалку дома оставь.
Алесса покосилась на предмет воспитания женихов, лениво перекатила в блюдце ягодку.
– Да, пожалуй, съезжу. Гостинец привезу… Как просил, паданцев червивых.
Феодора поперхнулась чаем, Марта лишь вздохнула.
Под диктовку знахарка настрочила длинное пламенное письмо орку Зорну из села Гусиные Прудочки, чья крепкая рука, как уверяла Марта, до сих пор держит отменный постоялый двор и с чьей помощью Алесса сможет договориться о переправе через беспокойную Силль-Тьерру за приемлемую плату, а не обдирную. Письмо надушили фирменными духами «Серебряные Росы». У мельника Мирона сторговали жилистую серую кобылу Перепелку и собрали мешок в дорогу. Вместо червивых яблочек Алесса взяла с собой банку янтарного крыжовенного варенья, памятуя о слабости друга к рыженьким, круглым и покладистым. И еще – мешочек с лимонником.
Все.
Она уходила на рассвете, когда мир только потягивается туманными руками навстречу розоватому спросонья солнцу, услышав петушиный призыв к рабочему дню, но провожать высыпал, казалось, весь городской люд и нелюд. Не иначе Феодора сорганизовала как глава Ордена Северингских Сплетниц на пару с Танисьей.
Лушка, которую до сих пор трясло от воспоминаний о Ярмарке, вручила спасительнице здоровенную корзину пирогов – аж дух захватило.
Марта обняла и пошептала на ушко свое, тайное.
Феодора шутливо грозила пальцем, веля топором не размахивать.
– Коль мужик – чурбан и ключик прячет, так банька сама придет да отымет! – туманно изрек на прощание Темар.
Радда одарила рушником с черным котенком, выполненным в стиле шедевра Иры «Папа», что радует глаз завсегдатаев пивоварни.
Тиэлле накануне исключения ради позволила подергать за острые уши.
Отъехав саженей на пятьдесят, Алесса еще раз оглянулась на городские ворота, у которых столько лет неподкупный стражник Винтерфелл собирал пошлину, пока не стал капитаном. Подумала, спешилась, собрала земли в носовой платок, положила в карман и пустила Перепелку в обход города, выезжая с побочного на основной тракт. Солнце согревало макушки вековых сосен. Птицы устроили базар пошибче ярмарочного, а кукушка взяла на себя смелость пророчить оборотню. Перепелка шла ходко; посередине дороги подбоченившись стоял медведь.
– Девочка-девочка, я тебя съем! – Медведь раскинул лапы, будто собираясь обнять покрепче.
– Дяденька Миша, я ядовитая! – по заведенной еще тем летом традиции поздоровалась Алесса, выразительно похлопав по Лушкиной корзине.
– Ты што ж, Алесса, по грибы на кобыле собралась? – Леший озадаченно прижал уши, а девушка засмеялась.
– Только не говори, что тебе Мириада не разболтала, по какие грибы и куда я еду! Вернусь ли?
– Тебе решать, где дом твой, девонька. И вот што… Мне сказали кикиморы, им – подружки из Жирной Гати, а им – русалки из Козодоев, а тем – эээ… Тьфу, балаболки корявые! – Медведь обернулся лещиной. – В общем, поаккуратней ты. По нашу сторону Силль-Тьерры, грят, нежить разгулялась. Што за Алидарой деется – не ведаю, а междуречье эльфы стерегут покуда, так што ты на берегу не задерживайся, а корни в ветки – и тикать! Косу-то побереги, а?
– Мне хвост дороже, – усмехнулась Алесса. Противоядия от всех видов укусов и одолженные госпожой Винзор амулеты лежали в мешке. – Но и коса пригодится.
– Кому што дороже… А мне дай-ка пирогов, не жадобься! – И потянул к девушке загребущие ветви.
Алесса хранила верность печеву Марты, а потому безропотно отдала корзину. Вот теперь точно все.
Через бревенчатый мосток, чудом не смытый паводком, переехала шагом, зная, что из караулки видна как на ладони. Обернулась, помахала тем, кто еще не сумел с ней распрощаться, и пустила Перепелку галопом, походя вспоминая премудрости верховой езды и подыскивая укромное местечко. К исполинской ели, подметающей нижними лапами дорогу, подъехала рысью, расслабив поясницу и чувствуя себя в седле, как на табурете, – жестковато, но не взбрыкивает. Оглядевшись, а для надежности прислушавшись и принюхавшись, девушка спешилась и достала из кармашка чресседельной сумки коробочку с семью зелеными леденцами. Госпожа Винзор назвала их «загущенным ускорителем», якобы способным придать скорость и неутомимость любому животному. Человеку, впрочем, тоже, если тот наденет кованые сапоги.
Лошадка смахнула леденец, будто и не лежал он на смуглой ладошке. Девушка забралась в седло, переплела косу, глянулась в зеркальце, а Перепелка так и продолжала переминаться с ноги на ногу, словно пес, ожидающий хозяйского клича. Алесса легонько тронула ее пятками…
