Владычица озера - Сапковский Анджей (список книг .TXT) 📗

Мэтр Робин Андерида первым заметил приближающегося императора и согнулся в поклоне. Стелла Конгрев, графиня Лиддерталь, встала и сделала реверанс, быстрым жестом приказав проделать то же сидевшей в резном кресле девушке.

— Приветствую дам, — кивнул Эмгыр вар Эмрейс. — Приветствую и тебя, мэтр Робин. Как идет работа?

Мэтр Робин быстро откашлялся и снова поклонился, нервно вытирая пальцы о халат. Эмгыр знал, что художник страдает острой агорафобией и болезненно робок. Но кому это мешает? Главное — как он пишет.

Император, как обычно во время поездок, был одет в офицерскую форму гвардейской бригады «Импера» — черные доспехи и плащ с шитьем, изображающим серебряную саламандру. Он подошел, взглянул на портрет. Вначале на портрет — и лишь потом на модель. Худенькую девушку со светлыми волосами и грустными глазами. Одетую в белое платьице с зелеными рукавчиками и высоким вырезом, в котором виднелось колье из перидотов.

— Прекрасно, — бросил он в пустоту — так, чтобы непонятно было, что именно он хвалит. — Прекрасно, мэтр. Извольте продолжать, не обращайте на меня внимания. Позвольте вас на одно слово, графиня.

Он отошел к окну, принуждая ее идти следом.

— Я выезжаю, — сказал он тихо. — Государственные дела зовут, благодарю за гостеприимство. И за нее. За принцессу… Хорошая работа, Стелла. Вы вполне заслуживаете похвалы. Обе. И ты, и она.

Стелла Конгрев низко присела в изящном реверансе.

— Ваше императорское величество слишком добры к нам.

— Не хвали дня до захода…

— Ах, — графиня слегка поджала губы, — значит, так.

— Значит, так.

— И что будет с ней, Эмгыр?

— Не знаю, — ответил он. — Через десять дней я возобновлю наступление на Севере. Оно обещает быть нелегким. Очень тяжелая война. Ваттье де Ридо следит за направленными против нас заговорами и противодействующими группировками. К разным, самым различным действиям может принудить меня забота о безопасности государства.

— Это дитя ни в чем не виновно.

— Я сказал — безопасность государства. Безопасность государства не имеет ничего общего со справедливостью. Впрочем… — Он махнул рукой. — Я хочу с ней поговорить. Наедине. Подойди поближе, княжна. Ну, давай, давай. Быстрее. Император приказывает.

Девушка низко присела. Эмгыр внимательно смотрел на нее, мысленно возвращаясь к столь чреватой последствиями аудиенции в Лок Гриме. Он был признателен, более того, восхищался Стеллой Конгрев, которая за минувшие шесть месяцев сумела превратить неуклюжего утенка в маленькую аристократку.

— Оставьте нас, — приказал он. — Прервись, мэтр Робин, промой кисти, скажем. Тебя, графиня, прошу подождать в приемной. А ты, княжна, пройди со мной на террасу.

Выпавший ночью мокрый снег растаял в первых лучах утреннего солнца, но крыши башен и навесные бойницы замка Дарн Рован все еще были влажными и блестели так, словно там что-то горело.

Эмгыр подошел к балюстраде. Девушка, как предписывал этикет, держалась в шаге позади него. Нетерпеливым жестом он подозвал ее и велел подойти ближе.

Долго молчал, обеими руками опершись о перила, вглядываясь в горы и покрывающие их вечнозеленые тисы, резко контрастирующие с меловой белизной каменистых склонов. Поблескивала река — лента расплавленного серебра, змеящаяся по дну котловины.

В воздухе чувствовалась весна.

— Я слишком редко здесь бываю, — бросил Эмгыр. Девушка молчала.

— Слишком редко приезжаю сюда, — повторил он, поворачиваясь к ней. — А ведь здесь места прекрасные и спокойные. Красивый пейзаж… Ты согласна со мной?

— Да, ваше императорское величество.

— В воздухе уже чувствуется весна. Я прав?

— Да, ваше императорское величество.

Снизу, с придворцовой площади, доносилось пение, перекрываемое скрипом, бряцанием и звоном подков. Эскорт, уведомленный о том, что император собирается отбыть, спешно готовился в путь. Эмгыр помнил, что среди гвардейцев есть один, который любит петь. Часто. И независимо от обстоятельств.

— Хорошая баллада, — сказал Эмгыр задумчиво, поглаживая тяжелый золотой императорский альшбанд. [6]

— Хорошая, ваше императорское величество.

«Ваттье уверяет меня, что уже напал на след Вильгефорца. Что найти его — дело нескольких дней, самое большее — недель. Предателям отрубят головы, а в Нильфгаард привезут настоящую Цириллу, королеву Цинтры; надо что-то делать с двойником!»

— Подними голову.

Она подняла.

— У тебя есть какие-нибудь желания? — неожиданно резко спросил он. — Жалобы? Просьбы?

— Нет, ваше императорское величество.

— Правда? Любопытно, однако. Ну, я ведь не могу приказать, чтобы они у тебя были. Подними голову, как пристало принцессе. Надеюсь, Стелла обучила тебя хорошим манерам?

— Да, ваше императорское величество.

«Действительно, хорошо выдрессировали, — подумал он. — Сначала Риенс, потом Стелла. Заставили как следует выучить роль, угрожая, вероятно, что за ошибку или оговорку она заплатит муками и смертью. Предупредили, что ей предстоит играть перед суровой, не прощающей ошибок аудиторией. Перед страшным Эмгыром вар Эмрейсом, императором Нильфгаарда».

— Как тебя зовут?

— Цирилла Фиона Элен Рианнон.

— Твое настоящее имя?

— Цирилла Фиона…

— Не испытывай моего терпения. Имя!

— Цирилла… — Голос девушки надломился словно веточка. — Фиона…

— Достаточно, во имя Великого Солнца, — сказал он сквозь зубы. — Довольно.

Девушка громко засопела. В нарушение этикета. Губы у нее дрожали, но этого этикет не возбранял.

— Успокойся, — приказал он тихо, почти мягко. — Чего ты боишься? Стыдишься собственного имени? Боишься его назвать? С ним связано что-то неприятное? Если я спрашиваю, то лишь потому, что хотел бы иметь возможность назвать тебя твоим истинным именем. Но для этого надо знать, как оно звучит.

— Никак, — ответила девушка, и ее огромные глаза неожиданно заблестели, будто подсвеченные пламенем изумруды. — Потому что это имя никакое, ваше императорское величество. Имя в самый раз для того, кто есть никто. До тех пор, пока я остаюсь Цириллой Фионой, я что-то значу… До тех пор, пока…

Голос сорвался так резко, что она невольно схватилась за горло, будто на ней было не колье, а удушающая гаррота. Эмгыр продолжал сверлить ее взглядом, по-прежнему мысленно одобряя действия Стеллы Конгрев. Но вместе с тем он испытывал злобу. Злобу неоправданную, беспочвенную, а потому особо злую.

«Чего я хочу от этого ребенка? — думал он, чувствуя, как злоба заполняет его, вскипает, вздымается пеной, словно пар в котле. — Что мне нужно от ребенка, которого…»

— Знай, я ни в коей мере не причастен к твоему похищению, девочка, — неожиданно для самого себя резко сказал он. — Ни в коей мере. Я не отдавал такого приказа. Меня обманули…

Его душила злость на самого себя. Он понимал, что совершает ошибку. Уже давно следовало закончить разговор, закончить надменно, властно, грозно, по-императорски. Следовало забыть о девчонке и ее зеленых глазах… Какое она имеет значение? Она — двойник, подделка, у нее нет даже собственного имени. Она — никто и ничто. А императоры не беседуют с теми, имя которым «никто». Императоры не признаются в ошибках тем, имя которым «никто». Императоры не просят прощения и не каются перед теми, которые…

— Прости меня, — сказал он, и слова эти — чужие и неприятные — прилипали к губам. — Я совершил ошибку. Конечно, я виновен в случившемся. Виновен. Но вот тебе мое слово: больше тебе ничто не грозит. Больше с тобой ничего плохого не случится. Никакой несправедливости, никакого унижения, никаких неприятностей. Ты не должна бояться.