Сказания Фелидии. Воины павшего феникса (СИ) - Маркелова Марина (электронную книгу бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Подобное чувство возникало всякий раз, когда Аллер оставлял дом, и давно бы уже извело Эльду, если бы она не помнила того, как не раз Аллер подтверждал свои горячие чувства к ней и Гасперу. Эти согревающие воспоминания и становились той соломинкой, что вытягивали несчастную женщину из горькой пучины. Раньше ей немногого хватало, чтобы улыбнуться и вздохнуть свободно, но теперь что-то случилось — побороть страшные предчувствия с каждым разом становилось все тяжелее. Они не просто наваливались на Эльду, а безжалостно душили ее. Эльда чахла и загибалась. Ей нужен был Аллер, хотя бы на день, но он все не возвращался. И только забота о детях, о еще одних ее бесценных сокровищах, удерживало Эльду от окончательного падения…
Эльда стояла возле окна, ласкала пальцами розу, смотрела на улицу, по которой Аллер уезжал и возвращался. Она всякий раз ждала перестука костяных копыт, храпа усталой взмыленной лошади. Но улица отвечала лишь гулом столичной толкотни.
— Гаспер! — позвала она, собравшись с силами. — Гаспер, где ты, пропащая душа?
За живой изгородью, окружавшей дом, раздался шорох и настороженный шепоток. Через секунду из-за ровно подстриженных когда-то, а теперь обросших, похожих на лысеющих ежей, кустиков высунулись два довольных мальчишечьих лица. Смотреть на них без улыбки не смог бы даже самый угрюмый и злой человек. Зов Эльды отвлек этих двоих пострелят от какой-то очередной шалости, и, хоть они и обратили внимание к женщине, мысли их и не думали отвлекаться от важных детских затей.
— Я тут, мама! — весело откликнулся один из них.
Гаспер был больше похож на отца. Сколько бы Эльда не разглядывала сына, придирчиво выискивая хоть какие свои черты, он видела лишь маленького Аллера. У Гаспера были вьющиеся длинные волосы, чернее куска угля, которые Эльда заботливо зачесывала к затылку и закрепляла древесным воском каждый день, худощавое лицо с острыми скулами и, самое главное — взгляд темно-карих глаз. Пронзительный, сверлящий, холодный, когда мальчик сердился. Взрослых он настораживал, а детей пугал. Но, когда Гаспер веселился и радовался, не возможно было найти иного, более глубоко источника тепла и любви, чем его темные глаза. И это, наверное, было единственное, что Гаспер унаследовал от матери. Он умел смеяться.
Его приятелем оказался восьмилетний парнишка в выцветшей, местами изодранной одежде, с всклокоченными волосами цвета соломы и глазами, голубыми, как весеннее небо, пухлощекий и толстопалый. Мальчишку звали Териз, он был четвертым из шестерых детей местного пекаря. Его отец с головой ушел в дела, чтобы прокормить семью, все время матери отнимали недавно появившиеся на свет близнецы. Теризу почти не доставалось родительского внимания, предоставленный сам себе, он домой забегал только для того, чтобы поесть и выспаться, а все остальное время проводил на улицах города, общаясь, как со взрослыми, так и с детьми. Он был хитер и проворен, любил пошутить, но никогда не делал этого во зло, был отзывчив и не избалован. Люди любили его за это и, часто, просто так, за хорошее настроение, клали в карманы его широких, но коротковатых штанишек, кто сладкую плюшку, кто конфету, кто спелое яблоко, а кто и монетку. Он всегда брал, но никогда не попрошайничал.
— Иди обедать, гулена, — позвала Эльда, — и не забудь Териза пригласить.
— Бегу! — отозвался мальчик и снова спрятался за кустами.
Эльда отошла от окна, вздохнула глубоко, почувствовала, как неохотно, но спадает с плеч и груди нелегкий покров печали. Был сын, было то, ради чего стоило жить.
И вдруг сердце, только ощутившее прелесть покоя, неистово заметалось в груди, забилось о ребра, как пойманная дикая птаха о прутья клети. Перед глазами разбежались в разные стороны ломаные круги, грудь сдавило. Эльда покачнулась на ослабевших в одно мгновение ногах, чуть не упала. Но спас подоконник. Женщина оперлась на него, но сил устоять все же не было. Эльда медленно осела на пол.
Дышала она через силу. Боль, будто не простив ей минутной радости, размозжила внутренности и рассекла чрево Эльды раскаленным ножом. Женщина застонала — вскрикнуть не хватило воздуха.
Голова кружилась в пьяном танце, в горле встала тошнота, и, задерживая ее, Эльда прикрыла рот ладонью, стиснула зубы, будто это могло помочь перетерпеть мучения. Только когда маленькие детские руки обхватили ее шею, а испуганный, чуть ли не плачущий голосок заныл в ухо: «Мама, мамочка, что с тобой?», Эльда смогла собраться с мыслями.
— Ничего, Гаспер, не волнуйся, — поднатужившись, промолвила она.
Гаспер словно не верил ее словам, от страха, вцепился в материнское предплечье, заглянул уже увлажнившимися глазами в ее лицо, ища честного ответа.
Боль несколько отступила, из рвущей превратилась в ноющую, но сил подняться, по-прежнему не находилось. Эльда взглянула на сына, слабо улыбнулась, надеясь обмануть.
— Ну, чего ты так переполошился, Гаспер, — ласково промолвила она и провела ладонью по жестким волосам сына, — еще ничего страшного с твоей мамой не случилось, а ты сразу в слезы. Ты же мужчина, а мужчины не плачут.
— Тебе больно, — не столько спросил, сколько подтвердил он, — это он тебя мучает? Ты скажи ему, что если он тебя будет обижать, я не буду с ним дружить!
И в наивных глазах мальчика мелькнула недетская серьезность и ожесточенность, насторожившая Эльду.
— Нет, Гаспер, ребенок тут ни при чем, — сказала она без напущенной мягкости, понимая, что сына уже не проведешь, — не надо его винить. Мне уже намного лучше. Давай-ка лучше обедать. Еда всем сил прибавит.
Эльда снова оперлась на подоконник, помедлила мгновение, отдышавшись, и поднялась. Ноги все еще плохо слушались, дрожали от напряжения, гудели. Все, что могла Эльда, это кое-как добраться до стула возле обеденного стола и бессильно опуститься на него. Есть не хотелось, однако надо было, иначе Гаспер, глядя на мать, сам бы ложку в рот не взял.
Только тогда Эльда заметила Териза. Всегда шустрый и решительный мальчик стоял на пороге комнаты, неловко топтался на месте, по-видимому, стыдясь того, что стал случайным свидетелем приступа Эльды.
— Извините, — пролепетал он, когда понял, что на него обратили внимание, — но к вам надо бы лекаря позвать. Я просто знаю. У мамы, было похоже.
— С мамой все будет хорошо! — крикнул Гаспер, не желая дослушивать страшных уху слов, прижался щекой к Эльде и одарил Териза ненавидящим взглядом.
— Гаспер, не надо кричать, — остудила пыл сына Эльда, — Териз же хочет помочь. И надо быть ему за это благодарным. Териз, — обратилась она к маленькому гостю, — садись за стол, пообедай с нами. Я сегодня напекла пирогов, но боюсь нам с Гаспером не съесть всего.
Мальчик не заставил себя уговаривать, мгновенно позабыл об обидных словах Гаспера, проворно подскочил к столу, уселся и, предвкушая, потер ладони. Гаспер, угрюмый и недовольный, молча уселся возле, вяло поболтал ложкой в тарелке супа.
И вдруг по дому пробежал сквозняк. Он взбил длинные волнистые пряди Эльды и выскользнул в окно.
Значило это только одно — кто-то еще пришел без приглашения.
Эпизод 4
В тот день, когда ее мир повис на волоске над бездной разрушения, Азея приказала себе не бояться. Никогда и ничего. Ведь было же время, когда она не страшилась одиночества.
Трагедия, скосившая Азею, как наточенная коса сухую травинку, случилась три года назад. Они с Линвардом ждали малыша, первенца, мечтали и строили планы, но все рухнуло в тот миг, когда знахарка Лаира, не говоря ни слова, лишь скорбно поджав губы, вложила в дрожащие от волнения руки Линварда бездыханное тельце в мятой мокрой простыне. Азея сама тогда была при смерти, и, наверное, только любовь Линварда спасла ее. Но жизнь после того, как она узнала правду, оказалась немногим лучше смерти.
Линвард сумел пережить и перебороть горе. Как с врагом он сражался с отчаянием и одержал победу. В нем снова затеплилась надежда на отцовство и вера. В себя, в жену, в судьбу, которая не может быть настолько жестокой.
