Грани судьбы (СИ) - Шепелев Алексей А. (читать книги полные .TXT) 📗
Ответить наместник не успел. В коридоре раздались громкие тяжелые шаги, и в дверь вошел ликтор наместника.
— Господин, вызванный по твоему приказу наёмник вье Лент прибыл. Так же здесь Хюйсманс, Снелдерс и Вламинк. Остальные должны подойти с минуты на минуту.
— А люди додекана Аргентия Кецерона?
— Ждут твоих приказаний, наместник.
— Пусть будут готовы выступить в любую минуту. Именем Императора, ступай!
— Слава Императору! — воскликнул ликтор, ударив себя кулаком в грудь. Затем воин чётко развернулся и вышел из комнаты, гулко топая по каменному полу подошвами деревянных калиг.
— Время не терпит, — вздохнул Гравлен. — Благородный Кермий, что ты скажешь? Я удовлетворён ответами отца Сучапарека.
— Я тоже. Высокочтимый отец… э-э-э… немного выпустил ситуацию из-под контроля, но, я думаю, он справится. Мы можем доверить ему возглавить погоню.
— Да будет так. Отец Сучапарек, с минуты на минуту здесь будут четыре тяжелых транспортных дракона. Мы с благородным Кермием поручаем тебе возглавить преследование и доставить беглецов в город живыми или мёртвыми. Ты будешь преследовать их не только как Верховный Инквизитор, но и как верный слуга Императора.
— Слава Императору! — механически откликнулся Сучапарек. Сейчас он соображал очень плохо. Главное — ему удалось выкрутиться, но всё остальное воспринималось как в густом тумане.
— С тобой отправится дюжина легионеров под командованием додекана Аргентия Кецерона, а так же отряд наёмников во главе с эшвардом их городского братства вье Лентом.
— У Ордена достаточно сил, чтобы самим… — начал, было, инквизитор, но, перехватив строгий взгляд Гравлена, осёкся.
— Поймать мерзавцев — миссия не только Ордена, но власти. Они — дважды преступники — перед богами и перед Императором. К тому же, мы не можем позволить, чтобы все инквизиторы покинули Толу: кто тогда станет защищать людей от нечек, магов и адептов запрещённых богов? Это прямая обязанность Ордена.
— Орден не забывает о своих обязанностях. В моё отсутствие за порядок в городе будет отвечать отец Трвай.
— Да будет так. Мы с благородным Кермием Мерком не сомневаемся в твоём стремлении поймать нечестивцев и в способности братьев Ордена и наёмников сражаться с самым искусным врагом. Но гладии легионеров и арбалеты наёмников лишними не будут. Кроме того, я отправляю в этот поход своего личного телохранителя.
Сучапарек вспомнил молчаливых братьев-ангандцев, чёрной тенью следовавших за своим господином во время публичных церемоний. Ничего хорошего присутствие одного из них в составе погони не сулило.
— Он отличный воин и сможет, если понадобится, оказать тебе действенную помощь. Но запомни, высокочтимый отец: погоней командуешь ты, и только ты. И именно тебя ожидает награда в случае успеха. Но если беглецы скроются, то спрос будет тоже с тебя.
— Мой долг Верховного Инквизитора — найти и покарать преступников. Ответственность перед Орденом и Императором лежит на мне и я готов исполнить свои обязанности, если мне будет оказана надлежащая помощь.
— Всё, что ты просишь, будет сделано. Транспортные драконы прибудут с минуты на минуту.
— В таком случае, я должен поспешить в замок, чтобы проследить за сбором братьев-инквизиторов и воинов Ордена.
— И не забудь распорядится, чтобы ученика Нурлакатама передали моей страже, — как обычно, очень некстати вмешался префект. — Я пришлю за ним своих людей чуть позже.
— Конечно, благородный Кермий, — с трудом сдерживая ярость, согласился Сучапарек. — Отец Трвай будет счастлив оказать помощь в деле торжества мирского правосудия. А сейчас прошу меня простить, я должен заняться подготовкой погони.
Хотелось бежать из базилики как можно быстрее, пока двое сетов не придумали ещё какой-нибудь каверзы, а нужно было уходить медленно и степенно, чтобы никто и помыслить не мог о том, что в положении Верховного Инквизитора Толы есть хоть малейшая неустойчивость. К счастью, боги, похоже, сменили гнев на милость: новых нападок в голову благородным сетам не пришло. Спасибо богам и на этом.
Классный Днестр при клёвой погоде мерно катит волны свои…
Вот так заплывёшь подальше, ляжешь на спинку, запрокинешь голову и балдеешь. Хорошо. Так можно, наверное, и пять минут пролежать и десять. Только у Серёжки никогда терпения не хватало, он всё время плыл назад, к берегу, поплескаться и побарахтаться в компании с друзьями. Скучно же одному.
А сегодня плескаться и барахтаться не хочется. Вялый какой-то сегодня Серёжка. Слабость одолела. Такое впечатление, что просто руку поднять сил не осталось. И хочется только лежать и ничего не делать. А волны Днестра бережно и ласково качают мальчишку вверх — вниз, вверх — вниз… Качают, баюкают, и нет сил даже разлепить глаза, так хорошо и спокойно, что хочется провалиться в мягкий, пушистый и сладкий сон. Вообще-то спать в реке нельзя, а то можно захлебнуться и утонуть. Но сейчас Серёжка почему-то этого не боится. А не боится он потому, что когда так хорошо, плохо стать не может. Просто не может и всё. Так что, можно и вздремнуть чуток.
— Держись, Серёга! Держись, братишка! — слышится над ухом жаркий мальчишеский шепот.
Это ему, что ли?
Да нет, быть того не может. Во-первых, у Серёжки нет никакого брата, есть только сестрёнка, но голос явно не Иринкин. А потом, чего ему держаться? Держаться надо тем, кому плохо, кому трудно. А ему, Серёжке Яшкину, очень даже хорошо.
Наверное, это уже начался сон. Хорошо…
Изогнувшись, Сашка заглянул в лицо Серёжке. Тот по-прежнему был без сознания, но теперь выражение муки исчезло, а на искусанных бледных губах играла слабая улыбка, словно малышу снился какой-то очень хороший сон.
Подросток облегчённо вздохнул. Всё будет хорошо, Серёжка выкарабкается, обязательно выкарабкается. Наромарт вон как лечит, даже лучше, чем в полевых лазаретах Добровольческой Армии Юга России, хотя и там доктора были замечательные. Надо только отъехать подальше от города, чтобы погоня потеряла их следы. А потом можно будет остановится, передохнуть, а эльф осмотрит Серёжку и вылечит его раны. Надо только продержаться ещё совсем чуть-чуть.
— Держись, Серёга! Держись, братишка! — почти неслышно шепчет казачонок.
Стены и башни Толы давно уже скрылись из виду, но беглецы не останавливались. Все понимали, что нужно оторваться как можно дальше от погони, а желательно ещё и замести следы. Но если первое вроде удавалось, то со вторым дело обстояло хуже.
Путь заговорщиков лежал через покрытую лугами и болотами равнину, прятаться здесь было абсолютно негде. Редкие рощицы и купы кустарника — не укрытия. Нужно было спешить на запад, где беглецов могли укрыть от погони заросли Угольного леса. Но до него даже по прямой оставалось, по земным меркам, километров тридцать, а то и целых сорок.
Так что пока приходилось полагаться только на скорость. Попадавшиеся на пути деревеньки проезжали не снижая скорости, распугивая гулявших по улицам кур, уток и гусей. Сворачивать с дороги пока не рисковали: слишком легко было попасть в трясину. Да если и вовремя заметишь очередное болото, неизвестно сколько времени уйдёт на то, чтобы найти нормальный путь в объезд.
Мирон чувствовал, что есть и ещё одна причина избегать остановки. Слишком много противоречий накопилось в отряде. Нижниченко очень хорошо помнил, как зло прищурился зеленошкурый Олх, глядя на поднимавшего решетку Балиса. Да и сам Балис хорош. Неужели это заросшее серой шерстью трёхметровое чудовище, куда больше похожее на гориллу, чем на человека, было когда-то шустрым мальчишкой, вместе с которым Мирон облазил все скалы вокруг Севастополя? А если и так… Мог бы рассказать.
Ксенофобом, а проще говоря — человеком, враждебно относящемся к тем, кто на него не похож, генерал Нижниченко никогда себя не считал. За шесть лет, которые он проработал в тесном контакте с Интерполом, у него ни разу не возникло столкновений на расовой или национальной почве. Усвоенное в детстве в интернациональном Севастополе правило: "не надо распинаться в любви, надо просто уважать", осечки не давало.
