Маги Второго Круга - Бялоленьская Эва (книги без регистрации .txt) 📗
«Дельфин… дельфин… еще один дельфин… осьминог… кальмар… — мелкие, плоские мысли существ, занятых преимущественно проплывающими мимо рыбами и размножением, не представляли большого интереса. — Рыба… улитка… Пивка бы выпить… рыба…»
Ягода даже подскочила, широко распахивая глаза от потрясения. Пиво?! Какое такое пиво? Человек на западе? Сдерживая дыхание, она вглядывалась в голубую даль, ища утерянный на мгновение огонек человеческой души, стискивая от напряжения кулаки и бессознательно вонзая ногти в мякоть ладоней.
Пожиратель Туч считал, что обязанность приглядывать за младшей сестрой — не особо обременительная, но довольно-таки однообразная. Он двадцать шесть раз отгонял Лисичку от отвратительной мокрой и соленой стихии и был уже сыт этим занятием по горло. А мысль о том, чтобы отыскать на пляже большую лужу, оставшуюся после ночного прилива, и запихнуть в нее беспокойную малышку, явилась поздновато — по крайней мере, после двадцати лишних вмешательств. И теперь старший брат с печальной покорностью наблюдал за рыжей (и насквозь мокрой) сестренкой, которая с восторгом барахталась в соленом морском «супе», ловя на дне лужи проворных мальков и мелких рачков.
Скуку тропического дня прервал скрип песка под ногами бегущей Ягоды и ее пыхтение.
— С ума сошла? — вежливо поинтересовался Пожиратель. — Носишься в такую жару? Добегаешься до удара.
Ягода упала на колени около Лисичкиной лужи, беспомощно размахивая руками. Она все еще задыхалась, как загнанная борзая, не в состоянии выдавить из себя ни слова. Зато Лисичка тут же воспользовалась представившимся случаем и влезла на девушку, тут же щедро ее облизав. Пожиратель Туч с философским спокойствием ждал, пока Ягода отдышится.
— Ну и? — наконец спросил он.
— Камушек возвращается!! — выпалила Ягода возбужденно и радостно.
Дракон тут же вскочил на все четыре лапы, даже не обращая внимания на то, что нечаянно замочил кончик хвоста в луже.
— Где?!
Ягода указала пальцем направление. Две пары алых глаз обратились на запад.
По небу рассыпались продолговатые пятнышки — знакомые очертания драконов, издали лишенные определенных красок и четких форм. Члены команды «Бабочки» смотрели на них без особой тревоги. Даже пугливый Мышка успел привыкнуть к этому зрелищу. Драконы приближались, танцуя в воздухе, рисуя в небе замысловатые петли. Это была самая большая стая из всех, что они видели до сих пор. Крылатые создания разделились на две стаи, огибая корабль с обеих сторон. Стройные тела проносились уже совсем близко — черные, серо-стальные, коричневые и рыжие, и белые, как молоко… Сквозь огромные драконьи крылья просвечивало солнце, окрашивая их в золотисто-розовый цвет. Красные глаза внимательно разглядывали людей на палубе.
Вдруг один из драконов резко развернулся, чуть не коснувшись крылом воды. Обеспокоенные люди столпились около мачты, под ненадежным укрытием паруса. И только Камушек побежал на корму, размахивая над головой руками и издавая крики характерным срывающимся голосом человека, который сам себя не слышит.
— Это… это и есть… Пожиратель Туч? — с волнением спросил Ночной Певец.
— Угу… — Ветер-на-Вершине невольно обтер рукой лицо, припомнив облизывание огромным языком.
Дракон опустился на палубу, вбив когти в доски. Его крылья на миг заслонили солнце, словно еще один парус. Алые глаза были широко раскрыты, чувствительные ноздри подрагивали.
Присутствующие с изумлением смотрели, как белый дракон и юноша тормошат друг друга, точно разыгравшиеся ребенок и огромный пес. Дракон терся своей большой головой о плечо Ткача иллюзий, а маг обнимал его за шею, дергал за остроконечные уши, наконец оба рухнули на палубу, прижимаясь друг к другу — видно было, что оба совершенно, безоговорочно счастливы, и в настоящий момент весь остальной мир их абсолютно не интересует.
«Как я рад, что ты вернулся», — передал Пожиратель Туч.
«Я очень скучал», — ответил Камушек, погружая нос в белый мех. Он ощущал покой, счастье и полную безопасность, точно после долгих скитаний вернулся домой.
Эпилог
Серебрянка провела ладонью по выпуклому животу и устроилась поудобнее.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила Ягода.
— Совсем неплохо. Со вчерашнего дня меня не рвало.
— Потому что обычно как раз в это время тошнота проходит, — с важной миной ответила Ягода.
Серебрянка захихикала:
— Ты так говоришь, точно и впрямь в этом прекрасно разбираешься.
— А я и разбираюсь! Вместе с Лунным Цветком я «родила» пятерых.
— Только по какой-то странной случайности каждый раз, когда я начинала рожать, тебя дома не было, и возвращалась ты уже на готовенькое, — вмешалась Лунный Цветок. — Поговорим, когда у тебя и в самом деле будет свой собственный ребенок. А произойти это может совсем скоро, — добавила она вызывающе, с упрямой улыбкой.
Ягода залилась малиновым румянцем и надулась. Лунный Цветок весело посматривала на нее. Надо было признать, что ее падчерица теперь выглядела гораздо привлекательнее; из худого, как прутик, создания она стала превращаться в юную женщину. Хотя характерец у нее был прежний, колючий. Познакомившись и подружившись с Серебрянкой, которая была немногим старше ее, Ягода начала носить платья, делать себе прически и даже подкрашивать ресницы. Компания молодых магов вполне откровенно ухлестывала за расцветающей юной красавицей. Родителям Ягоды такой оборот событий пришелся весьма по вкусу — по крайней мере, все поклонники Ягоды принадлежали к человеческой расе, и ни один до сих пор не приволок ей в подарок дохлого попугая. Кроме того, с момента своего появления Серебрянка стала соединительным звеном между Цветком и ее приемной дочерью. Все чаще они посиживали вот так, как сейчас, втроем, вместе шили, перебирали травы, семена или фрукты и болтали о женских делах.
— А где твой муж?
— Мой муж вкалывает в руинах, — язвительно отвечала Серебрянка, возведя очи горе. — Если можно назвать мужем человека, с которым я не была в святилище и который не признает моего ребенка своим.
— Я не понимаю Певца! — со злостью фыркнула Ягода. — Живет с тобой, называет тебя женой и при этом твердит, что ребенок не его! Откуда такая уверенность?
— Как ни крути, выходит, что я забеременела еще в Замке, а там я должна была спать со многими мужчинами, — отвечала Серебрянка. — Я думаю, Певец просто боится.
— Ребенка? — буркнула Ягода, со злостью дернув циновку, которую как раз плела. — Что такого страшного может быть в ребенке?
— То, что он может быть похож на Певца, — ответила Серебрянка, а в ее голосе прозвучала печальная нотка. — Он этого очень не хочет, вот и предпочитает думать, что отец — кто-то другой.
Ночной Певец, пройдя через кошмар «крови героев», изменился. Утих, стал серьезнее, мягче и как бы погрустнел. Он заметно меньше болтал, а его шутки утратили прежнюю остроту. Серебрянка и сама была не уверена, считать ли это переменой к лучшему или к худшему. В конце концов, Ящер изменил всех, кого больше, кого меньше. Серебрянка оглянулась на Камушка, сидевшего в нескольких шагах от них. Когда она встречала его в Замке Ладони, то думала о нем как о барчуке и ученом — вечно он сидел, уткнувшись носом в книжки. А на Ящере без малейшей жалобы тяжко трудился, точно работник в каменоломнях. Что на самом деле было недалеко от истины. Второй Круг строил себе резиденцию, восстанавливая из руин древний город. Ночной Певец был совершенно счастлив, что может, наконец, применить все свои способности — и Творителя и архитектора-любителя. И работал он, кажется, тяжелее всех, стараясь вернуть прежнюю красоту и блеск каждой скульптуре, каждому барельефу и арке. Там, где не удавалось уже определить прежний вид разрушенного дома, воображение Певца творило новые сооружения. В этом он нашел себя, а то, что уже было создано, заключало в себе завороженную частичку его души. Новой души, а может, давней — той, что дремала годами, задавленная дурными навыками, заключенная в панцирь непонимания и одиночества.
