Дикие карты (сборник) - Снодграсс Мелинда М. (книги без регистрации .TXT) 📗
Ад прекратился так же внезапно, как и начался. Негромкий голос что-то произнес, потом послышались шаги и хруст разбитого стекла. Миг спустя раздался приглушенный вскрик. Tax лежал под столом, пьяный и перепуганный насмерть. Палец пронзила резкая боль: он кровоточил, порезанный осколком зеркала. Он не мог думать ни о чем ином, кроме иррациональных человеческих суеверий относительно разбитых зеркал, которые предвещали несчастье, и прикрыл голову руками, точно пытаясь заставить этот чудовищный кошмар рассеяться.
Второй раз он очнулся оттого, что его бесцеремонно тряс полицейский.
Один из детективов сообщил ему, что Мел мертв; ему показали фотографию вышибалы, лежащего в луже крови посреди куч разбитого стекла. Рут тоже была мертва, как и один из швейцаров, слабоумный циклоп, который ни разу в жизни и мухи не обидел. Тахиону также показали газету. «Рождественская бойня», вот как окрестили это репортеры, и передовица была посвящена трем джокерам, которых нашли убитыми под елкой в рождественское утро.
Мисс Фасетти исчезла, сообщил ему второй детектив; известно ли ему что-либо об этом? Замешана ли она в этом, по его мнению? Виновница ли она или жертва? Что он может рассказать им о ней? Он сказал, что не знает никакой мисс Фасетти, и тогда ему пояснили, что они спрашивают его об Анжеле Фасетти, более известной как Ангеллик. Она исчезла, а Мела застрелили, и самое ужасное во всем этом было то, что Tax не знал, где он теперь будет брать выпивку.
Его продержали в участке четыре дня, беспрерывно допрашивая, задавая по кругу одни и те же вопросы, пока Тахион не принялся кричать, умолять, требовать соблюдения его прав, адвоката и выпить. Ему дали только адвоката. Слуга закона сообщил, что они не имеют права держать его, не предъявляя никакого обвинения, поэтому такисианина обвинили в бродяжничестве и в оказании сопротивления при аресте и стали допрашивать по новой.
К третьему дню у Таха тряслись руки, и его преследовали галлюцинации наяву. Один из детективов, тот, что прикидывался добрым, пообещал ему бутылку в обмен на сотрудничество, но почему-то его ответы никогда не удовлетворяли их, и обещанная бутылка не появлялась. Тот, что прикидывался злым, грозился упечь его в тюрьму до конца жизни, если он не расскажет правду. Я думал, что это просто кошмар, говорил им Тахион, всхлипывая. Я был пьян, я заснул. Нет, я не видел их — только отражения, искаженные, бесчисленные. Я не знаю, сколько их было. Я не знаю, из-за чего все произошло. Нет, у нее не было врагов. Ангеллик все любили. Нет, она не убивала Мела, это просто абсурд, Мел любил ее. У одного из них был тихий голос. Нет, я не знаю, у кого именно. Нет, я не помню, о чем они разговаривали. Нет, я не знаю, были они джокерами или нет, да, они были похожи на джокеров, но зеркала искажают отражение — некоторые, не все, понимаете? Нет, я не смогу узнать их на фотографиях, я ведь даже и не видел их толком. Мне пришлось спрятаться под столом, понимаете, ведь пришли убийцы, а мой отец всегда говорил, что нужно прятаться, я не мог ничего сделать.
Когда до них дошло, что инопланетянин рассказывает им все, что ему известно, с него сняли все обвинения и выпустили — на темные улицы Джокертауна, в ночной холод.
Он брел по Боуэри, дрожа от холода. На перекрестке с Хестерстрит Морж из своей газетной палатки выкрикивал вечерние новости.
— Узнайте об этом все! — кричал он. — Черепаха наводит ужас на Джокертаун!
Тахион остановился и вяло проглядел заголовки.
«ПОЛИЦИЯ РАЗЫСКИВАЕТ ЧЕРЕПАХУ», — сообщала «Пост». «ЧЕРЕПАХУ ОБВИНЯЮТ В НАПАДЕНИИ», — информировала «Уорлд телеграм». Значит, славословия уже закончились. Он пробежал глазами текст. Прошлую и позапрошлую ночь Черепаха прочесывал Джокертаун, поднимал людей на сотню футов в воздух и там допрашивал, угрожая бросить их, если не будет доволен их ответами. Когда полиция прошлой ночью попыталась арестовать его, он забросил две их машины на крышу клуба «Шизики» на Четэм-сквер. «ПОРА ОСТАНОВИТЬ ЧЕРЕПАХУ», — призывал в своей колонке редактор «Уорлд телеграм».
— Вы в порядке, док? — спросил Морж.
— Нет, — ответил Тахион и положил газету на место. Все равно он не мог купить ее.
Вход в «Дом смеха» перекрывали полицейские ограждения; на двери висел замок. «ЗАКРЫТО НА НЕОПРЕДЕЛЕННЫЙ СРОК», — гласило объявление. Тахиону совершенно необходимо было выпить, но карманы его роскошного пальто были пусты. Он подумал о Десе и Рэнделле и понял, что не имеет ни малейшего понятия о том, где они живут и как их фамилии.
Такисианин доплелся до «Комнат», устало поднялся по лестнице. Шагнув в темноту своего номера, он почувствовал, что там холодно, как в морозильнике; окно было открыто, и ледяной ветер разгонял застарелый запах мочи, плесени и алкоголя. Неужели он забыл закрыть окно? Тахион в замешательстве сделал шаг вперед, и в этот миг кто-то вышел из-за двери и схватил его.
Это произошло так быстро, что у него совершенно не было времени отреагировать. Рука, перехватившая его поперек горла, казалась стальным прутом, и его вскрик задохнулся, не успев родиться, а его правую руку грубо заломили за спину. Он хрипел, рука у него, казалось, готова была треснуть пополам, а незнакомец уже толкал его к открытому окну, и Тахион мог лишь слабо дергаться в захвате, сила которого намного превосходила его собственную. Он с размаху врезался животом в подоконник, задохнулся окончательно и вдруг кувырком полетел из окна вниз, зажатый в стальных объятиях своего обидчика, прямо на тротуар.
Они резко затормозили в пяти футах от цементной мостовой, так резко, что человек, державший его, охнул.
Tax закрыл глаза за миг до удара и открыл их только тогда, когда они начали вновь плавно набирать высоту. Поверх желтого шара уличного фонаря виднелось кольцо более ярких огней, повисшее в темноте зимнего беззвездного неба.
Рука, перекрывавшая ему дыхание, ослабила хватку ровно настолько, чтобы Тахион мог застонать.
Они обогнули панцирь и мягко опустились на его поверхность. Металл был ледяным, его холод пробирал даже сквозь ткань брюк. Черепаха начал подниматься в ночное небо, и похититель отпустил Тахиона. Тот судорожно глотнул морозного воздуха и, повернувшись, очутился лицом к лицу с мужчиной в черной кожаной куртке на молнии, черных дерюжных брюках и резиновой зеленой маске лягушки.
— Кто… — только и смог выдохнуть он.
— Я — друг Великой и Могучей Черепахи, — довольно бодро сообщил человек в маске.
— ДОКТОР ТАХИОН, ПОЛАГАЮ? — загремели динамики. — Я ВСЕГДА ХОТЕЛ ПОЗНАКОМИТЬСЯ С ВАМИ. Я ЧИТАЛ О ВАС ЕЩЕ РЕБЕНКОМ.
— Сделайте потише, — слабо просипел Tax.
— О, КОНЕЧНО. Так лучше? — Громкость резко уменьшилась. — Здесь так шумно, а из-за этой брони не всегда получается определить, громко или тихо я говорю. Прошу прощения, если мы напугали вас, но мы не могли рисковать получить отказ. Вы нужны нам.
Тахион сидел на месте, дрожащий, потрясенный.
— Чего вы хотите? — спросил он устало.
— Помощи, — объявил Черепаха.
Они все еще поднимались; повсюду вокруг были огни Манхэттена, вдалеке возвышались башни Эмпайр-стэйт-билдинг и Крайслер-билдинг. Ветер был холодный и порывистый; Тахион изо всех сил цеплялся за панцирь.
— Оставьте меня в покое. Я ничем не могу вам помочь. Я никому не могу помочь.
— Черт, да он ревет! — изумился мужчина в лягушачьей маске.
— Вы не понимаете, — продолжал Черепаха. Они поплыли на запад, бесшумно и уверенно. В этом полете было что-то захватывающее дух и зловещее одновременно. — Вы должны помочь. Я пытался сам, но у меня ничего не выходит. Но вы с вашими способностями — дело другое.
Тахиону было слишком жаль себя, он слишком замерз, устал и отчаялся, чтобы отвечать.
— Я хочу выпить, — сказал он.
— Черт подери! — выругался тот, что был в маске. — Дамбо был прав; этот парень просто никчемный алкаш.
— Он не понимает, — возразил Черепаха. — Как только мы все ему объясним, он согласится. Доктор Тахион, мы говорим о вашей подруге Ангеллик.
