Старый новый мир (СИ) - Катруша Анна (книги без регистрации TXT) 📗
Мята тут же засмеялась, а Альфред был готов провалиться сквозь землю.
— Я знал, что это плохая идея… — и он уже направился обратно.
— Нет, стой! — Мята схватила его за руку и потянула обратно. — Извини… я не с тебя смеялась. Просто это выглядело… забавно.
Мята очень хотела, чтобы он наконец-то потанцевал. Танец — это свобода души и тела, это время, когда ты можешь ни о чём не думать, ни о чём не тревожиться и просто наслаждаться моментом. Ты отдаешься какому-то мистическому потоку энергии, который управляет тобой и ведёт тебя. В танце нет места мыслям, тревогам и страхам. В танце есть только страсть и свобода. Именно это Мята хотела показать Альфреду.
— Вот, смотри.
На этих словах она сделала шаг навстречу Альфреду, затем сделала шаг назад. Потом снова проделала это, держа его за руки. Альфред примерно понял, что нужно делать, но только он не рассчитал силу и то, что нужно одновременно иди друг на друга, и вместо шага вперёд, сделал шаг назад. Руки разомкнулись и Ал врезался спиной в кого-то сзади. Обернувшись, чтобы извиниться, он и не понял в кого врезался, — позади него все беззаботно танцевали. Никому не было дела до чьих-то неудачных попыток впервые потанцевать.
— Расслабься, — сказала Мята и снова взяла Альфреда за руки.
На этот раз они сделали синхронно шаг навстречу друг другу. Затем назад, снова вперёд и снова назад. Затем Мята начала делать такие же шаги в сторону. Альфред начал понимать, что к чему и все меньше и меньше думал о движениях, просто интуитивно двигался то туда, то сюда. Мята начала усложнять движения. Она взяла его за одну руку и каким-то волшебным образом прокрутилась под ней. Ал не понял, как это произошло, но выглядело очень красиво. Мята была ростом ниже его плеч, поэтому проделать такое ей было не сложно. Лекарю даже не нужно было высоко поднимать руки.
Затем они шагали вперёд и в бок, затем, она показала ему движения плечами. Все было так странно, так не привычно, но лучше, чем сейчас, он себя не чувствовал никогда. Мята всё время была рядом, держала его за руки и направляла. Альфред впервые за многие годы был счастлив. И хотя он понимал, что со стороны его танец выглядел не так хорошо, как хотелось бы, но сейчас, в это самое мгновение, впервые в жизни, он смотрел на себя с любовью. Он не видел себя, но представлял, и делал это в хорошем свете.
Ноги гудели, даже болели, но Альфред на удивление не предавал этому значения. Он уже и сам начал придумывать движения. Песни звучали одна за другой, не давая возможности отдохнуть, и казалось, что сердце вот-вот разорвётся. Альфред был уже готов сдаться усталости, но вдруг у него открылось второе дыхание и сил хватило ещё на песню.
Пот стекал с их лбов, тёк по пояснице, — было очень жарко и нужно было остыть. Они снова пошли к стойке и Ал удивился, как легко ему идётся. Вернувшись туда, они поняли, что потеряли свои места — там уже кто-то был. Они начали искать другое, и нашли у самой лестницы. Мята и Ал очень удивились, увидев под ней Дюка и его троих сыновей, оторвавшихся от своей работы.
Люди у стойки уже начинали негодовать, но никто и не собирался идти принимать заказы. Все четверо отвернулись от посетителей и что-то обсуждали, стоя ко всем спиной.
— Дюк, что случилось? — крикнула Мята.
Хозяин ничего не ответил, но когда он обернулся, Мята увидела в его глазах слёзы. Она без раздумий обогнула стойку и зашла за неё, чтобы узнать у хозяина, что произошло. Альфред последовал за ней.
— Что случилось? Почему ты плачешь? Это кровь?.. — Мята испугалась, увидев руки Трактирщика.
— Она умирает… И малыш умирает! Элис не может родить! Я не понимаю, что не так. Она уже трижды мать, всё должно было быть хорошо! — голосом полным отчаяния прокричал Дюк. — Я… я даже не знаю, что делать… Всё всегда проходило легко и от меня требовалось только принять ребёнка и перерезать пуповину, а сейчас я… я вообще не знаю, что мне делать!
Он был убит горем. Сыновья тоже не могли больше сохранять спокойствие, и горькие слёзы подступили к их глазам.
— Я — Лекарь! И я сделаю всё, чтобы спасти их!
— Ты врачуешь?.. — с надеждой в голосе переспросил Дюк.
— Тод, найди мой рюкзак, он сшит с мешковины и принеси его наверх. Гейн, раздобудь воды, чистой. Принеси её в тазу, подогрей, но смотри, чтобы не была горячей. Мэтт, найди самый крепкий напиток, который только есть.
— Спирт?
— То, что нужно! Его и ведро воды ко мне наверх. Эту воду греть не нужно. Ещё нужна тряпка, чистая. Самая чистая, чтобы завернуть малыша. Мята, пошли со мной, будешь помогать! — и Альфред, не дождавшись ответа, поковылял наверх.
Все ещё несколько мгновений находились в ступоре, но потом тут же принялись выполнять указания Альфреда.
— Прошу, помоги… помоги им… — сквозь слёзы шептал хозяин.
Мята перед тем, как пойти наверх, обернулась. Вокруг стойки было много народу, но к её огромному удивлению никто не пил. Те, кто были недовольны тем, что выпивку больше не подают, тоже стояли молча. Мята сначала даже не заметила, что музыка тоже прекратилась. Все переживали за хозяина и его семью. Это было очень странно, но на размышления не было времени, и она быстро побежала наверх.
Первое, что увидела Мята, когда забежала в комнату, где рожала Элисия — море крови на полу. Девочка не видела всего из-за спины Альфреда, но этого уже было достаточно, чтобы её охватил ужас.
Элис лежала на заботливо постеленном ложе из одеял и простыней. Только все простыни были скомканы и испачканы кровью.
Хозяин не преувеличил, когда сказал, что она умирает. Она была бледной, лоб покрыт холодным потом, а к лицу прилипли тёмные пряди волос. Элисия не тужилась и не кричала, как должно быть по рассказам. Просто лежала и стонала, пока дух покидал её тело. Мяту трясло, но она должна была взять себя в руки, чтобы помочь. Она осторожно подошла ближе и увидела всё своими глазами. Содержимое желудка подошло к её горлу, и она прикрыла рот руками, пытаясь совладать с собой.
Сзади послышались шаги — братья принесли вещи, которые просил Ал.
— Хорошо, оставляйте всё и закройте двери.
Когда дверь захлопнулась, Ал быстро подошел к рюкзаку и незамедлительно начал приготовления: сколол чёлку, одел очки, достал какую-то бутылочку из кармана и поковылял к ведру с водой тщательно мыть руки.
— Мята, открой рюкзак и найди бутылочку с надписью «Нашатырь».
Мята сразу же упала на колени и начала панически рыться в рюкзаке.
Лекарь откупорил бутылку с самым крепким настоем, вылил немного содержимого себе на руки и растёр.
— Мята, «на-ша-тырь». Быстрее!
Ал уже подошел к Элис и был готов принимать роды.
— Альфред, я… — неуверенно начала Мята.
— Не паникуй, у тебя получится. Так, Элисия, Элис, ты меня слышишь? Тебе нужно толкать ребёнка.
Вместо ответа женщина болезненно простонала. Она хотела поднять руку, но сил не хватило, и рука упала на простыни.
— Мята!
— Я… — дрожащими руками она доставала из рюкзака всё подряд, не только бутыли.
— Плохо, должно быть пуповиной обвит… Мята!
— Ал, я… я… Я не умею читать! Прости меня, прости! Я не знаю, что искать!
Он обжег её сердитым взглядом и тут же отвернулся.
— Неси рюкзак и всё, что вытащила ближе.
Она быстро выполнила его указание.
— Вот этот! — он указал окровавленным пальцем на маленькую бутылочку с белой этикеткой. — Откупори и осторожно поднеси ей под нос, только плавно. И смотри сама не вдохни.
Мята дрожащими руками сделала то, о чём попросил Ал, и Элисия открыла глаза. Только выглядела она всё равно так, будто сейчас снова упадёт в обморок.
— Элис, толкай ребёнка! Давай!
— Ааааа! — женщина только и смогла, что прокричать от боли и сознание снова начало покидать её.
— Снова? — спросила Мята.
— Не сейчас. Иди сюда. Открой рюкзак пошире. Вот этот чёрный пенал. Достань и открой.
Развернув его, Мята увидела набор металлических блестящих инструментов, среди которых были странные ножи, округлённые на конце.
