Дикий пес - Лисина Александра (бесплатные книги онлайн без регистрации .txt) 📗
Деревья здесь оказались так высоки, что виднелись за многие версты, поражая своей немыслимой мощью. Широкие кроны занимали чуть ли не половину неба, листья на них были сочные, тяжелые. Но при этом настолько прочные и острые с краев, что ими можно было резать мокрые шкуры. Толстые стволы теснились настолько плотно, что меж них едва можно было протиснуться; стояли рядами, словно солдаты на военном смотре; перекрывая друг друга ровно на половину обхвата и надежно пресекая любые попытки проникнуть внутрь. Все было почти как на второй границе, только еще опаснее.
Перед молчаливой стеной из палисандров на несколько десятков шагов протянулась широкая полоса земли, на которой не сумело укорениться ни одно семечко и на которую не смел безнаказанно ступить ни один зверь. На ней не росла трава, не мелькали проворные грызуны, не виднелось ни опавшего листика, ни лепестка, ни росинки. Заградительная полоса, красноречиво говорящая: здесь — чужие владения, где не место непрошеным гостям… И это ощущение было настолько сильным, что братья ошеломленно замерли.
Белка, велев им ждать, первой вышла из-за кустов и подошла к самой границе черной, словно бы выжженной земли, на которой едва заметно поблескивали серебристые крапинки.
— Это споры борака, — негромко бросила она, не оборачиваясь. — Они очень легкие и почти не видны при солнечном свете. Порывом ветра их поднимает в воздух. А потом они оседают на коже, волосах, одежде. Что-то, конечно, упадет обратно, что-то уже засохло, но их здесь миллионы. Хоть одна спора да попадет на кожу и вскоре после этого начнет расти. Чтобы набрать силу, бораку требуется теплая среда, где полно питательных веществ и много влаги… Кровь для него — идеальный вариант, и он всегда рвется добраться до крупных жил. Порой может прорасти сквозь руку или ногу и делает это так быстро, что всего за одну ночь может добраться до кости. Вырвать его трудно, вырезать ножом почти нереально, потому что семечко пускает отростки мгновенно. Если успеешь сковырнуть или срезать кусок кожи под спорой — спасешься. Но если промедлишь, то придется резать конечности, потому что, когда отростки доходят до сердца, человек или зверь умирает.
Лакр зябко передернул плечами.
— Здесь вся земля такая, — сообщила Гончая, присев на корточки и внимательно уставившись на что-то прямо перед собой. — Пропитана ими насквозь. Поэтому тут ничто не растет: борак губит любую жизнь, которой только коснется.
— Как же тогда пройти? — тревожно переглянулись наемники и перворожденные. Белка в ответ поднялась и, вытянув губы трубочкой, просвистела замысловатую трель.
— Трудно будет только вам — моей коже никакие споры не страшны. Но чтобы вы не поднимали своими ножищами пыль и не рисковали понапрасну, я позвал помощников.
— Кого? — на всякий случай отступил на шаг назад Лакр, стараясь оказаться подальше от опасного места.
Гончая свистнула еще раз и быстро кивнула.
— Их.
В тот же миг стена из палисандров зашевелилась, пропуская наружу необычных зверьков. С крупную кошку, ровного серого окраса, с длинными полосатыми хвостами и умильными мордочками, на которых неуемным любопытством горели раскосые черные глаза… Они выскочили из леса целой стаей, особей тридцать или сорок, сразу не разобрать. Внимательно изучив чужаков и коротко пискнув при виде Гончей, ловко спрыгнули на землю, а потом с жадностью накинулись на споры, проворно подхватывая их цепкими лапками и, к изумлению людей, с видимым удовольствием поедая.
— Леммы — единственные, кто спокойно переносит эти споры — их желудки выделяют слизь, способную растворять оболочку семян. Зверьков тут много, иначе борак уже наводнил бы весь лес. Они собирают его по краям охранной полосы, когда ветер разносит семена в разные стороны. Но на самом кордоне по приказу хозяина им запрещено это делать. Только вот так — по зову… И для них это, поверьте, большая удача и настоящий пир.
Терг изумленно вскинул брови, когда зверьки целенаправленно двинулись к наемникам и эльфам, тщательно выбирая крохотные зернышки. Причем делали это на редкость организованно, предварительно разбившись на пары и тщательно просматривая каждую пядь земли на расстоянии в пять шагов друг от друга. Так, словно абсолютно точно знали, зачем их позвали, и теперь вычищали целую полосу для безопасного продвижения смертных. Их изящные лапки с длинными тонкими пальцами без труда отыскивали крохотные споры, а пушистые хвосты служили своего рода опахалом, которым леммы работали с поразительной ловкостью, поднимая в воздух сухую пыль, а вместе с ней — и невероятно вкусный борак, служивший им отменным лакомством.
Белка неторопливо поднялась:
— Придется немного подождать, чтобы они смогли выбрать все споры. Леммы — чуткие существа, так что не сомневайтесь — после них тут не останется ни одного семечка. А пока можете передохнуть, если хотите: меньше получаса никак не получится.
— Им что, нравится?! — оторопело повернулся к ней Брон.
— Точно. Настоящий деликатес, как для кого-то — обезьяньи мозги или вараньи яйца.
— Тут и вараны есть? — удивился Торос.
— Есть. Даже с крыльями.
— Кто такие вараны? — немедленно влез Лакр.
— Ящеры. Здоровые и мордатые… прямо как ты. А у некоторых еще крылышки растут… мы зовем их варочками, от варана и бабочки. Крылья у них очень мягкие, только машут они ими неуклюже — задницы слишком тяжелые, вот и предпочитают больше ползать, чем летать. Но уж если решат подняться в воздух… Зрелище, я вам скажу, незабываемое. Только представьте себе разноцветных ящериц размером с собаку, с радужными крыльями, чешуйчатыми хвостами и раздвоенными языками!
Ланниец ошарашенно сел:
— Да это ж Смерг! Наш бог плодородия и весеннего праздника жизни!
— Ну, насчет жизни и весны не знаю, — усмехнулась Гончая. — А вот про плодородие верно подмечено: там, где пролетят эти красавцы, земля потом оказывается так удобрена, что можно втыкать в нее сухую палку и ждать через месяц вкусных яблок.
— Значит, не врут легенды?
— Не врут, — замедленно кивнула Белка, внимательно приглядывая за леммами. — Хотя, конечно, преувеличивают сильно. Например, про Урантара.
— Ты его знал? — быстро покосился Ивер.
— Угу. Отличный был мужик. Только седой совсем с юности. Говорят, раньше времени воду местную выпил, вот и побелел как снег. А потом такую силу неожиданно обрел, что всего через год Волкодавом стал, а лет через десять — полноценным вожаком, которого Дикие псы на моей заставе чуть ли не четверть века ставили над собой воеводой.
— А куда он делся после того, как пределы притихли? — жадно спросил Лакр.
Белка странно хмыкнула:
— До упора на заставе жил, а потом, когда стукнуло за сотню, к эльфам подался. Там и внуков потом вырастил, да с лесом помог немало. Зверья тогда по округе еще много неприкаянного бродило. Особенно полукровок, на которых власть хозяина не распространяется. А когда умер, годиков еще через пятьдесят, эльфы его на высоком холме похоронили с почестями, достойными короля. Думаю, он прожил хорошую жизнь. Сражался за то, во что верил, и увидел то, ради чего жил, — именно при нем Серые пределы стали свободными. Такими, какими мы всегда хотели.
Наемники быстро переглянулись.
— А что стало с остальными Диким псами?
— По-разному, — пожала плечами Гончая. — Когда сюда хлынул народ, Стражи разбрелись куда глаза глядят. Кто-то осел в Борреве и Бекровеле. Кто-то ушел далеко на запад. Кто-то из самых непоседливых погиб на новой службе, потому что не мог обходиться без риска. О тех, кто устал от войн, понемногу забыли. Кто-то нашел себе другое занятие. Кто-то остался, а некоторые из ушедших потом все-таки вернулись… Прав был Брадорас: от здешних мест трудно отказаться. Особенно если прожил тут целую жизнь. Да и манят они нас, пределы. Что же касается псов, то о тех, кто с Центральной или с Правой застав, я многого не знаю. Так, кое-что о самых известных. А за своими, конечно, приглядывал по мере возможностей. Фарг, кстати, из их числа. И его младший брат — тоже. Но Фарг больше в отца пошел, а тот сильно уважал братство, поэтому наш здоровяк потом к вам подался. Хотя до алого пса так и не дотянул.