Героиня мира - Ли Танит (читать книги онлайн регистрации .txt) 📗
Вот только я неизменно просыпалась каждое утро с шестым ударом настенных часов в коридоре. Не приказать ли мне устранить этот зубец часового механизма? Нет, глупость надо побороть. Во всяком случае в это время еще темно, рассвет наступает все поздней и поздней, ни лучика до десяти часов, и так уже на протяжении многих дней.
Поэтому, когда я проснулась, встала с постели, оделась, набросила на себя шубу и пошла по дому, стояло черное утро.
На этот раз я повстречала служанок, и они поклонились мне, и мальчик-слуга принес теплые сапоги, а горничная — рукавицы. Похоже, никого не удивило, что я вздумала отправиться на прогулку по заснеженной пустоши. Почему бы мне не совершать свои странные обряды. И я не скрывала, что направляюсь в храм.
Но сама я пришла в изумление оттого, что, войдя в святилище и склонившись возле алтаря, взяла и заплакала.
Я не ощутила присутствия сил, не увидела знамения, а может, все угасло из-за моего плача? И разве можно найти утешение у гранитной плиты или ломкого, промерзшего до черноты плюща?
Я вытерла слезы, встала и положила на каменную плиту цветы из теплиц и прихваченные из спальни фрукты. Бедные цветы, бедные плоды, этот едкий снег так быстро вас прикончит.
— Теперь я уже и не знаю, о чем просить тебя.
Когда липы с голыми ветвями остались позади, я услышала волчий вой, чистый, как свист тонкого клинка, рассекающего тишину.
Я замерла, прислушиваясь. А когда вой затих, пошла дальше, к сосняку. И тогда послышался голос. Тот самый Голос. Звук, который мне довелось услышать однажды, и я боялась, что он станет преследовать меня и поразит мой слух в иное время и в ином месте, но связь с тем, первым, сохранится вечно, ибо звук этот неизбывен. Он нескончаем и звучит всегда, но так устроено, что лишь в особые моменты отодвигается какая-то заслонка в ухе, и тогда можно услышать…
Вой затих.
«Ветер, голос родины», — проговорила память голосом Дланта, но ветры так не воют.
Услышавший его песню погибнет.
И божество явилось мне. Я увидела его. Он шел, очень осторожно и изящно ступая по ледяному покрову озера. Он был в облике волка, каким его всегда изображают, и — подобно собственным изображениям — не походил на лесных волков. Черный как смоль, с гладкой шкурой, гораздо больше собаки или волка. Но я ни на одно мгновение не усомнилась в том, что передо мною существо необычное, не волк и не собака из охотничьей своры. Ни на минуту я не усомнилась в том, что передо мною именно он и никто иной.
Приблизившись к берегу, на котором я стояла, он приподнял удлиненную голову с заостренной мордой. Взгляд его скользнул мимо меня. Белые горящие глаза.
Я не почувствовала страха. Меня сковал ужас. Разумеется, это не просто волк. Он может убить меня, если пожелает. Ведь для него нет препятствий, и неважно, что я уже взрослая и стою на ногах; его не остановит ни мой крик, ни то, что он один и, возможно, не голоден. Этот волк не из волчьего племени. Это Випарвет.
Ступая с изяществом благовоспитанной девушки, он выбрался на берег и неторопливым волчьим шагом направился ко мне.
Бегство показалось мне безумием. Я застыла на месте, склонив голову.
Я ничего не видела, но ощущала, как он продвигается ко мне, словно стелющаяся по земле черная волна.
Но он так и не дошел до меня. Подняв голову и увидев, что он исчез, я почувствовала, как при агонии, боль разочарования и облегчения.
— Что это значит? — спросила я, обращаясь к безмолвному зимнему лесу. Но лес, знавший ответ, мог и не откликаться на мой вопрос.
Стоило мне направиться к дому, как тысячи маленьких иголочек стали колоть руки и ноги, или это тепло разлилось по ним. Меня интересовало, видел ли бога кто-нибудь еще, слышал ли его песню. Необходимо как следует вглядеться в лицо человека, который первым повстречается мне в доме.
Подойдя к ступенькам веранды, я оглянулась. Он не оставил на земле следов, из которых вырастают люпины. Возможно, я сошла с ума.
В доме царила прежняя суета. Они ничего не видели и не слышали.
— Это несомненно что-то означает, — проговорила я вслух, оказавшись у себя в комнате. — Я видела… я видела волка, видела бога. Только какой же в этом смысл? Как мне это понимать?
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
На воцарившуюся среди лесов зиму навалилась оттепель, послышались громкие трескучие очереди, как будто рушились стены ледяного жилища. Я никогда не слышала и не видела, как происходит борьба этих необъятных начал, когда два волеизъявления, способные творить метаморфозы, вступают в битву друг с другом. В городах и на дорогах, по которым мы с Мельмом пробирались к Крейзу, за глухими ударами оползавшего снега следовала распутица, слякоть, грязь, дожди; непогожие дни, не приносившие тепла, от которых веяло лихорадкой; клубки сплетенных ветвей, превращавшихся при ближайшем рассмотрении в нанизанные друг за другом почки.
А в поместье Гурц снег сходил с деревьев и крыш как лавина, с громким треском, ломая повсюду черепицу, которую придется заменить, повергая на землю огромные ветви, словно отсеченные руки и захваченные в плен боевые знамена.
В один из дней на озере вскрылся лед, раздался ужасающий, сверхъестественный хруст, который я услышала даже из своей башни и пришла в изумление, будто произошло еще одно запредельное явление, но за завтраком мне поведали, отчего случился такой шум и заулыбались, видя, что я нимало не встревожилась.
Лужайки стали словно взморье, покрытое густой черной грязью, истыканной зелеными как мята, игольчатыми всходами молодой травы, по которому рассыпались звездочки подснежников, златоцветников и прозрачных фиалок. На липах показалась зелень, напоминавшая окраской первоцветы, а нагие, словно колья, березы окутались живительной пыльцой, осыпавшейся с сережек. У подножия западной веранды кусты, которых я прежде не замечала, заиграли розовыми язычками пламени.
Прилетела целая армия ярких, как цветы, птиц, появились похожие на блестящие угольки скворцы, и дрозды, и соловушки, и грянула музыка.
Подавленность и летаргическая вялость оставили меня. Они вконец вымотали меня и тогда утратили интерес к моей особе. В душе моей освободилось место, и его заняли вспыльчивость и беспокойство, кипучие вещества забродили у меня в крови, очищая ее.
Я получила целых шесть писем от Бирюзового Глаза — Кристена Карулана, а сама послала всего одно. Он ни разу не упрекнул меня, и язвительности в его посланиях не прибавилось. Он писал, что мои усилия, как видно, не принесли желаемых результатов, и то же можно сказать о войне. Сообщал, что они расположились на холме, среди равнины, в лесу, но точного места не указывал. Что конь его оказался стоиком, и неплохо бы ему занять терпения у своего четвероногого товарища. Писал, что скучает обо мне. (Как это может быть? Он и четырех дней со мной не провел.) Он не спросил, надеваю ли я серебряного крокодила. И не подтвердил обещаний навестить меня весной.
Но весна наступила, а он из тех, кто держит слово. Я с раздражением заметила, что все ждут его приезда. Обитатели дома повытаскивали ради него на свет свои лучшие наряды, казалось, что и сама усадьба принарядилась.
Настал и мой черед извлечь постиранные, надушенные травами, отглаженные легкие платья. Я подумала, что встреча с кем-нибудь будет чем-то новым для меня и принесет радость.
Пришло письмо от Воллюс, чего я никак не ожидала. По моим расчетам Карулан должен был сообщить ей, что получил мое согласие, быть может, умолчав о том, как именно это произошло. Вопреки ее грозному обещанию «поговорить со мной потом», мы не перекинулись больше ни словом, разве что участвуя в общей беседе. Обошлось без разговоров, и я восприняла это с благодарностью. Вероятно, они успели тайком условиться меж собой и предоставили Карулану самому вести игру. Я не ожидала, что она станет рисковать и похвалит меня в письме за благоразумие и сговорчивость — она этого не сделала. Вскрыв письмо, я прочла следующее:
