Полиция Гирты (СИ) - Фиреон Михаил (лучшие книги читать онлайн .TXT) 📗
Процессию встретили граф Прицци, Пескин, барон Тинвег и майор Вритте. Военный комендант чинно поклонился принцессе, сдержанно, но радушно улыбнулся ей, на что она благосклонно кивнула в ответ. Протянув руки, помог спешиться, галантно взяв под локоть, повел в ярко освещенные электрическим светом распахнутые двери депутатского дома, за которыми сиял множеством огней богато отделанный белым мрамором, зеркалами и желтым лакированным деревом, украшенный статуями и декоративными растениями холл, к ведущей на второй этаж выложенной зеленой ковровой дорожкой парадной лестнице.
Наверху, в залах, играла музыка. Рыцари и гости почтительно расступались, салютовали, прикладывая руки к груди, улыбались, низко кланялись герцогине, приветствуя ее как саму правительницу Гирты, а графа как самого Герцога. Суровые рыцари, облаченные в красные, черные и синие мантии с золотыми и серебряными цепями и позументами, в расшитых блестящими письменами шарфах с длинными хвостами, закинутыми за плечо, в украшенных наградными подвесками и нарядными накладками портупеях, с суровыми и грозными лицами торжественно вставали по стойке «смирно». В готовности служить, сжимали перебитые пальцы на эфесах мечей. Такие же гордые и торжественные женщины, их жены, дочери и сестры в тяжелых длиннополых одеждах, в расшитых золотыми кошками, извивающимися драконами и змеями, цветами, волнами и листьями накидках, в украшенных теснением кожаных перчатках, поясках и сапожках, с переливающимися в свете ярких электрических огней красными, лиловыми и зелеными камнями в заколках, браслетах и ожерельях, с перевитыми нарядными, цветов Гирты, лентами волосами, держались за локти сопровождающих их мужчин. С благосклонными улыбками взирали на графа, принцессу и ее свиту. Прикладывая к лицам рукава и веера, скалились, весело перешептывались, поводили плечами, с улыбками обсуждали новоприбывших.
— А где же Борис? — спрашивал кто-то, многозначительно кивая на графа Прицци, что вел под руку такую же властную и гордую, держащуюся за него как за своего мужа, принцессу Веронику.
— Да он никогда сюда не приедет! — отвечали ему, приподнимая большим пальцем в ножнах меч и клацая им в знак важности своего мнения.
Граф проводил принцессу и ее многочисленную свиту на второй этаж, где в просторном банкетном зале с окнами с видом на проспект Рыцарей, мост и реку стояли заранее расставленные для них диваны, стулья и кресла, а в стороне был накрыт стол с холодными закусками и напитками.
Здесь их уже ожидала большая компания городских депутатов, старшин, банкиров и их нарядных и важных сыновей. Приветствуя герцогиню, они ловко расступались перед ней, оправляя столичные сюртуки, вскакивали со своих мест, добродушно улыбаясь, слегка кланялись, веселыми голосами осведомлялись как здоровье и настроение. Бодро шутили, как и все важные люди, что всегда на «ты» даже с самым высокопоставленными лицами. Закончив приветствия, формально откланявшись, спешно отходили, как будто дорога была каждая минута, собирались в маленькие кружки по двое по трое, чтобы продолжить свои разговоры о новостях, событиях в мире и политике. Важно салютуя друг другу фужерами, веско и аргументировано высказывали свои оценки, ссылались на знакомых влиятельных и известных людей, их мнения и мысли, излагали их с таким видом, что, глядя со стороны, могло показаться, что именно они и есть истинные и полноправные правители герцогства. Но как только следом за принцессой, графом и остальными в зал потянулась и приветствовавшая их внизу и на лестнице шумная и многочисленная молодежь, добродушно морщась и покачивая головами «ах, как все сумбурно, сколько вас здесь!», как-то постепенно прекратили свои разговоры, а потом и вовсе начали покидать зал, переходить в другие помещения, чтобы найти место где потише и никто не будет мешать важным деловым беседам, которые обязательно надо провести, пока все рядом и не за кем не нужно бегать по особнякам и кабинетам.
Все собрались у стола, принцесса Вероника запрокинула голову, зарумянилась, улыбнулась, умелым быстрым движением закинула на запястье широкий рукав, сложила пальцы троеперстно и энергично перекрестилась в сторону окна и темного ночного неба. Ее жесту последовали и остальные, и за этим делом еще не успели набрать себе закусок и напитков, как в зал ворвался, хорошо поставленной грациозной походкой направился прямиком к герцогине, высокий и очень модный молодой человек. С красивой бородкой, коротко подстриженный, облаченный в стильно, под столичный манер, распахнутую на широкой груди красно-золотую мантию, штаны со стрелками и блестящие лакированные туфли, он возглавлял компанию таких же богатых, восторженных, нарядных и шумных, как и он сам, молодых людей и девиц. Протягивая принцессе Веронике роскошный букет цветов и подарок в коробке перевязанной гербовой черно-багрово-лиловой лентой, он радостно приветствовал герцогиню как давнюю и близкую знакомую. А когда та формально протянула ему руку, чтобы он поцеловал ее, низко наклонился и заглянул ей в лицо с таким пламенным, вдохновением и властным видом, как будто собрался прямо тут делать ей предложение стать его невестой.
— Вероника! Ваша светлость! — с гордым и волнительным придыханием протянул он ей букет, на что принцесса весело и надменно улыбнулась, бросила быстрый, многозначительный взгляд на графа Прицци, который все это время был рядом с ней, держал ее под руку, не выражал никакого протеста этой веселой молодецкой игре, и сделала повелительный жест Регине Тинвег забрать подарок и цветы.
Но сын мэра Гирты ничуть не смутился таким обхождением, улыбнулся еще шире и тут же предложил ей танец, на что герцогиня все также радостно и фамильярно ответила, что она еще не выпила, и потребовала принести ей чего-нибудь некрепкого. Он ушел и вскоре вернулся с фужером игристого вина в руке. Приняв напиток, принцесса Вероника быстро и нетерпеливо поблагодарив юношу за оказанную услугу, предложила не уходить далеко, сесть где-нибудь поблизости и тут же снова обернулась к графу и своей свите, чтобы продолжить прерванную этим явлением, веселую беседу.
Яркий электрический свет слепил глаза с вечерней темноты. Окна были раскрыты, от них веяло теплой августовской свежестью, водой и ивами, что росли на склоне под окнами, на высоком берегу реки. Все было необычайно ярко и весело. В соседнем зале закончились танцы, музыканты взяли перерыв и теперь граф Прицци сел за рояль, что стоял в банкетном зале и исполнил известное музыкальное произведение. Набрав от стола бутербродов, держа в руках фужеры, все потянулись к инструменту. Собрались у него большой шумной компанией, поставив на крышку напитки. Кричали, шутили, задирались, смеялись, грозно клацали мечами в ножнах, пожимали бока, пальцы и локти своих девиц.
Явился магистр Роффе, мэр Гирты, очень высокий плотный человек уже в летах, но все еще статный и крепкий. С руками кузнеца-молотобойца, с лысиной на затылке, но длинными заплетенными в косу волосами и аккуратной, модельно подстриженной бородой, на чудачества и веселье молодежи он смотрел благодушно и весело. Приметив в толпе принца Ральфа, которого принцесса Вероника распорядилась взять с собой, он подхватил его под руку, отвел к окну, подозвал своего помощника и о чем-то доверительно заговорил с ним. Вокруг собрались, вернулись из своих кружков, и другие важные люди из свиты мэра. Встали рядом с ним, требуя каких-то сложных и быстрых ответов.
Граф Прицци отошел. Какой-то кавалер исполнил этюд на рояле и спел куплет, но, его дама засмеялась и сказала, что хочет танцевать, и он ушел вместе с ней. И тут случилось то, чего не ожидал никто: высокая шелестящая длиннополыми одеждами фигура, энергично протолкнулась через толпу и, пока никто не занял место у клавиатуры, села за инструмент. Словно пытаясь понять, что теперь с ним делать, на миг уставилась на него, замерла перед ним, без всякого движения.
Кто-то успел сказать, что она сумасшедшая и изумился, что она здесь делает, но Эмилия Прицци словно не слышала ни удивленных возгласов, ни недоумевающих реплик. Посмотрев перед собой, так, как будто она была одна во всем зале, энергичным движением откинула с плеча свою длинную и тонкую, перевитую алой летной косу в которую была заплетена часть ее волос на правом виске, и без всякого счета ударила по клавишам столь резко напористо и сильно, что, казалось бы от этого скорее эмоционального, чем звукового удара, зазвенели стекла и затряслись пол и стены. Кто-то что-то вскрикнул, но все голоса, все посторонние звуки, тут же потонули в этом напористом потоке аккордов и нот, какой-то необычайной, похожей одновременно на шум буйной горной реки, или шелест листьев под порывами ветра музыки, моментально заполнивший все помещение.
