Лабиринт силы - Сэкке Павел (онлайн книга без txt) 📗
Ицуго вспомнил недавний разговор с девушкой. Анализируя его сейчас, он мог точно сказать — с ней что-то не так. Она говорила отрывисто, обдумывая некоторые фразы по десятку секунд, словно через силу. Тогда старший Кэйран списал всё это на переутомлённость и странный характер, которым славилась магистр.
Казначей глубоко погрузился в свои мысли и далеко не сразу понял, что отвлекает его в окружающем пейзаже. Мужчина вздрогнул, словно сбрасывая с себя сонное оцепенение, окинул взглядом ночной город, затем развернулся к родному кварталу.
Всё та же тишина, темнота — только горят масляные уличные фонари. Внезапно мужчина заметил невысокий, скромно сложенный силуэт какого-то паренька, уверенно идущего к его дому. Присмотревшись, казначей узнал в нём Хаша, возвращающегося домой. "Ага. Сын видимо, прогулялся. Сегодня, встретился с кем хотел. Парня можно понять — последние недели выдались для него сущим кошмаром. Но, судя по всему, он пришёл в себя, причём гораздо быстрее, чем прикидывал казначей клана Кэйран. Тем лучше. Им давно стоило поговорить. Сын имеет право знать".
— Ну что сынок, ты нагулялся? — этот вопрос, прозвучавший на ночной улице квартала Кэйран, перед самыми воротами дома, сказанный спокойным и, как всегда, чуточку насмешливым отцовским голосом, подействовал на Хаша не хуже убойного дзинтая, ударившего в спину. Неожиданно.
— Добрый вечер, отец, — непринуждённым тоном бросил адепт, разворачиваясь. — Вот, выбирался в город, подышать свежим воздухом. Посмотреть…
— Да, могу тебя понять. Иногда хочется увидеть просто лица людей, а не рожи дознавателей и врачей, верно? — Ицуго улыбнулся открыто и честно.
Это произвело на младшего Кэйрана неизгладимое впечатление. Обычно, такие действия сопровождали гадость вселенского масштаба. Как, например, "День Итто-сэна". Когда Хашу исполнилось десять лет, отец объявил, что каждый неофит, при достижении этого возраста, должен отправиться к магистрату и прочесть оду во славу всех Первых магистров, занимавших пост с начала существования Дзэнсина. Говорил казначей при этом столь убедительно, а улыбался так честно и открыто, что Хаш не сумел заподозрить подвох. Вместе с отцом они сделали "торжественный костюм" — традиционное кимоно каких-то совершенно невозможных цветов и написали "оду". Всё заняло целую ночь. А на утро они отправились к магистрату. Когда до Хаша дошло, что происходит нечто неординарное, он успел прочитать почти всю оду, под свист и аплодисменты собравшейся небольшой толпы. Этот случай ему вспоминают до сих пор.
Поэтому, улыбка старшего Кэйрана вызывала скорее насторожённость, чем доверие. Мало ли…
— Н-ну… В целом, ты, конечно, прав.
— Пойдём. Я хочу с тобой поговорить, — совершенно серьёзно произнёс отец. — Я должен рассказать тебе кое-что.
— В смысле?
— Не здесь. Место не очень подходит.
С этими словами казначей развернулся и двинулся по скупо освещённой улице. Хаш вздохнул и, проклиная свою доверчивость вместе с покладистостью, отправился следом.
Шли долго. Примерно через сорок минут они оказались у северной границы квартала Кэйран, обозначенной мощной гранитной скалой. Там, внутри был устроен склеп. Все представители клана находили свой покой в каменном чреве — естественно, это касалось только тех, чьи тела удавалось доставить в Дзэнсин. Но и для оставшихся вне родной земли, находилось место. К усыпальнице вела крутая лестница с широкими каменными ступенями, выщербленными от времени. Всего ступеней насчитывалось три десятка и три. Сакральные числа — три, это количество духов-проводников, уводящих душу в Подземный мир. Трое нужно для того, чтобы душа не сбежала и не превратилась в кровожадного они, алчущего крови живых. Десять — число духов-хранителей клана Кэйран.
Отец ничего не объяснял, а Хаш всё больше робел, чем ближе они приближались к входу в склеп. Наконец отец и сын начали свой подъём.
Кэйран остановились у саркофага Руруша-основателя. Он был похоронен сразу у входа, для него первого выдолбили гранитную нишу. И от него, как и когда-то клан, начала расти усыпальница.
Казначей остановился, оперевшись руками о край саркофага. Затем достал из-за пазухи западного сюртука длинную трубку и начал набивать её табаком. Хаш знал об этой привычке отца, но всегда полагал, что тот прибегает к курению только в случаях крайнего напряжения или крайней радости. Что же за разговор их ожидает?
Ицуго сделал затяжку, и облако ароматного дыма поплыло в ночном воздухе.
— Здесь спокойно. И здесь ты будешь уверен, что я тебя не разыгрываю. Ведь ты всё время ждёшь от меня подвоха?
Деваться было некуда. Хаш кивнул и ответил:
— О чём ты хочешь поговорить, отец?
Старший Кэйран тяжело вздохнул.
— Хаш… Я должен перед тобой извиниться… Давно, десять лет назад, я принял за тебя одно сложное решение.
Казначей заговорил. Он говорил недолго, сознательно избегая давать какую-либо оценку своим действиям. Просто выкладывал факты один за другим. Болезнь. Спасение. Жизнь. Смерть. Он хотел, чтобы Хаш сложил своё собственное мнение, относительно произошедшего, не шёл на поводу у отцовского понимания ситуации.
— Так что… В каком-то смысле… Вернее нет. Ты обязан Аки полноценной жизнью. Она спасла тебя и не просто спасла, а подарила возможность ходить. Дышать. Тренироваться. Прежде чем ты ответишь мне, я хочу, чтобы ты знал. Я в курсе о твоей привязанности к Аки. Однако поверь мне, тому, кто знает её далеко не первый год. Аки никогда не делает что-либо просто так. Нам невозможно до конца понять её логику и просчитать все вероятности. Последние события только подтверждают это. Погоди, — Ицуго предупреждающе поднял руку, заметив, что Хаш собирается что-то сказать. — Последнее. Знаешь, как ты попал в группу к Аки? Это устроил я. Она пришла ко мне и напомнила о том, что я задолжал ей… И попросила всё сделать. Я… воспользовался своими связями в магистрате и выполнил её просьбу. Ух, — устало выдохнул Ицуго. — Я всё сказал. Теперь ты знаешь.
Юноша некоторое время молчал, обдумывая сказанное, а особенно — последнюю фразу. "Она специально сделала так, чтобы стать моей наставницей. Хотя всем видом показывала, как ей это неприятно… Аки… Я всё ещё хочу верить, что ты действовала не по своей воле".
— Зачем ты мне всё это сказал? — Хаш говорил тихо, но его голос эхом отражался от каменных стен, он стоял спиной к входу. Предки взирали на Хаша с резных барельефов с молчаливым укором.
— Зачем? — отец выглядел немного удивлённым. — Ты должен знать. Чтобы понимать хотя бы часть того, что происходит вокруг. Ты вырос, Хаш. Теперь ты сам должен принимать решения.
Адепт молчал.
— Десять лет назад я решил за тебя. Несколько месяцев назад я тоже решил за тебя, определив в группу к Аки. Последствия ты ощущаешь до сих пор. Причём… Я не уверен, всё ли закончилось.
— Я понял тебя, отец. Спасибо. Сестра… Аки либо оказалась слаба, чтобы противостоять воздействию, либо… В любом случае я буду осторожней в своих действиях.
— Я не могу ничего тебе сказать по этому поводу. Просто знай — у неё весьма своеобразное отношение к людям. Понятия "семья" для неё если и существует, то в весьма размытом виде.
"Я уже начал об этом догадываться" — подумал адепт, а вслух произнёс:
— Ещё раз спасибо, что всё рассказал. — Хаш поклонился, едва не достав до каменного пола склепа макушкой.
— Мы одна семья, сынок. Невзирая ни на что. — Похлопав его по плечу, Ицуго своей обычной размашистой походкой направился к выходу.
Утро следующего дня застало молодого Кэйрана сидящим на каменном козырьке горы, метрах в двадцати над входом в усыпальницу. Он залез сюда по трещинам и уступам, как когда-то в детстве, чтобы подумать, в тишине и спокойствии. Нет, принятое на мосту решение адепт не пересмотрел. Внизу по-прежнему раскинулся его город, его семья. То место, где он родился. То место, которое он будет защищать. Те люди, которым он готов отдать долг и которые готовый на аналогичные действия для него.
