Ремесленный квартал (СИ) - Кошовец Павел Владимирович (читаем книги .txt) 📗
В общем, их парочка выглядела очень романтично. С учётом пустого кувшина. Словно подростки. Но ничто не могло испортить отличного настроения, и он вежливо и вполне искренне улыбался встречным, неся на руках девушку в её комнату. Какие там войны, катаклизмы и прочие ужасы, когда в сердце загорается путеводная звезда любви!
Оставив так и не проснувшуюся, тут же повернувшуюся набок Деметру в её комнате под присмотром пискнувшей от собственной наготы при тихом, но беспардонном появлении маркиза Тамары, он вышел в коридор и с удовольствием потянулся. Прямо сытый и довольный кот.
— Доброе утро, сын мой, — раздался сзади сухой, но приветливый голос.
— Доброе утро, Ваше Преосвященство, — Фиори склонился к руке святого отца в некоем смущении. Ясное дело, что отец Апий достаточно проницателен, чтобы заметить любопытное состояние маркиза, но он чересчур мудр и деликатен, чтобы задавать неприятные вопросы. Тем не менее, лёгкая улыбка, появившаяся на губах кардинала, вогнала маркиза в краску, и он с неодобрением подумал, что чересчур расслабился, потерял дворцовую квалификацию, базирующуюся на хладнокровии и внешней невозмутимости, без которых выжить в кулуарах дворца было проблематично — идеалисты и романтики покидали столицу, средоточие власти, очень быстро. И в разных направлениях, порой несовместимых с жизнью.
— Сын мой, ты давно не исповедовался, — относительно вопросительная интонация подразумевала возражение, если Фиори, к примеру, общался с иным священником.
— Да, Ваше Преосвященство, — РоПеруши покаянно склонил голову. — Я был в походе. Выдастся свободная минута, я обязательно вас найду, святой отец, — твёрдо пообещал он.
— Хорошо, Фиори, — отец Апий благосклонно кивнул, глядя на близкого друга будущей королевы. — Прошу тебя, не откладывай с этим. Времена нынче беспокойные. Час меча и огня. В бой идти лучше с чистым сердцем и свободной душой.
Фиори, подняв глаза на кардинала, согласно кивнул. И вспомнил об одном деле, с которым его просил разобраться Гарч, но которое невозможно было без участия святого отца.
— Ваше Преосвященство, у вас есть сейчас свободная минутка? — отец Апий вопросительно поднял бровь. — В одной из кладовых заперт… — замялся, — мужчина в одежде священника, — кардинал нахмурился, но молча ждал продолжения. — Он возглавлял толпу агрессивно настроенных горожан, которые желали… войти в Ремесленный квартал, но были отброшены, ибо намерения у них были, гм, не мирные, — пожал плечами. — Люди были рассеяны, а предводитель… после небольшого врачевания оказался в кладовой. Хозяин постоялого двора, — кардинал наверняка знал истинное положение Гарча, — настойчиво просил с этим разобраться — чересчур уж беспокойным оказался этот… постоялец.
— Веди, — резко бросил кардинал, строго и даже как-то многообещающе посмотрев на Фиори, и тот невольно поёжился: мало им с Гарчем не будет, если запертый действительно окажется священником. — Если это святой отец, его немедленно нужно освободить.
Чувствуя неоднозначные, но точно не очень добрые чувства к «тюремщикам» святого отца, РоПеруши поспешил вперёд, лихорадочно вспоминая объяснения Гарча, где искать нужную кладовую.
Совсем недавно выслушивая доклад координатора тайной стражи, маркиз не обратил должного внимания на данный пункт, его больше интересовали мобилизационные возможности района, наличие оружия, съестных припасов, присутствие «ночных» или каких-либо шпионов и обеспечение принцесс должной охраной. А пленённый мародёр мог и подождать. Тем более, его кормили от пуза. Но, видно, это была одна из тех «мелочей», которые он не учёл: сутана — весомый аргумент для более пристального внимания. Особенно тогда, когда в стане церковников возникли некоторые разногласия, уже подкреплённые кровью.
Хозяйственные помещения начинались сразу за кухней. Пройдя коротким коридором, они вышли к галерее, где через равные промежутки шли двери к кладовым (чуть далее под навесом виднелись сараи и навесы), и здесь уже маркиз принялся искать нужный вход. Но когда чуть впереди послышался женский визг, возмущённые крики и ругань, они со святым отцом тут же прибавили шагу. Что характерно, никакой охраны тут не наблюдалось, лишь прошёл пожилой истопник с охапкой дров навстречу, низко поклонившись гостям (хорошо их тут вышколил Гарч). Раздался грохот падающей посуды, и в коридор выскочила растрёпанная белобрысая служанка, обернулась, словно за ней гналась свора голодных псов, ловко вставила задвижку, блокируя дверь, и с несказанным облегчением на лице прислонилась к стене. Губы её беззвучно что-то произнесли, в чём Фиори без труда распознал ругательного «дракона». С полуопущенной пустой тарелки капала подлива — судя по аппетитному запаху, мясная. Девушка спохватилась, отряхнула заляпанный передник, вновь пробормотала что-то не очень благозвучное и только сейчас обратила внимание на стоящих чуть в сторонке и молчаливо наблюдающих за ней с неодобрением священника и с любопытством молодого дворянина. Щёки её пошли красными пятнами.
— Завтрак? — сочувственно уточнил Фиори и с неудовольствием обратил внимание на красные, исцарапанные от тяжёлого труда кисти с обломанными ногтями.
— Бросился с кулаками, — проронила та тихо, не поднимая глаз, словно бы оправдываясь. — Раньше просто ругался… — лицо её некрасиво искривилось, из глаз обильно брызнули слёзы, и она, подхватив юбки, бросилась прочь.
Маркиз, поджав губы, задумчиво посмотрел на Его Преосвященство, и тут же отвёл взгляд — слишком уж суровый и отстранённый вид был у святого отца. Прислушался к происходящему за дверью, откуда непрекращающимся потоком неслись ругательства вперемешку с проклятиями, и периодически двигалось что-то тяжёлое.
Кардинал посмотрел на маркиза, и тот, всё поняв без слов, подошёл к двери и отодвинул засов. Попытку войти первым Его Преосвященство пресёк, твёрдо придержав за локоть РоПеруши и недвусмысленно покачав головой. Фиори вздохнул и напряжённо потянулся к рукояти ножа (на всякий случай) и посторонился.
Бесплатный постоялец явно услышал характерный скрежет засова и, ещё не видя посетителей, начал реагировать в своей «приветливой» манере:
— Что, грешники, испугались божьих воинов, спешите покаяться? Единый в своей бесконечной доброте в качестве взноса потребует всего лишь ваши головы и не будет терзать мерзкие тела бесконечной болью…
Стоило Его Преосвященству появиться пред очи пленника, как спустя мгновение наступила тишина. Вошедший следом маркиз наблюдал измождённого высокого пожилого мужчину с впавшими щеками, торчащими клоками тёмно-русых с проседью волос. В данный момент его лихорадочно блестевшие глаза были удивлённо вытаращены, рот распялен (в чёрном зеве, словно в засаде застыл розовый кусок языка), а сам он отступал к дальней стене, словно отброшенный ветром. Он явно узнал того, кто перед ним.
— Сын мой, думаю, ты мне хочешь что-то рассказать, — холодно, скупо раскрывая рот, произнёс кардинал, гвоздя того пронзительным взглядом к стене. — Я не против, если ты начнёшь с исповеди.
— Я не… — пленник поднял руку, будто пытаясь заслониться от взгляда, — буду… говорить, — слова, в отличие от предыдущего общения со служанкой едва слышались, артикуляция исчезла, и вообще чувствовалось, что речь — очень сложная задача. Почти невозможная сейчас.
— Как ты оказался здесь? — повёл рукой кардинал, одним жестом цепляя и перевёрнутую мебель и валяющуюся на полу еду, осколки посуды.
— Случайно, — угрюмо ответил мужчина — святым отцом как-то язык не поворачивался его назвать, столь пошарпанным и неухоженным он выглядел. Ещё и злостью от него несло, словно от припортового бандита.
— Не лги мне, — ледяным тоном произнёс Его Преосвященство.
Тот попытался огрызнуться, но тут произошло невероятное. Их взгляды столкнулись, потяжелели, воздух между ними словно сгустился. Явно происходило невидимое Фиори противостояние — это не были простые гляделки глаза в глаза, кто кого пересмотрит. Маркиз невольно подался чуть в сторону, чтоб даже случайно не оказаться под невидимым ударом. И вдруг в какой-то момент пленённый священник (или нет?) безвольно опустил глаза, вид у него был при этом, как у побитой собаки.
