Граница смерти - Одом Мэл (первая книга .TXT) 📗
– Тебе компенсируют расходы?
– Да. – Трэвен передал кассиру иены, получил сдачу. Легче солгать и дать объяснение, понятное отцу, чем пускаться в разговоры о том, как ему неприятно брать деньги у Нагамучи.
Кафетерий корпорации работал по принципу самообслуживания – обедающие проходили по центру огромного зала и выбирали блюда, которые ставили на подносы. Зал был наполнен шумом разговоров и звоном посуды. Служащие носили одинаковые костюмы с надетыми поверх белыми халатами. Среди них выделялись лишь трое охранников в черном, сидевшие в углу зала.
Крейг Трэвен выбрал стол у стены, украшенной мозаикой, изображающей бенгальского тигра, сел, развернул полотняную салфетку, в которую был завернут столовый прибор, и положил салфетку на колени.
– Как дела у Дэнни? – спросил он.
– С ним все в порядке, – ответил Трэвен. Он отпил глоток чая, решив предоставить отцу инициативу в разговоре. Повара и официантки, одетые в белое, постоянно вытирали столы и стойки, поддерживая идеальную чистоту. Служащие, закончив обедать, клали столовые приборы на тарелки, облегчая этим работу официанток. Даже кафетерий отвечал высоким стандартам корпорации Нагамучи.
– Не доставляет тебе хлопот?
– Нет.
Крейг Трэвен перемешивал рис у себя на тарелке, словно думая о чем-то другом, а не о еде.
Трэвен упрямо ограничивался односложными ответами, разрезая свинину на маленькие кусочки.
– Дэнни – хороший мальчик.
– Ты знаешь это из личного опыта? – Трэвен с трудом удержался от резкости.
Крейг Трэвен тяжело вздохнул:
– Он не жаловался на то, что я редко навещал его?
– Нет. Не помню, чтобы он вообще на что-то жаловался. – Трэвен подцепил вилкой кусок свинины, прожевал его и с удивлением обнаружил, что мясо отлично приготовлено. – Вот только я заметил, что с того дня, когда ты привез его ко мне, он не видел тебя.
– Ты ведь знаешь, как я занят. Дела, дела, дела – с утра до вечера. Да и эта демонстрация Ку-Клукс-Клана не принесла ничего приятного.
– Не сомневаюсь, что убитые во время нее тоже не испытывали особенно приятных ощущений.
Крейг Трэвен положил нож и вилку по обеим сторонам тарелки.
– Я думал, что во время обеда мы не станем об-суждать полицейские проблемы.
– А зачем ты вообще пригласил меня пообедать? – спросил Трэвен. – Насколько я помню, последний раз мы ели с тобой за одним столом, когда мне было двенадцать лет.
– Совершенно верно, во время твоего дня рождения, – кивнул Крейг Трэвен. – Я хорошо помню. Как жаль, что жизнь стала такой сложной.
– Жизнь сейчас ничуть не сложнее той, что была раньше.
– Ты ошибаешься. – Крейг Трэвен откинулся на спинку кресла. – Шода Матахачи ничуть не шутит, когда утверждает, что собирается возложить на тебя всю ответственность, если возникнут осложнения из-за того, что ты суешь свой нос куда не следует.
– Что ты хочешь этим сказать?
На лице Крейга Трэвена появилось жесткое выражение.
– Корпорация Нагамучи – крупное деловое предприятие. Ты не имеешь права рассчитывать на то, что останешься безнаказанным, вмешавшись в дела корпорации такого уровня. Для меня всегда оставались загадкой твои игры в казаков-разбойников, твои фантазии о торжестве справедливости. Белое и черное. Хорошее и плохое. Добро и зло. Каким образом ты собираешься добиться успеха в жизни на основании подобных концепций? Не перебивай, дай мне кончить. Мне известно, какое жалованье ты получаешь в полиции. Уже завтра, работая у меня, ты сможешь получать в три раза больше, А страховка, отпуск, пособия и льготы у меня намного лучше.
Голос Трэвена звучал холодно и резко:
– То, чем я занимаюсь, – не игра и не фантазия. Ты, наверное, не видел, что сделал этот маньяк с женщинами, которых он убил.
– Я не имею к этому никакого отношения.
– Тогда не пытайся давать мне советы.
– Проклятье! – Крейг Трэвен с такой силой ударил ладонью по столу, что тарелки и столовые приборы подпрыгнули, а шум и разговоры вокруг на мгновение стихли.
Трэвен не отвел взгляда от глаз своего отца.
– Если ты не покончишь с этой глупостью, Матахачи уничтожит тебя, – прошипел Крейг Трэвен сквозь стиснутые зубы. – Он добьется, чтобы тебя выгнали из полиции и объявили твое проживание в этом городе нежелательным.
– Сначала ему придется доказать свою правоту. – Трэвен отодвинул тарелку и встал.
– Ты что, не собираешься закончить обед?
– Я проглотил уже достаточно, – бросил Трэвен, направляясь к выходу.
– Микки.
Трэвен остановился и посмотрел назад. Отец не шевельнулся, но теперь его глаза смотрели вниз, на стол.
– Матахачи наймет лучшего специалиста, который очернит тебя в средствах массовой информации.
– Для этой цели ему действительно потребуется самый лучший, – саркастически заметил Трэвен.
– Самый лучший – это я.
Стараясь подавить эмоции, грозившие овладеть им, Трэвен заставил себя произнести:
– Ничего не имею против, если только это бизнес, а не личные отношения. – И, высоко подняв голову, вышел из кафетерия.
35
– Вы не будете возражать, если мы запишем нашу беседу на пленку, мистер Брэндстеттер? – приветливо спросил один из полицейских – тот, что постарше. Он даже вежливо улыбнулся, словно говоря: мы оба понимаем, что это глупость, но глупость необходимая.
Брэндстеттер отряхнул полы белого лабораторного халата и сел на стул, предложенный детективом.
– Нет, не возражаю.
– Вот и отлично. Вообще-то так будет лучше и для вас самого. Поможет избежать путаницы. – Полицейский сел на край стола и нажал на кнопку записывающего устройства. Слабое жужжание почти не было слышно на фоне шума, создаваемого системой кондиционирования воздуха.
– Четверг, одиннадцать часов тринадцать минут дня, беседа с Эрлом Брэндстеттером. Я – сержант Хайэм из отдела по расследованию убийств. Зовите меня просто Ллойд. – На его лице снова появилась улыбка. – А это – сержант Трэвен.
Брэндстеттер кивнул, переведя взгляд с пожилого полицейского на молодого. Он не ощущал никакой угрозы, просто испытывал необходимость быть настороже. Такое чувство охватывало его всякий раз при разговорах с посторонними.
– Вы знаете, почему находитесь здесь? – спросил Трэвен. Детектив сидел за своим столом. Слева от него светился экран монитора. В верхней части экрана виднелось имя Эрла Брэндстеттера, далее следовала информация о приеме на работу, продвижении по службе и другие подробности, не раскрывающие ничего о проектах, над которыми он сейчас работал.
– Мне известно, что вы ведете расследование убийства этой Шикары, – ответил Брэндстеттер. Его руки, лежащие на коленях, были сухими и прохладными, несмотря на испытываемое им напряжение.
– Вы были с ней знакомы? – спросил Хайэм.
– Нет.
– Но видели ее?
– Да. Она работала у Таиры Йоримасы.
– Вы тоже работаете у него?
– Да.
– Значит, вы могли часто встречаться с ней.
– Нет.
– Нет?
Напряжение покинуло Брэндстеттера. Разговор напоминал составление компьютерной программы. Детектив столкнулся с неопределенностью и надеялся, что ему попадется что-то представляющее интерес. Как только Брэндстеттеру удалось перевести рамки беседы в знакомую ему практическую сферу, все стало намного легче, он получил возможность манипулировать ходом мыслей полицейского.
Не могу сказать, что мне приходилось часто встречаться с ней.
В разговор вступил молодой детектив. Его голос был Резким, полным подозрений.
– Сколько раз, по вашему мнению, происходили такие встречи?
Брэндстеттер повернулся к молодому детективу. Он понял, что полицейские выбрали различные методы допроса. Один пытался слиться с предложенной программой, тогда как второй искал скрытые дефекты. Ему самому доводилось проверять таким образом системы безопасности.
– Три или четыре раза, не больше.
– Вы разговаривали с ней? – спросил Хайэм.
