Трудно быть феей. Адская крёстная (СИ) - Россо Ея (читаемые книги читать .txt) 📗
— Верни моё!
В тот же миг Ягиня исчезла из комнаты, а стены содрогнулись от удара сильного.
У всех живых сердца одновременно оборвались в груди и в пятки рухнули. В ушах кровь застучала, вторя ритму неведанному. Детишки малые попадали, за головы хватаясь. У девиц и женщин постарше руда носом пошла. У мужиков всех возрастов из ушей закапала.
Бабай Кузьмич застонал и на бок завалился, зажимая ладонями виски. Волк завыл утробно, зубами заскрежетал, бешено глазами по комнате шаря в поисках Ягини. Ждан, губу закусив, пытался домовому помочь.
— Фе-е-дьма-а-а-а, — похрипел хранитель и потерял сознание.
В тот же час Сириус волком обернулся и помчался из кабинета царского в опочивальню Ждановскую. Царь один остался, не зная, что делать, куда бежать кому помогать. Потом вспомнил: в шкафчике соли нюхательные дамские лежат на всякий случай пожарный. Мало ли кому поплохеть может от нагоняя государева. Вот и пригодились.
Вой не прекращался. Голос звенящий равнодушно вещал всё тоже самое. Ждан с трудом преодолел путь туда и обратно, но-таки добыл соль и сунул её под нос хранителю. Домовой захрипел, головой замотал, глаза разлепил. Признал царя-батюшку и, боль превозмогая, просипел:
— Сердце… бог… Царица… Вернуть…
И сколько бы Ждан не тыкал под нос флакончик розовый, Кузьмич больше в себя так и не пришёл. Царь злился от бессилия и выбора непростого: с одной стороны — как бросить друга старого в таком состояние? С другой — Ягиня исчезла, волк умчался на поиски. Инстинкты Ждана вопили: бежать надобно в опочивальню, не зря, ох, не зря морда страшная за окном нудила.
Сунув еще разок баночку в усы бабаевские и не добившись результата, Ждан, решившись, сорвался с места и побежал в спальню свою, на всякий случай на ходу меч со стены сорвав. В комнату царь ворвался, готовый в капусту покрушить всех врагов, и едва успел затормозить перед волчьим задом. Отступил назад и огляделся.
Феврония в коконе золотом все также в дальнем углу находилась. Прикрывая её, коргоруша в размерах увеличился, когти железные выпустил хвост воинственно задрал, и ушами нервно дёргал. К плененной ведьме не подобраться без боя смертного.
Сириус, оскалившись, глаз не сводил с Ягини. Ведунья стояла, оцепенев, раскинув руки в стороны, в центре разгромленной спальни. Из её ладоней вырывались плети зелёные, живые, формируя круг, в котором застыла бледная… Зинаида, с трудом удерживая в пальцах дрожащих сердце чужое пульсирующее, с оборванными нитями.
ГЛАВА 26. Третий волчий сон
- Государь, — не оборачиваясь, сквозь зубы процедила Ягиня. — Спасать людей надобно! Зеркалица долго ждать теперь не будет, сама за сердцем своим пожалует. Собирай богатырей и стражей, вели всем уходить из города!
Видно было, что Яга с трудом круг защитный держит: умирающее сердце пульсировало сильнее, затем замирало и в следующую секунду испускало стон. Звук этот — глухой и болезненный — отражался от ограждения, продавливая так далеко, что края купола едва не касались женских рук. Царевна на полшага отступала, пережидая, чтобы не дотронуться. И вновь возвращалась на место, как только сердечный ритм успокаивался.
По щекам Зинаиды текли слёзы, в глазах страх плескался, руки всё сильней дрожали, опускаясь.
— Держи! — повысила голос Ягиня. — Не смей отпускать, погибнем все!
— Н-не мо-о-гу-у-у! Тяжеле-е-е-ет! — простонала царица, подтягивая ношу к груди и укладывая на изиб локтя, словно ребенка.
— За каким лешим ты его из шкафа достала?! — рявкнул Ждан, оценив обстановку.
Ответить молодая жена не успела, Яга перебила:
— Государь! Люди! Поспешите! Не смогут уйти, пусть прячутся в погреба и подвалы.
Секунду поколебавшись, Ждан с места сорвался и понесся во двор. Вскоре в окна ворвался его зычный командный голос, который перекрыл гомон людской от радости, что царь жив и от ужаса надвигающейся беды неведомой.
— Помочь чем? — Сириус в тело человеческое вернулся, за спиной Ягини стал.
— Зеркало найди… — царевна в очередной раз отодвинулась от круга защитного и уперлась спиной в мужскую грудь.
В тот же миг стены сдерживающие сильней засияли, будто кто-то неведомый в них силу влил. Яга удивилась и, дождавшись, когда сердце успокоится, отошла от волка. Свет мигнул и стал приглушённей. Волк приблизился и снова прикоснулся к царевне, положив руки на плечи. И опять наполнился круг мощью. Если Ягиня и удивилась, то ничего не сказала, приняла помощь мучительно размышляя, как остановить процесс распада, при этом Зинаиду в клетке с сердцем заперев, чтобы руки освободить.
То, что хозяйка всякое пожалует за своим, сомнений у Берендеевны не вызывало: связь у артефакта и его владелицы крепче не придумаешь. Нет у них теперь трёх дней обещанных. Все решится здесь и сейчас.
— Ты зачем сюда полезла? Велено было нос не высовывать! — Сириус озвучил вслух вопрос, который царевна так и не успела задать перепуганной Зинаиде.
— Позвала-а-а-а-а! — царица зарыдала пуще прежнего.
— Кто? — синхронно выдохнули и вместе отступили от круга Ягиня и Сириус.
— Крё-о-о-стна-а-а-я-а-а!
— Как прошла мимо коргоруши? Не мог он тебя пустить!
Огромный кот из угла утробно мяукнул, но с места не двинулся. Обняв собой «яйцо» золотое, опоясал его чёрным пушистым поясом из собственного тела. Коргоруша настолько увеличился в размерах, что сквозь прозрачную золотую вуаль Феврония вина была только наполовину.
— Теня-а-а-а-ами-и-и-и! — прохныкала Зинаида.
— Как?! — воскликнула Ягиня: не бывало такого, чтоба она теневика не учуяла, тем более когда он — человек!
— Амуле-е-е-ет! — взвыла царица, едва сердце из рук не выпустив, когда стон очередной раздался.
— Держи! — рявкнул волк, а Яг, воспользовавшись неожиданной поддержкой, что-то торопливо зашептала.
Слова маленькими искорками полетели к Зинаиде и в впились в её руки, наполняя дополнительно силушкой физической. Царица всхлипнула благодарно и продолжила сердце баюкать.
— Зеркало добыл государь? — услышав шаги за спиной, напряженно молвила Ягиня.
— Принёс, царева, как же не принести! — проскрипел Бабай Кузьмич, появляясь в поле зрения. — Вот туточки положу. А ты давай-ка мне уздечку передавай! Силушка тебе для другого пригодится, — домовой уверенно шагнул к Ягине, руки раскидывая, готовясь концы круга защитного перехватить.
— Удержишь? — засомневалась было Яга, помятуя, сколько времени хранитель без полного источника мышью серой бегал.
— Будь уверена, Берендеевна, не подведу!
— Сириус, пусти! — велела царевна, и, после секундного сомнения, волк отступил, пропуская за спину девичью домового.
Кузьмич чутка в росте увеличился, правой ладонью до запястья девичьего прикоснулся. Руки обоих вспыхнули и те же искорки малые впились в в пальцы мужские крупные, пробежались вверх, запястья, понеслись дальше к локтю. Где останавливались, узелок невидимый вязали. Как только звездочки потухли, Кузьмич сжал ладонь в кулак, веревки невидимые крепко зажав. В тот же миг дотронулся и другой дланью к Ягине.
Спустя несколько минут царевна стекла вниз и вынырнула из «объятий» домового, отступила на шаг, прищурилась вглядываясь в круг и домового и кивнула сама себе, оценив силушку хранителя, что зелеными… мышами побежала по кругу, соединяя и латая проплешины, при разрыве двух сил проявившиеся.
— Прочесть не могу, кто она, — сокрушенно головой покачала царевна и уточнила, видя непонимание в глазах волка. — Та, что в зеркале заперта, у которой сердце отобрано.
Волк задумался, лоб хмуря, вспомнилось вдруг, что так и не договорили в прошлый раз — буря помешала, и он так и не рассказал ведунье сон свой третий. Не с того, не с сего вдруг по спине холодной змеей страх прополз. Оглянулся Сириус и вздрогнул: сквозь золотую пелену глядели на него глаза черные, ненавистью полыхая. Спелёнутая, лишенная сил и магия, темная фея умудрилась не только Зинаиду на помощь призвать, но и по крупице «прутья» кокона расшатывать начала. Ужас животный волнами от пленницы отходил, натыкался на преграду, и ядом ненависти плавил золотую клеть.
