Дорога яви (СИ) - Громова Полина (мир книг TXT) 📗
Всего за несколько суток Кела узнала много нового. Например, что можно оглохнуть от собственного крика. Что ноги начинают безумно ныть оттого, что на них нельзя встать, а потом начинает ныть и все тело, вынужденное лежать в крохотном замкнутом пространстве. Что в темноте, когда ничего не видно, в какой-то момент становится видимой сама темнота...
Кела помнила все. В отличие от Киры она не теряла сознание. После того, как подруга сгинула в располосовавших воздух алых огненных разломах - Кела закричала, испугавшись за нее, - анкелы занялись ей. Кела не успела опомниться, как ее уже скрутили и взвалили на плечи. Потом была дорога по подземным переходам, и она пыталась вырваться, воспользоваться магией, только ничего не получилось. Потом было ущелье. Незнакомое. И лошади. Человек, отдававший приказы, к этому времени уже куда-то делся, а Келу посадили на лошадь вместе с каким-то анкелом. После двухчасовой, какой-то смазанной дороги она поняла, что находится в яви. Небольшой отряд анкелов просочился в явь, преодолев, наверное, очень большое расстояние.
Оглядевшись, Кела увидела, что они движутся среди каменных развалин, густо заросших зеленью. Тропа была узкая, но хорошо протоптанная, а впереди серели куски сильно разрушившейся, будто бы обкусанной сверху крепостной стены.
Внутри большого, заросшего травой и деревьями двора сохранилось несколько зданий, и он были обитаемы. Но ни в одно из них Келу не повели. Стащив с лошади, ее дотащили до каменного корыта, почти вросшего в землю посреди двора, рассекли веревки, бросили в него... и закрыли цельной каменой крышкой.
Кела закричала снова. Дернулась, выворачиваясь из веревок, ударила высвободившейся рукой по крышке изнутри. Но ни в этот раз, ни потом она так и не сумела сдвинуть ее с места.
Ни свет, ни звуки в саркофаг не проникали. Откуда-то сочился воздух - Кела могла дышать. Но от этого было не легче. Покрутившись в каменной коробке и не сумев выбраться из нее даже с помощью магии, Кела подумала, что лучше было бы задохнуться. Она поняла, что, если ее отсюда не вытащат, не спасут, умирать она будет долго.
Отчаявшись, Кела расплакалась. Плакала она долго, пока не забылась некрепким сном. Слезы успели засохнуть на ее лице. Когда она проснулась, не сразу вспомнила, где и почему находится, а когда вспомнила, закричала снова. Но ее не слышали - либо слышали, но не собирались выпускать.
Лежа в темноте, Кела потеряла счет времени. Сон стал некрепким, бодрствование перестало быть ощутимым; два эти состояния смешались, превратившись в болезненный бред. Появилось и исчезло чувство голода, но постоянно, изматывающе хотелось пить. Перед глазами, не важно, открытыми или закрытыми, вставали неестественно яркие образы. Иногда это было что-то знакомое, иногда - странные существа и вещи, иногда это были просто цветовые пятна. Камень саркофага поглощал направленную на него магию, но сознанием Кела все же пыталась вырваться из него - дозваться, докричаться до кого-нибудь: Геоса, Гьера, Ранка... Киры. В какой-то момент она неожиданно четко увидела подругу: та упрямо и почти бездумно шла в ночи через темное небо, неощутимо утопая по голени в звездах. Кела вскрикнула - получился, правда, едва различимый шепот. Но Кира услышала... И ответила.
« - Мы ведь не могли остаться одни?»
« - Конечно, нет. Они живы».
« - Мы их найдем».
« - Обязательно найдем, Кира...»
Кира тоже увидела Келу. Не сразу и не точно: сначала перед ее внутренним взором встали серые камни, покрытые мхом, и развороченная земля. Потом она увидела внутренний двор давно брошенной крепости, в последних сохранившихся строениях которой все же еще кто-то жил. Она увидела анкелов - их было много, они были вооружены, но скучали. И, наконец, Кира увидела посреди двора клубок из деревьев: ветви, стволы и корни были скручены так плотно, что между ними не проскользнула бы и мышь. Какая-то сила вывернула эти деревья из земли и заставила свернуться в комок вокруг чего-то твердого, темного, пустого изнутри... Нет, не пустого. Внутри древесного клубка, заключенная в каменный футляр, пульсировала жизнь. Крошечная фиолетовая звездочка на другом краю мироздания. Кела.
« - Дождись меня».
Я приду, и приду не одна - добавила про себя Кира. В том, что она выберется из зеркальной пустыни, она не сомневалась. Точнее, она попросту уже не думала об этом. Большее ее заботили мысли о том, как отбить Келу у анкелов - в одиночку ведь это сделать не получится. Ей понадобится помощь... И Кира уже знала, кого она о ней попросит. Ее глаза теперь видели не только однообразный окружающий пейзаж. Они будто бы смотрели сквозь мир и различали то, что скрывалось за ним. Кела была не единственной, кого сумела разглядеть Кира. И пусть она разглядела не всех своих спутников - пока не всех - ей было с кем вернуться за подругой. А по пути заодно и... Это она тоже видела. Почти видела - иначе не скажешь. Потому что этого еще не произошло. Этому только предстояло произойти.
А еще Кира иногда думала, с чего началось все их странное приключение. Где она, эта точка невозврата, миновав которую, все они не смогли и не захотели идти каким-то другим путем? Когда нашелся Геос? Или позже? Или, может быть, еще раньше, когда они еще даже не встретились друг с другом - но, сами того не подозревая, уже шли навстречу друг другу?..
К рассвету после очередной, непонятно какой уже по счету ночи Кира заметила, что зеркальный песок стал сереть, а сквозь него то тут, то там пробивается хиленькая травка. Вскоре эта поросль стала гуще, а по горизонту растеклось что-то темное. Кира могла бы принять это за тучу, холм или какую-нибудь насыпь. Но она уже знала, что это роща. Пустыня кончалась.
К рассвету она добралась до нормальной, мягкой, густо поросшей травой земли. В роще щебетали непуганые птицы, шелестела под ветром листва, и это было упоительно и оглушительно для отвыкшего от обычных звуков слуха. Пройдя несколько десятков шагов в глубь рощи и при каждом прикосновении стоп к земле чувствуя странный, лихорадочный озноб, Кира, шатаясь, как от хмеля, вышла на топкий берег озера. Вода, подернутая кое-где ряской, чернела, и в этом холодном черном зеркале четко отражались резные листья склонившихся над озером деревьев.
Кира сделала шаг, еще шаг... а потом просто рухнула в воду. Со всей высоты своего роста. Она хватала ртом воду, как воздух, захлебываясь и упиваясь ей. Потом, повинуясь какому-то странному порыву, она принялась срывать с себя одежду, а точнее лохмотья, в которые та превратилась, а вместе с ними срывала и кожу с лица, рук, тела - та скручивалась, скатывалась, открывая моментально нарастающую под ней новую кожу. Кира чувствовала себя змеей, пересидевшей в старой оболочке. Ее лихорадило, и в то же время странная сила изнутри волнами накатывала на нее: накатывала, отступала, накатывала снова...
Спустя какое-то время Кира, шальная и счастливая, выбралась из воды. Прошлепав босыми ногами по траве, она подошла к ближайшему дереву и вдруг, коротко замахнувшись, ударила в ствол кулаком. На периферии сознания быстрой ослепительной вспышкой возникла боль, но Кира даже не вскрикнула. На коре дерева осталась глубокая вмятина. А на пальцах руки, которую Кира поднесла почти к самым глазам, теперь было по четыре фаланги.
* * *
...Их привезли под вечер. Три подводы лежачих раненых, уложенных так плотно, что у некоторых ссыхались повязки. Все, кто мог идти пешком, шел рядом. Конных почти не было.
Майя совсем сбилась с ног. Работая посудомойкой на постоялом дворе, стоящем у границы двух княжеств, на спорной земле, она привыкла к тому, что раз-два в неделю к ним обращались за помощью - кто-нибудь из дозора или наемники с обеих сторон. Но они обычно приходили на своих двоих, заказывали выпивки, бравировали полученными ранениями, травили байки и тискали местных безотказных девок. Такое же - считай, маленькая разгромленная армия - было на ее памяти первый раз. Впрочем, какие ее годы? Всего-то пятнадцать.
Впереди, заметно обогнав остальных, прискакал посыльный от князя. Он привез деньги, которые были немедленно переданы владельцу постоялого двора, а вместе с ними передал распоряжение: разместить наемников, предоставить им все необходимое, позаботиться о раненых. Взять в свой гарнизон князь их, очевидно, не мог - или не захотел.
