Черный дневник. Книга первая (СИ) - Тартаров Илай (читать полную версию книги TXT) 📗
— Но, тот, кто отправил меня сюда, сделал это совершенно точно, и без особых усилий!
Маг покачал головой и развел руки, я понял, что настаивать бесполезно.
— Ну, хорошо, а как на счет того, чтобы показать мне, что сейчас делают некоторые люди? Например, можешь ли ты показать, что делает или с кем говорит сейчас Герцог Балареантский?
Итий замялся неловко:
— Видишь ли, Альнар… Сэр…
— Что, — перебил я, — и это никак?
— Ну, почему никак? — обиделся маг. — Это возможно, если у вас есть предмет человека, которого хотите увидеть. Чем дольше человек хранит этот предмет, тем больше вероятность, что его удастся найти. Неприятность в другом… Чтобы его увидеть, вашему духу придется идти туда.
— В каком смысле? — не понял я.
— Ну, как если бы вы встали сейчас и пошли на своих двоих…
— Тогда зачем это нужно? — хмыкнул я.
— Ну, вы можете оставаться незамеченным… Хотите попробовать?
— Хочу, вот только нет у меня вещи Герцога… А искать его в виде духа мне как-то не хочется.
Итий в очередной раз развел руками, а брови его начали подрагивать, я понял, что теряю его связную речь и надо бы прийти хоть к какому-то решению.
— Ладно, Итий, есть одно место, куда мне надо сходить. Пусть в виде духа, как много времени у меня есть?
— Чем дальше вы собираетесь уйти отсюда, тем сложнее будет держать эту связь, — объяснил он.
— Тогда начнем.
Нет, быть духом — явно не моё. Весь мир потерял краски, запахи, а я двигался будто сквозь толщу воды. Не получалось вздохнуть, что приносило почти болезненный дискомфорт. Первое, что произошло, когда я осознал себя в комнате мага, так это моё утопание в пол. Я перепугался до икоты, если бы духи могли икать. Пришлось собрать волю в кулак и пытаться вытащить себя обратно. Получилось, только когда оказался на нижнем ярусе башни. Стены для меня не имеют никакого значения и с одной стороны — это замечательно, с другой — жутковато.
Когда выходил за стены крепости, пришло осознание, что двигаю ногами совершенно зря, но попробовав лететь, понял, делаю что-то не так. Решил не рисковать, пусть уж ножками, ножками. Люди вокруг носились в бешеном ритме, я и не думал, что двигаюсь так медленно. Сквозь меня проносились тяжелые повозки, табунами ходили люди, но вскоре я привык.
Вот она, дверь в место, где проводятся подпольные бои. Хотел постучать, но кулак провалился внутрь. Привычка, что делать… Спускаться по лестнице оказалось не просто, я только научился не проваливаться, а тут надо действовать в корне наоборот. Угрюмо прикинул, как тяжело будет подниматься.
В кругу проводился бой, я с содроганием подумал, что это Сафир, но не на сей раз. Я прошел мимо охранников, собираясь войти, как на балкон вышел тот толстяк в маске!
Я остановился, он начал говорить, но я осознал, что не слышу ни слова. Так, собраться, слушать, слушать… Голос донесся, будто из трубы, причем длинной трубы. Я узнал, что завтра ночью состоится бой, Сафир снова выйдет на поединок. Толстяк пообещал, что такого зрелища они никогда не видели, а увидев — никогда не забудут.
Прошел сквозь дверь, за которой оказался длинный коридор, затем с горем пополам поднялся по лестнице, как вдруг откуда-то сбоку вышел толстяк. Я поспешил за ним, обратив внимание, что время уже не бежит так сильно, вероятно я начал привыкать. Мы шли мимо каких-то комнат, клеток и прочего, пока в одной из них я не заметил Сафира. Толстяк даже не повернул головы, а я замер, будто превращенный в глыбу льда.
Сафир измотан, сильно исхудал, губы разбиты. Он сидел на коленях, опустив голову, я подошел к нему, благо решетка для меня не проблема. Вблизи все еще страшнее, на секунду мне показалось, что друг не дышит, но потом заметил, как медленно подымается грудная клетка. Мне так остро захотелось положить ему руку на плечо, что от бессильной злобы я вскочил, будто и не дух вовсе. Замер в метре над землей, а спустя мгновение догнал всё еще бредущего куда-то толстяка.
Мы поднялись по ступеням, ключ на золотой цепочке едва не выпал из его потных ладоней, но он привычным движением отворил дверь и вошел внутрь.
Я почувствовал, как страх сковал меня, даже в образе духа в области сердца кольнуло.
На широком диване расположился вечно вальяжный и наглый Ворон. Толстяк затворил за собой дверь, повернулся к Ворону, что-то спросил, тот отрицательно качнул головой, мол, «какая разница» или «не имеет значения». Тогда вельможа снял маску, и в ту же секунду меня потянуло обратно.
В одно мгновение дух преодолел расстояние до башни и невидимой рукой был вбит обратно в тело.
Я выгнулся болезненно, почувствовав разом, как на меня снова начали действовать и сила притяжения, и все из возможных давлений. В висках застучало, а водопад звуков обрушился сплошным потоком.
Едва не разрывая легкие, пытался вдохнуть, и, как только смог, с хрипом выдавил:
— Литерлих!..
Маркус сидел на ложе Графа, я просил его остаться под присмотром Ития, но тот наотрез отказался. Как только я узнал о том, что Литерлих тот самый вельможа, который проводит бои, я поспешил отправить Родгара в город и собрать своих людей. Хотелось попробовать выйти на связь с Валетом, но стало страшно. Если их заподозрят в сговоре со мной — убьют не задумываясь. Утром Граф выслушал мой рассказ на счет подпольных боёв с интересом, но не более того. О том, что наш козырь это Сафир я упоминать не стал, информацию надо подавать дозированно.
— Допустим, Литерлих и правда занимается этим, что с того? Человек, который представляет для нас угрозу — Герцог, Литерлих пустое место. Не станет Герцога — не станет и его.
В комнату постучал стражник, нерешительно просунул голову:
— Мой лорд, Герцог зовет вас, он получил сообщение от Короля и хочет говорить с вами об этом.
— Вот и началось, — выдавил Рэнье. — Пойдемте, виконт, вас это касается как никого другого.
Глава 20
Герцог ждал нас, восседая на троне Графа, его вассалы рассредоточились вдоль стен вперемешку с немногочисленными людьми верными Графу. Я подметил Манфаэля беседующего с Жеромом, завидев меня украдкой кивнул. Мы прошли к столу, за которым собралась знать, я подумал, что нас поставили в положение детей, которых вызвал на ковер строгий директор, но если для меня это нормально, то для Графа, отнюдь. Рэнье это понимал и поступил по истине мудро, первым начав разговор.
— Как всегда мой дом полон благородных господ и дорогих моему сердцу людей! Ваша светлость! Рад, что вы в очередной раз осчастливили нас своим присутствием. Вижу, вам понравился мой трон? Что ж, тут вы правы, изготовлен лучшими мастерами Бертонии, только скажите, я закажу вам такой же.
Все наблюдали, как Герцог багровеет при каждом слове Графа, наконец, терпение его лопнуло, и он рывком поднялся, готовый выдать целую тираду, но Граф ждал, и театрально разведя руки в стороны, попросил:
— Герцог, сидите, прошу вас!
Герцог слетел с возвышения и через секунду стоял перед Графом, так близко, что мог бы почувствовать его дыхание, сказал тихо:
— Вы пожалеете о каждом слове, брошенном сегодня, Граф…
Герцог на каблуках развернулся в сторону господ, привычно играя на публику, как политик со стажем:
— Граф, я обвиняю человека по имени Альнар в том, что он хладнокровно убил моего вассала!
— Я был там, — отозвался Рэнье, — вина его не доказана.
— Мой человек убит, оружие нашли в руках виконта, рядом с трупом, какое еще доказательство вам нужно? Мои люди арестуют его, а на рассвете казнят.
Три человека из толпы, как по команде двинулись ко мне, я опешил на долю секунды, а затем, не зная, правильно ли поступаю, выхватил меч. Те сразу последовали моему примеру, а Маркус, увы, едва стоял на ногах, поэтому я почувствовал себя крайне незащищенным. Граф воскликнул яростно:
— Как вы смеете?! Никто в этом доме не обнажит оружие без моего на то дозволения! Стража!
