Подземный левиафан - Блэйлок Джеймс (мир бесплатных книг TXT) 📗
С улицы сквозь стекло и перестук дождя едва слышно донеслось отдаленное позвякивание колокольчиков: динь-динь-динь, динь-динь-динь — эдакий усталый рождественский перезвон совсем не по сезону. Колокольчики приближались. Эдвард поднялся и подошел к окну — в половине квартала от их дома тарахтел по улице таинственный грузовичок мороженщика, упрямо следующий своим неизменным маршрутом по сырым и холодным лабиринтам пригорода. Выскочив из дома на мостовую и вытащив из бумажника доллар, Эдвард остановился с протянутой рукой.
Махнув банкнотой водителю, он для пущей верности свистнул. Грузовичок, яростно названивая колокольчиками, поравнялся с Эдвардом. На мгновение тому показалось, что машина вот-вот остановится. После этого ему придется купить несколько шариков сливочного мороженого или пломбира в вафельных пачках. Ситуация вообще грозила принять оборот, напоминающий визит к Пен-Сне — ради общего дела Эдварду придется истратить целое состояние на коробку замороженного лакомства.
Но водитель, не обратив на деньги внимания, проехал мимо и, наконец выключив дурацкие колокольчики, свернул на перекрестке к востоку. Эдвард услышал, как грузовичок взревел, наддав газу, вероятно оставив попытки — если только они вообще имели место — продать хоть сколько-нибудь товара. Водителя Эдвард рассмотреть не смог. Но он был уверен, что грузовичок тот же самый, Пиньонов. Он чуял это. Стрелой метнувшись обратно к дому, он просунул голову в дверь и, проорав: «Поехали!» — бросился к обочине, к «Гудзону Осе». Упав на сиденье машины, Эдвард немедленно запустил мотор.
Случилось непредвиденное: когда Уильям, довольный тем, что может наконец выйти за пределы тюрьмы, узником которой он оставался уже несколько недель, выскочил с пальто в руках на крыльцо, из-за угла выше по улице вывернула черная с белым полицейская машина. Мгновенно изменив решение и затормозив, Уильям по инерции чуть не полетел с крыльца кубарем. Еще через секунду, затоптавшись в дверях, профессор Лазарел снова едва не вытолкнул его на лужайку перед домом. Не сбавляя скорости, но и не разгоняясь, полиция медленно подъехала к обочине. В тот миг, когда казенная машина начала тормозить, Эдвард дал газ. Уильяма на крыльце уже не было. Вместо него на ступеньках сидел Джим и с невинным видом читал книгу. Надеясь, что полиция начнет преследование и тем самым даст Уильяму время для бегства, Эдвард быстро покатил вперед.
Но черно-белая машина осталась напротив их дома, вероятно разгадав уловку. Испытывая угрызения совести оттого, что приходится бросать Уильяма в такой трудный момент, Эдвард через квартал свернул за угол, выехал на Стикли-стрит и, набирая скорость, помчался к Колорадо, вслед медленно растворяющемуся в тумане, мороси и потоке машин грузовичку, держащему курс на юг, к Глиндейлу. Чтобы не быть замеченным, в сотне ярдов от рубиновых задних огней на машине мороженщика Эдвард сбросил скорость и поехал следом. На Вердаго грузовичок неожиданно свернул на стоянку «Пауэр Табакко» и «Книжной лавки» — дверца с противоположной от водителя стороны отворилась, из кабины вылез Уильям Ашблесс и, энергично потирая руки, заторопился в «Лавку». Через пять минут он появился снова, уже с пачкой книг, и залез обратно в грузовичок. Дверца за ним захлопнулась, и невидимый водитель взревел мотором. Далее преследование продолжилось по Колорадо, а на Брэнд мороженщик свернул на Кеннет-роуд, откуда через Вестерн попал на Пэтчен, где у дома Фростикоса Ашблесс сошел. Эдвард, не скрываясь, проехал мимо молчаливого бунгало и через десяток футов затормозил. Вдалеке Ашблесс протискивался сквозь кусты можжевельника на задний двор.
— Поезжай до конца улицы и жди меня там, — бросил Эдвард профессору Лазарелу, вылезая под дождь. Через кусты он пробрался тем же путем, что и поэт. Не имея ни малейшего представления о том, для чего он это делает, Эдвард намеревался шпионить до последнего, убежденный, что настало время отплатить за надоедливую вездесущесть белого грузовичка.
Достигнув угла дома, он осторожно выглянул на задний двор, ожидая увидеть там кого угодно: самого Фростикоса, Ашблесса и Пиньона, Ямото и даже легендарного Хан Коя с его обоюдоострыми подручными. На заднем дворе не было ни души; в стене дома черным прямоугольником зияла дверь, ведущая в подвал.
Эдвард подкрался к двери и заглянул внутрь, напряженно прислушиваясь. Внутри царила тишина. По прикидкам Эдварда, другого хода из дома в подвал не должно было быть. Если Ашблесс действительно спустился в подвал, то он либо все еще был там, либо перебрался в подземелья канализации. Пригнувшись и вглядываясь в темноту, Эдвард сошел по ступенькам вниз, в любой момент готовый дать тягу. Никто не набросился на него. Еще через несколько шагов Сент-Ивс убедился, что находится в темном и тихом подвале совершенно один. В углу грудой был свален у стены ковер. Быстро шагнув к ковру, Эдвард поднял его, встав так, чтобы скудный свет, сочащийся через окна и дверь, упал на опускную дверь. Наклонившись, он толкнул и опустил дверь.
Внизу за дверью было темно как в чернильнице. Эдвард прислушался, силясь различить шаги в бетонных тоннелях, но не услышал ничего, кроме далекого кап, кап, кап воды. В подземелье тоже никого не было.
Размышляя над увиденным, Эдвард вернулся в конец Пэтчен, где в «Гудзоне» его дожидался Лазарел. Возможно, Ашблесс вообще не спускался в подвал. Ведь Эдвард этого не видел. Возможно, поэт просто вошел в дом через черный ход, чтобы пропустить стаканчик. И сейчас он, может быть, тихо дремлет там или читает за порцией скотча книгу. Но Эдвард знал, что это не так. Что-то все время неотступно терзало его память. Что-то, связанное с подземельем. Но он никак не мог вспомнить что.
Когда они вернулись домой, никто их не встретил. Джим оставил записку и ушел. В записке Джим дважды попросил дядю опустить шторы-экраны на окнах гостиной, выходящих на задний двор, что Эдварду показалось странным. Решив, что шторы — устройство на роликах с регулируемой высотой подъема, — возможно, сломались от старости, Эдвард исполнил просьбу. Едва он потянул за шнурок, ему на голову упал свернутый в трубку листок бумаги — очередная записка. С самими шторами было все в порядке. Весьма озадаченный, Эдвард стоял у окна и читал записку, когда профессор Лазарел обратил его внимание на странное мигание окон в пустом доме напротив. Свет раз за разом зажигался и погасал через неравные, но повторяющиеся интервалы.
— Это Морзе, — объяснил Лазарел.
— И что передают? — спросил Эдвард, которому так и не хватило терпения выучить язык всех радистов.
— У. Г., — ответил Лазарел.
— Выходит, он спрятался в доме старого Кунца, — заключил Эдвард.
Они вышли на задний двор и заглянули за гараж. Уильямов излюбленный бак для травы был опрокинут и сильно помят ногами. Вся трава и листья, сегодня утром собранные Эдвардом, были выброшены из бака на землю. «На этот раз полиция искала более тщательно», — подумал Эдвард. Возможно, их навела коварная миссис Пембли. Она могла видеть, что Уильям всякий раз после отъезда черно-белой машины выскакивает из бака, точно чертик из табакерки, и сделать надлежащий звонок. Но как бы там ни было, Уильям и на этот раз сумел избежать пленения.
Через час после наступления темноты в окнах дома напротив свет моргнул еще раз, а еще через минуту с той стороны забора замаячила сгорбленная фигура, ухватилась за стебли плюща и перемахнула во двор. Эдвард распахнул дверь — в ту же секунду Уильям ввалился в кухню и, мгновенно затворив за собой дверь, некоторое время внимательно рассматривал дом Пембли, удостоверяясь, что за ним никто не следит.
Глядя сквозь Эдварда, словно тот был прозрачный, Уильям без слов налил себе рюмку портвейна. Под мышкой он держал блокнот на спиральной пружине и свежий номер «Аналога».
— Твой рассказ! — воскликнул Эдвард, протягивая руку за журналом.
Уильям недоуменно моргнул.
— Что? — переспросил он. — Ах, это.
Он поднял локоть и дал журналу и блокноту возможность упасть на пол.
