Мастера особых поручений - Кузнецова Дарья Андреевна (читать книги бесплатно полные версии .TXT) 📗
Это было самое мерзкое. Его никто не принимал в расчет, не считал достойным противником. Ему давали погулять, подышать напоследок, точно зная, что он уже в руках Тайной канцелярии. Охота велась на дичь покрупнее, а он… из числа сопутствующих потерь. Лишняя фигура на доске. Он, тот, кто мог занимать этот трон по праву рождения — просто мелкий винтик, который был нужен, пока все шло хорошо, а теперь даже в переплавку не годен.
Ирихон понимал: он все еще ходит, говорит, чувствует и думает, но на самом деле уже мертв. Приговорен заочно и казнен на Королевской площади. Там, где ветер недавно развеял прах его проклятого папаши.
Короля Дагер не жалел. Именно проклятая кровь королевского рода сожгла его мать, выпила дар. Ирихон не понимал, почему Торна не скинула гнилое семя, зачем дала ему жизнь — ценой собственной. Да, несколько лет она после этого еще протянула, но мужчина отчетливо помнил ее боль. И физическую, и, куда страшнее, душевную: мать была калекой, увечной, и не сумела с этим смириться. До последнего искала способ восстановить утраченный дар, не могла жить без него. Ирихону казалось, что мать умерла не от физических последствий выгорания, а именно вот от этой тоски, от нежелания продолжать существование без половины себя.
Мысли, чужие голоса, постоянное ощущение взгляда в спину — все это, минута за минутой, выплавлялось в жгучую ненависть, которая искала выхода.
И нашла.
Опрометчивая, преступная небрежность и самонадеянность. Королева, которая отправилась в парк на прогулку и отпустила охрану «погулять где-то там, потому что главные виновники уже почти арестованы, и какой прок стоять у нее над душой?». Охрана, которая легкомысленно послушалась каприза вздорной дуры. Халатное отношение «хвоста», быстро потерявшегося на дорожках парка.
Да, он умрет. Но сделает это так, чтобы его вспоминали — пусть со злостью и оскорблениями, но не смогли забыть.
Ненависть питалась внутренним огнем, и Ирихон не давал себе труда унять ни того, ни другого. Он вообще уже мало отдавал себе отчет в том, что делает. Ослепленный ненавистью и собственным пламенем, не замечал ничего вокруг. Не задумывался, что прежде Тайная канцелярия никогда не отличалась такой безалаберностью, и, по меньшей мере, странно, что расслабилась она именно сейчас.
Он просто вышел на живописную лужайку, на краю которой в тени сидела, отдыхая, королева. Стремительно приблизился. Женщина подняла взгляд, брови удивленно выгнулись — а в следующий момент он ударил, ведомый единственным стремлением — уничтожить.
Не сразу понял, что жертва сопротивляется. Не сразу увидел в глазах совсем не страх не ожидавшей нападения женщины, а решимость и готовность идти до конца. Не сразу сообразил, какой стихии и какого уровня маг ему противостоит.
— Да чтоб ты сдохла! Я все равно сильнее! — оскалился Ирихон.
Ее силы заканчивались, он это ощущал — все же был боевым магом, имел отличную подготовку. Но… щит почему-то стоял. Белое пламя облизывало воздух вокруг тонкой — уже совсем не той, что вначале — фигурки, бессильно стекало по ней и уходило в никуда.
— Этого не может быть! Сгори уже! — заорал мужчина — и в следующий момент осел на землю. Голову его окутывала едва заметная мерцающая дымка оглушающих чар.
Даршарай, покачнувшись, обвела шальным взглядом лежащее тело, бегущих к ней людей. Мгновение назад она действовала, не задумываясь. Подняла заранее заготовленный щит, потом накопители…
А накопители сработали? Ведь сработали же, вот эти камни в браслете… Или нет?
Вязкие мысли путались в голове, никак не получалось сосредоточиться хоть на чем-то.
Почему так холодно? И… пусто внутри.
В ушах звенит. Ноги дрожат, едва держат. И словно приклеились к земле, шагу ступить нельзя. Земля тянет к себе, но сама на зов не откликается, словно чужая.
Кто-то подбежал, подхватил за плечи. Говорит. Кто? Что?.. Ничего не слышно, словно сквозь вагу. И люди вокруг — как через толщу мутной воды.
Ей было четырнадцать. Или пятнадцать? Загородное поместье, старый мост. Говорили — нельзя ходить, сломанный, вон новый. А этот все никак разобрать не могли. Красивый…
Доска подломилась, вода — холодная. А платье, словно кокон, спеленало по рукам и ногам. И вокруг вот так же мутно, гулко, холодно. И вниз тянет…
Кто ее тогда вытащил? Грай. Нет, не он, его в поместье не было. Пастух. Или все-таки Грай? Это должен был быть он, просто потому что… должен!
Но толком вспомнить она так и не сумела. Даршарай заставили улечься на носилки, и целитель погрузил ее в сон, обрывая странные, мучительные воспоминания. Или фантазии?
Оглушенного бастарда тоже положили на носилки, но уже без заботы и осторожности. Пострадавших отправили в разные стороны: девушку в сопровождении целителя — в ее покои, арестованного — к поджидающему за воротами мотору.
Этого заключенного никто не собирался содержать во дворце, для таких имелся специальный изолятор, надежно экранированное помещение в одном из зданий Тайной канцелярии, которое в народе называли «Красным домом». И совсем не за цвет кирпича, которым был выложен фасад, а в связи со множеством леденящих душу легенд и просто страшилок, которые его окружали. Правды в этих россказнях было на гнутый щит, но сама Тайная канцелярия активно поддерживала и помогала распространению слухов. Пусть лучше боятся и лишний раз задумываются о неотвратимости наказания, чем считают ее служащих безобидными дурачками.
Тайная канцелярия
— Здравствуйте, сар Дагер, — вежливо проговорил вошедший в камеру мужчина. Весь белый, как привидение, с холодными прозрачными глазами и очень светлыми волосами — неприятный тип. — Мое имя Лавиль Ондар, и у меня к вам есть несколько вопросов.
Ирихон смерил его усталым, безжизненным взглядом, покрутил на запястье широкий металлический браслет с выдавленными на нем рунами. Горло его охватывал такой же ошейник, по виду монолитный. Эти кандалы, магически связанные с защитой камеры, — не тяжелые, способные сойти за варварское украшение, — делали заключенного беззащитным, словно новорожденное дитя.
Но нынешний узник, кажется, испытывал от оков не больше неудобств, чем иной непривычный к украшениям человек от надетого кольца. Да не только оковы, ему все было безразлично. Кажется, включая собственную жизнь.
Сидевший за односторонне прозрачной стенкой менталист, с которым Лавиль консультировался перед допросом, говорил, что магическое воздействие на арестованного возможно только в крайнем случае: слишком велика вероятность того, что он его не переживет. Энергетические каналы Ирихона Дагера уцелели, физически мужчина был здоров, но все равно выгорел. Морально. Применять силу он теоретически мог, но не хотел.
Мозгоправ даже нашел объяснение столь странному результату. Психика мужчины явно с детства была нестабильной и хрупкой, она оказалась не готова к слишком большой и слишком своенравной силе огневика, которая досталась Ирихону от матери. Наверное, разрушительный эффект сгладило бы хорошее, правильное обучение, но случилась — по меркам маленького, слабого мальчика — катастрофа: смерть матери.
Трещина, поначалу почти незаметная, ветвилась и росла, и когда провалился план по организации переворота, превратилась в фатальный надлом. Уже тогда Ирихон был обречен, а действия Тайной канцелярии лишь ускорили приближение окончательного краха. После вспышки, едва не убившей и самого огневика, и Даршарай, перед Лавилем сидел без двух минут покойник. И дело было не в приговоре суда, который вполне мог принять во внимание уже вполне ярко выраженное заболевание огневика, а в полном отсутствии воли к жизни.
Ондар смотрел на арестованного и понимал, что до суда этот человек просто не дотянет. И не представлял, какой резон Ирихону сотрудничать и что-то рассказывать?
— Я понимаю, что вы устали и плохо себя чувствуете, — заговорил Лавиль мягко, участливо, вспоминая слова менталиста о хрупкости этого… объекта. — Но я не займу много времени. Собственно, у меня к вам всего один главный вопрос: кто втянул вас в это?
