Поверженные правители - Холдсток Роберт (книги без регистрации полные версии .txt) 📗
От кругов, линий и странных знаков у него едва не закружилась голова. Они, казалось, притягивали мальчика, завораживали и заставляли застывать на ходу. У него хватило сил стряхнуть их чары.
Глубже свет не проникал, и он не осмелился войти туда, где слышались только отдаленные стоны ветра.
Что нашел Колку, не знаю. Я видел сон о Кимоне.
В гаснущем свете он осматривал зал, где, как и в воспоминании Ясона, собраны были движущиеся части: искусно выплавленные из металлов, вырезанные из самой твердой древесины, по большей части из кедра. Повсюду были рассыпаны листы и цилиндры из хрусталя. Стена, прежде покрытая рисунками, была грубо, злобно исцарапана. Только одна картина уцелела, чтобы открыться жадному взгляду мальчика. Подняв глаза вверх, он увидел ночное небо. Снаружи еще горел день, но отсюда он видел звезды. И пока он смотрел, по небу пролетела падающая звезда. Там, наверху, плавала млечная пелена, клочок летучей паутины, притянувший его так же властно, как до того древние знаки первого зала.
Он подбирал бронзовые диски и длинные кусочки серебра. Набрал целую охапку, добавил несколько прозрачных пластинок, на которых виднелась резьба, и все продолжал собирать обломки, пока хватало рук. Потом по травяной нити вышел из сумрака навстречу умирающему дню и Колку.
— Целая груда, — слабо улыбнулся Колку.
Кимон уронил добычу на землю.
— Целая груда чепухи. Талиенц знал, что мы должны найти. Зря он нам сразу не сказал.
— Может, он сам не знал, — спокойно возразил Колку.
Кимон перебирал находки. Он выбрал маленький диск, не больше его ладони, прищурился, разбирая вьющиеся по обеим сторонам рисунки.
— Для меня это ничего не значит.
— А должно?
Кимон с досады запустил диском над травой и спящими изваяниями. Запущенный движением кисти диск взвился над площадкой и ударился о каменную стену у самого выхода.
— Может получиться хорошее оружие, — заметил мальчик.
Колку усмехнулся:
— Думаю, он не для того предназначен. Но если нам с тобой опять придется схватиться один на один, я позабочусь, чтобы у меня в поясе лежали четыре-пять таких штуковин.
Он встал и, раздвигая траву, подобрал помятый бронзовый диск. И кое-что заметил.
— Мы забыли прикрыть поросенка, — крикнул он. — Тут полно мух. Как ты думаешь, его еще можно есть?
— Поросенок большой, возьмем части, куда мухи не добрались, — отозвался Кимон, все еще перебиравший непонятные изделия.
И поднял голову, заметив, что Колку умолк. Старший мальчик стоял над мертвым животным, уставившись себе под ноги.
— Что это? — громко спросил он.
Встревоженный Кимон сердито разбросал находки и бросился к распростертой туше.
С выпотрошенным брюхом, с порезанным на полосы задом, кабанчик являл собой печальное зрелище: трупное окоченение вместе с жарой лишали его последнего достоинства. Колку отбросил его вплотную к скале, так что голова опиралась на камень.
И теперь на них с клыкастой головы смотрело детское лицо с белыми метками шрамов. Ребенок!
— Урскумуг, — выдохнул Кимон. Его затрясло. Бледные черты человеческого лица словно насмехались над ним. — Урскумуг.
Колку только таращил глаза, понимая одно: на Кимона накатило прозрение. Мальчику было страшно.
— Мы в опасности, — сказал Кимон. — Нам надо убираться отсюда и попытать счастья в лесу. Скоро стемнеет. Здесь нам не укрыться.
Его товарищ все молчал. И в это молчание проникли пение дикарки и лай ее стаи химер. Пока еще очень далекие.
— Сомневаюсь, — наконец огрызнулся Колку, однако вместе с Кимоном побежал туда, где валялись разбросанные находки.
Они сгребли, сколько могли унести, прижимая к себе одной рукой, и бросились назад к щели.
Поздно. Вой и завывающая песня стали намного ближе.
— Теперь нам не помешала бы помощь божества, — заметил Колку.
— Не божества! — Глаза Кимона вдруг вспыхнули. — Надо соорудить святилище Урскумуга.
— Опять Урскумуг. Ты твердишь это имя, как горячечный.
— Нам нужно его святилище. Если повезет… — Он настороженно прислушался: до них долетели вой и рычание проникших в расщелину зверей.
— От тебя разит безумием, — прошептал Колку.
— У тебя хороший нюх. Это и впрямь безумие. А что нам терять? Дай мне клыки. Кабаньи клыки. И щетину тоже.
Колку неохотно отцепил их от пояса. Кимон сгреб добычу и бросился к медовому дитя, упал на колени, нащупал один из рисунков на основании.
— Нет, не здесь, — остановил он себя. — Это камень Укротительницы.
Словно отозвавшись на имя своей хозяйки, котопсы Укротительницы хлынули из щели в камне. Они выли, ощерив клыки; большие глаза кровожадно светились. В тот же миг брошенный на площадку факел поджег яростно вспыхнувшую траву.
Колку с Кимоном дали отпор, как на поле боя: свирепо и не раздумывая. Они бросились на врага, на бегу обнажая мечи. Колку, словно на крыльях, взвился над спинами двух тварей, в кувырке нанес удар вспыхнувшим в лунных и огненных отблесках мечом. И тотчас же отпрыгнул назад, перевернулся в воздухе, снова взмахнул беспощадным клинком.
Кимон не хуже его владел приемом пяти прыжков. Земля, как растянутое одеяло, подбросила его в воздух. Кровь дважды забрызгала его прежде, чем он упал на корточки после пятого прыжка, уже готовый встретить стаю.
И оказался в кругу бешеных хищников. Над площадкой поднимался жуткий смрад.
Четыре твари напали разом, и в воздух взлетели две не то собачьи, не то кошачьи головы. Тут же невесть откуда появился Колку, и на Кимона навалились два вздрагивающих зловонных трупа. Ветер раздувал пожар. Мальчишки стояли спина к спине, тяжело дыша, изготовившись к следующей схватке.
Враг медлил. Кимон, озираясь, взглянул вверх. Там, загораживая ночное небо, на краю каменной стены возвышалась зловещая фигура самой Хозяйки Диких Тварей. Опустив глаза, бесстрастная, с твердым взглядом, Укротительница, серебристой тенью сидевшая на своем звере, простерла руки, расставила пальцы. Странный, умиротворяющий мотив затих. Она не сводила глаз с Кимона.
Затем она пропела короткий приказ.
Ее гончие растянулись широким кругом. Иные по тлеющей траве проскользнули туда, где еще догорал факел.
Луна пробилась сквозь облако, и вся арена заблестела шерстью и огоньками бдительных настороженных глаз.
Кимон не упустил случая. Метнувшись вперед, он подхватил с земли факел. Смахнул пламя с рукояти и понесся к первой пещере, позвав за собой Колку. Тому не пришлось повторять дважды.
Они прорвались ко входу, хотя стая чуть не хватала их за пятки, и, едва оказавшись в темноте, приготовились к нападению. Но огоньки глаз замерли снаружи. Здесь все еще были владения Мастера.
Они оказались в зале рисунков. Изображения как будто извивались в бегающих тенях тусклого огня.
— Спасибо тебе за тот прыжок, — сказал Колку. — Я на один прыжок у тебя в долгу.
— Я потребую возврата, не сомневайся, — отозвался младший, задыхаясь, но уже с улыбкой.
Колку оглянулся через плечо в глубину пещеры.
— Дальше я не пойду. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на вечные блуждания. Как Тайрон.
— Согласен. — Кимон уже рассматривал стены. Еще в первый раз он заметил, что каждая ниша в камне посвящена определенному животному. И был уверен, что видел среди них нарисованного вепря.
— Поторапливайся, — сказал Колку. — Что бы ты ни задумал, делай быстро. Наш друг факел выплевывает последние капли.
Кимон держал факел совершенно неподвижно. Сделан он был грубо и давал мало огня, едва разгонял тьму. Мальчик осторожно поворачивался кругом, обводя взглядом картины. Быки, кони, коты, собаки… Последними оказались кабаны, целых три зверя, казалось готовые выпрыгнуть со стены.
Пошарив в поясе, он извлек памятки последнего пиршества: клыки и щетину — и положил их в нишу.
— Ты знаешь, что делаешь? — усомнился Колку.
— Нет, конечно. Но что такое святилище? Место, посвященное обрядам и тайным знаниям жрецов? Или то, чего просит сердце? Урскумуг сказал тогда, что я могу позвать его, если нужно.
