Библиотека душ (ЛП) - Pyatak Kaban (чтение книг txt) 📗
Но наших друзей здесь не было, как не было и наших имбрин, так что мы пробирались сквозь ряды одежды в поисках пути в соседнее здание, который не вывел бы нас снова на просматриваемый со всех сторон двор.
Такого пути не нашлось. Придется отважиться на еще одну перебежку.
Мы вернулись к дверям и подождали, глядя сквозь щель, пока через двор промчался, надевая на бегу униформу, отставший охранник. Как только горизонт очистился, мы выбежали наружу.
Снаряды, которые метала катапульта, приземлялись повсюду вокруг нас. Истратив запас экскрементов, импровизированная армия Шэрона начала запускать все подряд: кирпичи, мусор, мелких дохлых животных. Я услышал, как один такой снаряд, шлепнувшись об землю, разразился потоком заковыристых ругательств, и узнал в покатившемся по земле предмете сморщенную голову с моста. Если бы мое сердце не готово было выпрыгнуть из груди, я бы, наверное, расхохотался.
Мы перебежали через двор к противоположному строению. Его двери выглядели многообещающе: тяжелые и металлические, они наверняка охранялись бы, если бы охрана не оставила свой пост, чтобы отправиться к стене. Внутри точно находилось что-то важное.
Мы открыли дверь и проскользнули в маленькую, выложенную белой плиткой лабораторию, сильно пропахшую химикалиями. Мои глаза сразу приковались к медицинскому шкафчику, наполненному сияющими сталью жуткими хирургическими инструментами. Из-за стен слышалось низкое монотонное жужжание, нестройное сердцебиение каких-то механизмов, и кое-что еще…
— Ты слышишь? — спросила Эмма, напряженно прислушиваясь.
Я слышал. Звук был непрерывный и рассыпчатый, но, несомненно, издавался человеком. Кто-то смеялся.
Мы обменялись озадаченными взглядами. Эмма передала мне палец Матушки, зажгла на ладони пламя, и мы оба надели маски. Приготовились ко всему, как мы думали, хотя если вспомнить, мы были совершенно не подготовлены к тому дому ужасов, что ждал нас впереди.
Мы прошли через помещения, которые я уже не смогу описать, потому что я постарался стереть их из своей памяти. Каждое было еще большим кошмаром, чем предыдущее. Вначале была небольшая операционная, со столом, снабженным ремнями и устройствами для удержания. У стен стояли фарфоровые ванны готовые собрать выкачиваемые жидкости. Следующей была исследовательская лаборатория, где крохотные черепа животных были подключены к электрическому оборудованию и приборам. Стены были увешаны поляроидными снимками, на которых были зафиксированы эксперименты, проводимые на животных. К этому времени мы уже с содроганием прикрывали глаза.
Худшее было еще впереди.
В следующем помещении шел непосредственно сам эксперимент. Мы застали за работой двух медсестер и доктора, проводивших какую-то жуткую процедуру над ребенком. Маленький мальчик был растянут между двумя столами; под ним на полу расстелены газеты, чтобы собирать капли. Одна медсестра держала его ноги, а доктор в это время сжимал его голову и ледяным взглядом пристально смотрел ему в глаза.
Они повернулись, увидели нас, в пылезащитных масках и с пылающими руками, и принялись звать на помощь, но некому было услышать их. Доктор бросился к столу с кучей режущих инструментов, но Эмма опередила его, и после непродолжительной борьбы он сдался и поднял руки. Мы зажали взрослых в углу и потребовали сказать, где содержатся пленники. Они отказались говорить вообще, так что я дул пыль им в лица, пока они не свалились кучей на пол.
Ребенок был в полубессознательном состоянии, но невредим. На наши торопливые вопросы: «Ты в порядке?», «Здесь еще есть такие как ты?», «Где?», он, похоже, не мог выдавить ничего, кроме всхлипов. Мы решили, что лучшим будет пока спрятать его. Завернув для тепла в одеяло, мы затолкали малыша в небольшой шкаф, с обещаниями вернуться за ним, которые, я надеялся, мы сможем сдержать.
Следующее помещение было широким и просторным, как больничная палата. Примерно двадцать кроватей рядами стояли вдоль стен, и странные, взрослые и дети вперемешку, были пристегнуты к ним ремнями. Все, похоже, были без сознания. Иглы и извивающиеся трубки шли от подошв их ног к пакетам, которые медленно наполнялись черной жидкостью.
— Их опустошают, — прошептала Эмма дрожащим голосом. — Они выкачивают их души.
Мне не хотелось смотреть на их лица, но нам пришлось.
— Кто здесь, кто, кто вы? — бормотал я, пока мы перебегали от кровати к кровати.
Я постыдно надеялся, что среди этих несчастных нет наших друзей. Однако некоторых мы узнали: девочку-телекинетика, Мелину. Бледных братьев, Джоэль-и-Питера, разделенных, так что не было никакого шанса на новую разрушительную звуковую волну. Их лица были искажены, мускулы напряжены, а кулаки сжаты даже во сне, словно оба они были в плену какого-то жуткого кошмара.
— Мой Бог! — ахнула Эмма. — Они пытаются бороться с этим.
— Тогда давай поможем им, — произнес я и, подойдя к изножью кровати Мелины, осторожно вытащил иглу из ее ступни. Крохотная капля черной жидкости выступила из ранки. Через секунду ее лицо расслабилось.
— Привет, — раздалось откуда-то.
Мы резко развернулись. В углу сидел мужчина с кандалами на ногах. Он сжался в комок, покачиваясь, и смеялся не улыбаясь. Его глаза были словно два осколка черного льда.
Это его холодный смех разносился по комнатам.
— Где держат остальных? — спросила Эмма, падая на колени перед ним.
— Ну как же, они все здесь! — заявил мужчина.
— Нет, остальные, — повторил я. — Должны быть еще.
Он снова засмеялся, его дыхание выходило маленьким морозным облачком, что было странно, поскольку в комнате было не холодно.
— Вы стоите на них, — ответил мужчина.
— Говори нормально! — закричал я, теряя терпение. — У нас нет времени на это!
— Пожалуйста, — взмолилась Эмма. — Мы — странные. Мы здесь, чтобы помочь вам, но сначала мы должны найти наших имбрин. В каком они здании?
Он повторил свои же слова очень медленно:
— Вы. Стоите. На. Них, — они обдавали наши лица непрерывным потоком ледяного воздуха.
Когда я уже собирался схватить его и встряхнуть, мужчина поднял руку и указал на что-то позади нас. Я обернулся и заметил — замаскированные под напольную плитку ручку и квадратный контур люка.
«На них». Буквально.
Мы подбежали к ручке, повернули ее, и, потянув, открыли дверь в полу. Металлические ступени спиралью спускались в темноту.
— Откуда нам знать, что ты говоришь правду? — спросила Эмма.
— Ниоткуда, — ответил мужчина, что было, в общем-то, правдой.
— Давай попробуем, — решил я.
В конце концов, дальше идти было некуда, кроме как возвращаться по тому же маршруту, по которому мы пришли.
Эмма, похоже, разрывалась. Ее взгляд метался от лестницы к кроватям и обратно. Я знал, о чем она думала, но она так и не задала мне этот вопрос: у нас не было времени бегать от кровати к кровати и отсоединять их всех. Придется вернуться за ними позже. Я надеялся, что когда мы вернемся, еще останется, к чему возвращаться.
Эмма ступила на железную лестницу и спустилась в темное отверстие в полу. Прежде чем я последовал за ней, я встретился глазами с сумасшедшим и поднес палец к губам. Он оскалился и скопировал мой жест. Я надеялся, что именно это он и имел в виду. Охрана скоро будет здесь, и если он будет держать рот на замке, возможно, они не полезут за нами в люк. Я спустился на несколько ступеней и закрыл за собой дверь.
Мы с Эммой стояли почти на самом верху узкого цилиндра, образуемого винтовой лестницей и вглядывались в темноту внизу. Глазам потребовалось время, чтобы переключиться с яркой комнаты наверху на это, почти лишенное света подземелье со стенами из грубого камня.
