Наследники Скорби - Казакова Екатерина "Красная Шкапочка" (книги полные версии бесплатно без регистрации .txt) 📗
— От живого и такого говорливого толку будет больше, — заметила обережница, и взгляд пленника потускнел. — К тому же, ты и так мне все расскажешь, — напомнила Лесана.
— Тебе понадобится время, а если пообещаешь меня не мучать, узнаешь все еще до заката.
— Спешить некуда. Пара оборотов ничего не решат. А ты под ножом, глядишь, еще что вспомнишь.
Парень привалился спиной к бревенчатой стене избы и негромко ответил:
— Деревню вырезал Серый. У него огромная Стая. Они выманивают людей не Зовом. Обычно Серый кусает кого-нибудь. Его принимают за волка — он же нападает днем. А потом он зовет оборотившегося, и тот сам открывает ворота. Серый очень силен. У него Дар горит, как пламя.
— Ты видишь Дар? — подалась вперед Лесана.
— Вижу.
Перед ней стоял Осененный, который, окажись он человеком, мог бы стать креффом.
— Зачем Серый вырезает поселения? Не в голоде ведь дело, да? — спросила обережница.
Белян вздохнул:
— Не в голоде. Он натаскивает Стаю. Учит. И запугивает людей. Волколак, живущий на крови человека, очень силен. Кровосос — тоже. Больше крови — больше силы. Главное — знать меру. Не то взбесишься.
— А ты что ж такой хилый? — насмешливо спросила девушка.
Парень посмотрел на нее с неприязнью:
— Думаешь, всякий живет ради лютости? Я хотел сбежать от вас. Не запри ты ворота, я бы успел. А окажись тут Серый, он бы вас убил.
— Серый — это имя?
— Он так себя называет.
— А имя?
— Я не спрашивал. Ты что, сватов засылать к нему собралась? — горько усмехнулся пленник.
— Да. Из Цитадели, — ответила Лесана.
Белян опустился на чурбан для колки дров, стараясь устроить больную ногу так, чтобы меньше ее тревожить, и продолжил:
— Серый звал меня в свою Стаю. Я отказался. Он делает плохо. Убивает без разбору. По лесам теперь рыщут Охотники. И прятаться все труднее…
И вдруг безо всякого перехода парень попросил:
— Отпусти меня.
— Нет.
— Тогда хоть не мучай.
— Подумаю. Будешь сидеть тихо — не трону.
— Я буду.
Хлопнула дверь избы, на крыльцо вышел бледный, с изрезанными руками, Тамир.
— Все. Заночуем здесь. На сеновале вон ляжем.
Лесана кивнула:
— Я подновлю черту вокруг деревни. Ты отдыхай, — с этими словами она дернула пленника за веревку.
Тот покорно побрел, куда ведут.
Но колдун сразу отдыхать не пошел. Сперва убедился, что спутница замкнула черту так, как полагается, а уж потом забрался на сушила и упал там замертво. Глаза у него были мутные. Видать, соображал от усталости совсем туго, не то обязательно бы уколол Лесану, спросив, не собирается ли она и этого кровососа отпустить. А тут и на злословие сил не осталось. Девушку это порадовало.
Пленника обережница посадила на собачью цепь. Пес все равно был мертв, а цепь держала крепко, особенно на нашептанном ошейнике. Парень так и скорчился на земле, подальше от разорванной собаки. А Лесана тем временем пошарила в леднике старостиного дома. Нашла скисшее молоко, мясо, в избе отыскались зачерствелый хлеб, крупа. Скоро и похлебка сготовилась. На костерке, разведенном прямо во дворе.
Белян зарылся носом себе в локоть, но очень скоро не выдержал:
— Охотница…
— А? — она повернулась.
— Пахнет вкусно.
— Ты хочешь есть? — девушка смотрела задумчиво.
— Я ел давно. Еще вчера.
— Кого?
— Рыбу.
Она подошла к нему и опустилась рядом на корточки. Красивая стройная девка, только худая и со злыми глазами, которые глядят так пронзительно и пристально, что у Беляна вздрагивает сердце.
— Рыбу?
Ему стало страшно. Она ничего не знает. Совсем ничего не знает о таких как он… И парень пояснил:
— Человечиной кормятся только Дикие.
— Вон оно что… — протянула она. — Долгая ночь у нас впереди, верно?
Он тоскливо кивнул. Но она все-таки принесла еды, от запаха которой у пленника мутился рассудок. И дала ему ложку.
— Сколько тебе весен, Белян?
— Не знаю… — он старательно дул на похлебку. — Девятнадцать. Может, меньше. Может, больше.
Вдруг он поднял глаза от миски и спросил, глядя девушке в глаза:
— Что вы со мной сделаете?
— Отвезем в Цитадель.
Ложка со стуком упала в тарелку.
…Из деревни они выехали глубоко за полдень. Тамир продрал глаза, когда солнце уже стояло в зените. Он слез с сушил на запах стряпни:
— Мира на постое, — сказал он помешивающей кашу Лесане.
— Мира… — отозвалась она. — Садись, поешь. Да трогаться надо.
Беляна колдун увидел возле будки, посаженного на собачий ошейник. Правда, рубаха на парне была чистая, хотя и с чужого плеча.
— Надо было меня разбудить, — упрекнул Тамир спутницу.
— А если там, дальше, еще одна такая же деревня? — возразила девушка. — А ты еле ноги таскаешь…
Пришлось кивнуть, признавая ее правоту.
— Что с этим-то делать будем? — ткнул наузник ложкой в сторону пленника.
— Повезем в Цитадель. Жилу я ему затворила. Наузы на руках и ногах не дадут убежать. А нам надо еще Вестимцы проверить и через Невежь проехать.
— Невежь? Туда-то зачем? — Тамир прикинул в уме расстояние.
— Там Осененного забрать. Да и по пути поглядим, что к чему.
Когда они увидели привязанного к дереву человека, то так резко натянули поводья, что едва не поставили лошадей на дыбы. Дорога в этом месте делала крутой поворот, за изгибом которого стояли две старые, перевитые меж собой сосны. И у подножия мощных деревьев…
Лесана спешилась, а бредущий за Зюлей Белян споткнулся и не удержался на ногах.
Девушка бросилась вперед.
Человек стоял на коленях.
Руки его были заломлены за спину и задраны так высоко, что, вероятно, вывернулись из суставов.
— Милад… — Лесана на нетвердых ногах подошла к мужчине в черном облачении ратоборца. — Милад…
Она узнала его по смоляным, круто вьющимся волосам. А больше ничего от того Милада, которого она помнила — не осталось. На месте левого глаза — кровяная дыра, лицо разбито, нос сломан, губы превращены в запекшееся месиво, отвисшая челюсть перекошена, от передних зубов остались одни осколки. Тело черно от побоев и ран. Но самое страшное… ко лбу воя был прибит оберег. Наговоренный на защиту от Зова кровососа.
— Тамир… — шатким голосом сказала Лесана, отказываясь узнавать в этих страшных останках прежде живого человека, того, с кем ела в темноте Цитадели вяленую рыбу и ворованные пряники.
Колдун встал рядом.
— Чего стоишь? Отвязывать давай. Надо упокоить и похоронить. — Он наклонился, разглядывая тело, а потом сказал: — Убили вчера. И ты погляди, руки до костей обглоданы…
Последние его слова она не дослушала, повернулась к сидящему на земле Беляну, и парень сжался, закрывая голову и лицо руками. Потому что в глазах Лесаны была смерть. И черная жуть, обещающая страдания.
— Стой, — колдун удержал обережницу, — не тронь его. Надо могилу рыть. Дай ему заступ. Пусть работает.
У Беляна дрожали руки, когда он поднимал с земли брошенный ему девушкой заступ. И лицо все ходило мелкой дрожью. Мягкая лесная земля поддавалась легко. Пленник копал яростно и торопливо, боясь оглянуться на двоих Охотников. Страх бился в животе тугим клубком, и сердце колотилось так, что в глазах темнело.
Парень уже по пояс зарылся в землю, когда на него сверху упала тень. Он испуганно вскинулся, щурясь против солнца.
— Это тоже Серый? — спросила она.
Белян сглотнул застрявший в горле комок:
— Я не знаю наверняка… но наши бы не стали… — сказал он.
Девушка наклонилась, сгребла его за грудки и дернула вверх:
— Не стали? НЕ СТАЛИ?
И она трясла пленника, словно тощее деревце.
— Зачем нам?! — испуганно выкрикнул он.
— Лесана…
Тамир отцепил ее от парня.
— Оставь. Он-то тут при чем?
— Мы сторонимся Серого. Он бешеный… Зачем нам Охотники? А он выманивает вас в леса. И оберег этот — нарочно!
