Сказочная фантастика - Желязны Роджер Джозеф (читать полностью книгу без регистрации .txt) 📗
— Это хорошо, — сказал епископ. — Значит, не земные сокровища тебя влекут. Поиски истины всегда благотворны для души, хотя, боюсь, они не уберегут от опасностей, которые могут подстерегать тебя там.
— Ваша милость, — сказал Корнуэлл, — вы просматривали эту книгу…
— Да, — ответил епископ. — Богоугодная книга. И очень ценная. На нее была потрачена целая жизнь. Тут сотни рецептов лекарств, которые могут излечить все болезни человечества. Большинство из них. Я не сомневаюсь в этом, потому что знание пришло от отшельника. И я благодарен вам, что вы успели принести ее мне.
— Там есть еще кое-что, о чем просил напомнить вам отшельник, — заметил ему Корнуэлл.
Епископ несколько смутился.
— Да, да, — сказал он. — Я чуть не забыл. В последнее время я стал быстро все забывать. Возраст.
Он взял матерчатый сверток, развернул его и глаза его так и прилипли к топорику; епископ не в силах был оторвать от него глаз. Не говоря ни слова, он вертел топорик в руках так и сяк, изучая его, а затем осторожно положил перед собой.
Подняв голову, епископ стал переводить глаза с одного на другого, пока наконец не остановил взгляда на Джибе.
— Ты знаешь, что принес мне? — спросил он. — Отшельник говорил тебе?
— Он сказал, что это ручной топорик.
— Ты знаешь, что это за ручной топорик? — Нет, ваша милость, не знаю.
— А ты? — спросил епископ у Корнуэлла.
— Да, ваша милость. Это древнее орудие. Кое-кто говорит, что…
— Да, да, я знаю. Всегда есть те, кто говорит. Я пытаюсь понять, как эта вещь оказалась у отшельника и почему он так берег ее до самой смерти. Эта вещь не из тех, которыми должен дорожить святой человек. Она принадлежит Старцам.
— Старцам? — переспросил Корнуэлл.
— Да, именно Старцам. Вы никогда не слышали о них?
— Слышал, — ответил Корнуэлл. — Их-то я и ищу. Из-за них я хочу пойти в Затерянные Земли. Можете ли вы сказать мне, существуют они на самом деле или это всего лишь сказки?
— Они существуют, — сказал епископ. — И этот топорик следовало бы вернуть им. Когда-то кто-то похитил его…
— Я могу взять его с собой, — предложил Корнуэлл. — Я позабочусь, чтобы он вернулся к ним.
— Нет, — возразил Джиб. — Отшельник доверил его мне. И если топорик следует вернуть, то никто иной, кроме меня…
— Но у тебя нет необходимости идти туда, — заметил Корнуэлл.
— В общем-то да, — ответил Джиб. — Но ведь ты не будешь против, если я пойду с тобой?
— Если Джиб пойдет, то и я тоже, — сказал Хэл. — Мы слишком долго дружили, чтобы я позволил ему идти навстречу опасности и меня не было бы рядом с ним.
— Похоже, все вы готовы идти прямо навстречу смерти, — сказал епископ. — Кроме, конечно, миледи…
— Я тоже пойду, — ответила она.
— И я, — раздался голос от дверей.
При звуке его Джиб резко повернулся.
— Снивли! — закричал он. — А ты-то что тут делаешь?
16
Трапезничал епископ скромно — чашка кукурузной каши и ломтик бекона. Держа в строгости свою плоть, он ощущал, как воспаряет его дух, и тем самым он подает пример своей немногочисленной пастве. От природы он обладал хорошим аппетитом, и был рад появлению гостей. Это давало ему возможность и самому насытиться и, оказав гостеприимство, поддержать добрую славу Церкви.
На стол был подан жареный поросенок с яблоком во рту, покоившийся на блюде, груды овощей, ветчина, седло дикого барашка, гусиная грудка и яблочный пирог. Были к тому же свежие пирожные и пироги, горячий хлеб, глубокие блюда с фруктами и орехами, сливовый пирог, залитый ромом, и четыре перемены вин.
Отвалившись наконец от стола, епископ вытер рот льняной салфеткой.
— Вы уверены, что больше ничего не хотите? — спрашивал он гостей. — Я не сомневаюсь, что повар…..
— Ваша милость, — сказал Снивли, — нам остается только испустить дух. Никто из нас не привык ни к изысканной пище, ни к такому ее обилию. За всю мою жизнь мне не приходилось сидеть за таким столом.
— Ну, ну, — сказал епископ, — гости бывают у нас не так уж часто. И мы считаем своим долгом принять их как должно, конечно, насколько позволяют наши скромные запасы.
Откинувшись на спинку стула, он погладил себя по животу.
— Когда-нибудь, — сказал он, — этот неиссякаемый аппетит прикончит меня. Я никогда не чувствовал себя достаточно свободно в шкуре церковника, хотя старался изо всех сил. Я умерщвлял плоть и муштровал свой дух, но страсть к пище была сильнее меня. И годы не утихомирили ее. — Он помолчал, затем продолжал: — Как бы я не осуждал ваши намерения, во мне растет страстное желание отправиться в путь вместе с вами. Чувствую, что в пути найдется место для смелых деяний и воинских подвигов. И если сейчас кажется, будто тут царит мир, не стоит забывать, что в течение столетий здесь был форпост империи, противостоявший набегам с Затерянных Земель. Башня сейчас наполовину разрушена, а в свое время она была величественной сторожевой вышкой. Но даже когда не было башен, здесь возвышалась живая стена: человеческая плоть и человеческое мужество противостояли грабительским набегам диких орд из Затерянных Земель.
— Ваша милость, — подчеркнуто вежливо сказал Снивли, — ваша история, хотя вы исчисляете ее столетиями, слишком свежа. Были времена, когда существа, входящие в Братство, и люди жили бок о бок, дружили и сотрудничали. И так было до тех пор, пока люди не стали вырубать наши леса, валить священные деревья и запахивать зачарованные долины; пока не стали строить дороги и города — лишь тогда появились враждебность и злоба. И, если откровенно, вы не имеете права говорить о набегах и грабежах, ибо это были люди, которые…
— Человек имеет право вести себя на земле так, как он того желает, — сказал епископ. — У него есть святое право приспосабливать ее для наилучшего использования. А безбожные создания, подобные…
— Не безбожные, — возразил Снивли. — У нас был священные рощи, пока вы не вырубили их, были феи, которые танцевали на зеленых лужайках, пока вы не превратили их в пашни. Даже такие крохотные безобидные создания, как эльфы…
— Ваша милость, — сказал Корнуэлл. — Боюсь, мы слишком утомили вас. Среди нас есть только два человека, которые могут претендовать на звание христиан, хотя я отношусь к своим спутникам как к честным и благородным друзьям. Я рад, что они вызвались идти со мной в Затерянные Земли, хотя и испытываю определенные опасения, потому…
— Думаю, что ты прав, — сказал епископ, проявив несколько больше юмора, чем от него можно было ожидать. — Как бы там ни было, каждый из вас стоит один другого. Мы должны поговорить кое о чем ином. Я понимаю, сэр Ученый, что вы хотите найти Старцев лишь для того, чтобы удовлетворить любопытство вашего разума. И предполагаю, что мысль эта родилась в результате усиленного чтения.
— Чтение — дело непростое, — сказал Оливер. — Я много ночей наблюдал за ним, видел, как он сидит, согнувшись за столом в библиотеке, и перечитывает древние рукописи, добираясь до книг, к которым столетиями никто не прикасался. Он сдувал с них накопившуюся за долгие-долгие годы пыль, напрягал зрение при свете огрызка свечки. Ведь по бедности он должен был использовать свечи до последнего! Зимними месяцами холод пробирал его до костей, потому что здание университета и особенно библиотека — это сборище старых каменных глыб, которые насквозь продуваются ветром.
— Скажи нам, пожалуйста, — обратился епископ к Корнуэллу, — что же ты там нашел?
— Не очень много, — ответил Корнуэлл. — Фраза здесь, несколько слов там. Но их хватило, чтобы убедить меня: Старцы — не миф, как полагают многие. Есть одна книжечка, очень тоненькая и неполная, посвященная языку Старцев. Я могу говорить на их языке, правда, слов я знаю немного, но уж сколько их там было. Не знаю, таков ли на самом деле их язык. Не знаю даже, существовал ли он вообще. В нем нет ни точности, ни оттенков мысли, которые обычно присутствуют в языке. И тем не менее, я не могу считать, что под этим трудом ничего нет, никакого основания. Конечно, человек, написавший книжку, был убежден, что язык Старцев существует.
