Волшебники Маджипура - Сильверберг Роберт (онлайн книга без TXT) 📗
Это был рубин Малдемаров — дар короналя лорда Ариока. Вот уже четыре тысячи лет камень оставался семейной реликвией.
Но на руке матери Престимион заметил незнакомый амулет: золотой браслет, инкрустированный тонкими пластинками изумруда, надетый поверх рукава над самым запястьем. Эту безделушку можно было бы принять за простое украшение, если бы не магические руны, с чрезвычайной тонкостью выгравированные на изумруде. Они походили на мистические письмена, украшавшие коримбор, тот маленький амулет, который волшебник-вруун Талнап Зелифор навязал ему в Лабиринте и который Престимион — главным образом для того, чтобы доставить удовольствие Гиялорису и герцогу Свору — носил теперь на шее на золотой цепочке Септаха Мелайна. Во время прошлой краткой встречи с матерью в начале года он не видел у нее ничего подобного.
Теперь эти колдовские штучки проникли всюду, подумал Престимион, даже сюда, даже на руку его родной матери. И она, подозревал он, носит его не ради шутки и относится к нему не так, как он сам к этому коримбору, болтающемуся у него на груди.
— И что ты теперь будешь делать, Престимион? — спросила Терисса, провожая сына в его комнаты.
— Теперь? Теперь я буду отдыхать, буду хорошо есть, хорошо пить, буду плавать, спать и наблюдать, как корональ лорд Корсибар поведет себя на троне. И как следует подумаю о своем будущем.
— Значит, ты стерпишь похищение короны? Насколько я слышала, он действительно украл ее, без малейшего зазрения совести выхватил прямо из рук собственного отца. И Конфалюм столь же бесстыдно позволил ему это сделать.
— На самом деле он забрал ее у хранителя короны хьорта Хджатниса, в то время как его отец ошарашенно застыл в стороне. И все остальные тоже. Когда это произошло, все они пребывали под каким-то заклятьем, помрачившим их разум. Септах Мелайн находился там и все видел. Но, как бы то ни было, корона теперь у Корсибара. Конфалюм не желает воспротивиться этому или не способен на такой поступок, или и то и другое вместе. Дело сделано. Мир это принял. По всему течению Глэйдж народ поднял знамена в честь Корсибара. Гвардейцы из охраны Замка прогнали меня от арки Дизимаула; а ты, матушка, наверно, думаешь, почему я здесь, а не там? Они прогнали меня!
— В это невозможно поверить.
— Действительно. Но так или иначе, а верить приходится. Лично я верю. Корсибар стал короналем.
— Я хорошо знаю этого мальчика. Он храбрый, красивый, рослый, но эта работа ему не по силам. Быть похожим на короля с виду недостаточно, необходимо быть королем по своей внутренней сущности, А в нем этого нет.
— Ты права, — согласился Престимион. — Но он владеет короной. Замок и трон дожидаются его.
— Сын короналя не может наследовать своему отцу — таков древнейший закон.
— Матушка, сын короналя делает именно это прямо сейчас, пока мы ведем этот разговор. И это не закон, а всего лишь традиция.
Принцесса Терисса в полном изумлении взглянула на Престимиона.
— Ты удивляешь меня, сын. Ты что, собираешься простить столь вопиющее оскорбление и даже не попытаешься протестовать? Ты не намерен вообще ничего предпринять?
— Я же сказал, что подумаю, как себя вести.
— И что же это значит?
— А значит это вот что, — объяснил он. — Я намереваюсь пригласить кое-кого из самых могущественных людей королевства сюда, в Малдемар, послушать, что они скажут, и узнать у них, насколько сильна на самом деле их поддержка Корсибара. Я имею в виду, в частности, герцога Олджеббина, Сирифорна, Гонивола. А также, я думаю, Дантирию Самбайла.
— Это чудовище, — заметила принцесса Терисса.
— Да, чудовище, но сильное и влиятельное чудовище, а также, позволю тебе напомнить, наш родственник. Я поговорю с этими людьми. Я по самое горло налью их нашими лучшими винами и постараюсь выяснить, сидят ли они у Корсибара в завязанном мешке, или их можно оттуда вытащить — да или нет, если, конечно, они пожелают ответить мне. И потом я начну разрабатывать планы на будущее, если оно у меня есть. Но пока что я просто принц Малдемарский, что само по себе не так уж мало. — Он улыбнулся и коснулся талисмана на запястье матери. — Это что-то новенькое? — спросил он.
— Я ношу его последние два месяца.
— Изящная работа. И кто же ювелир?
— Я понятия не имею. Мне подарил его маг Галбифонд. Ты знаешь, что теперь у нас есть свой маг?
— Нет.
— Он помогает нам, предсказывая погоду, дожди, туманы, а также определяет сроки сбора винограда. Он опытный винодел: знает все истинные заклинания.
— Истинные заклинания… — Престимиона передернуло. — Брррр.
— Он также сказал мне, что ты не станешь короналем после смерти старого понтифекса. Я узнала это от него всего лишь дней через пять после того, как ты отправился в Лабиринт.
— Брррр, — снова поежился Престимион. — Похоже, что это было известно всем, кроме меня.
В долине Малдемара не было ни одного уголка, который не радовал бы глаз, но виноградники и поместье принцев Малдемарских занимали самую лучшую ее часть. Земли принцев были расположены в идеально защищавшей от непогод гигантской раковине, вплотную примыкавшей к склону Горы. Естественные стены даже не позволяли видеть из поместья Замок. Из природных явлений здесь бывали лишь легкие ветерки да не слишком густые туманы.
И здесь, в вечнозеленом районе между Кудармарским хребтом и смиренной речкой Земуликказ, на многие мили раскинулись земли семьи, а средоточием этих земель, воплощавшем все их великолепие, являлся блестящий, замечательный замок Малдемар, сложное здание с белыми стенами, состоявшее из двух сотен помещений, три главных крыла которого украшали высокие черные башни.
Престимион родился в замке Малдемар, но подобно большинству принцев из высоких родов провел большую часть жизни в Горном замке, получил там образование и возвращался в фамильный дом лишь на несколько месяцев в году. После смерти отца он являлся формально главой семейства и старался бывать здесь при всех важных семейных событиях, но обретение им статуса предполагаемого наследника лорда Конфалюма в последние годы требовало его почти постоянного присутствия в Замке короналя.
Теперь все это закончилось, и вернуться в собственные покои родного гнезда было, пожалуй, даже приятно. Ему с детства принадлежали прекрасные апартаменты на втором этаже; оттуда открывался изумительный вид на холм Самбаттинола. Сквозь высокие полукруглые окна, в которые вместо стекол были вставлены вырезанные искусным ювелиром из Сти пластины прозрачнейшего кварца, в комнаты вливался яркий солнечный свет; стены покрывали фрески, на которых художники из Хаплиора нежными голубоватыми, аметистовыми и топазово-розовыми тонами изобразили бесконечное множество причудливо запутанных радующих глаз цветочных узоров.
Здесь Престимион принял наконец ванну, отдохнул, переоделся и встретился с тремя своими младшими братьями. Они так сильно изменились и выросли за год его отсутствия, что он увидел перед собою почти незнакомых молодых людей.
Все трое яростно возмущались подлым поступком Корсибара. Самый младший — пятнадцати лет — Теотас выразил горячую надежду, что Престимион немедленно начнет войну против беззаконного сына Конфалюма, и был готов, если понадобится, отдать жизнь ради короны своего брата. Восемнадцатилетний Абригант, на полторы головы выше всех братьев ростом, был почти столь же неистов. Даже преданный искусству любитель парадоксов Тарадат двадцати трех лет от роду, самый близкий из троих к Престимиону как по возрасту, так и по жизненным устремлениям, имевший куда большие способности к сочинению ироничных стихов, нежели к владению оружием, похоже, был охвачен жаждой мести.
Престимион обнял каждого из них и заверил всех по очереди, что в любом действии, какое он только предпримет, им будет отведено достойное место. Но он отослал их от себя, не сообщив ничего определенного насчет того, в чем эти действия могут заключаться.
По правде говоря, он и сам не имел понятия об этом. Было еще слишком рано составлять планы, если их вообще нужно было составлять.
