Пророчество королевы Севера - Делаж Лара (серии книг читать бесплатно TXT) 📗
Кавада присела на открытой галерее, наблюдая, как тучи над морем из розовых стали оранжевыми, потом кроваво-красными, затем подернулись лиловыми перьями и наконец налились серым свинцом.
Она пришла в спальню с последним отблеском дня и обнаружила Та-риса собирающим вещи. Он уезжал на несколько дней в дальний гарнизон на западе полуострова и сейчас выбирал оружие, которое возьмет с собой. Их спальня напоминала склад. Все вещи Кавады помещались в небольшом шкафу у входа, а обмундирование Бена занимало длинные антресоли от пола до потолка — и не по одной, а по двум стенам комнаты!
Тарис больше не носил маски, когда они оставались наедине, и она уже привыкла к его лицу, как будто оно и не было обезображено. Сейчас казалось даже странным, почему она все эти годы так его боялась. Женщина сняла тесное платье и надела свободный кафтан прямо на голое тело. Погода стояла жаркая, а ведь это только начало лета!
— Ты любишь оставаться одна? — Бен стоял рядом и разглядывал ее с таким любопытством, как будто видел первый раз.
Она не нашлась, что ответить.
— Молчание тоже ответ, — Тарис наклонил голову к плечу, не отрывая от нее глаз. — Тебе никогда не приходило в голову, что ты будешь делать, если меня не будет рядом?
— Ты нашел новую женщину? — Кавада сама не поняла, какие чувства она испытывает по этому поводу, и на миг задумалась. А что она чувствует? Наверное, облегчение...
Сейчас, с приходом к власти Ландоса и проведением мероприятий по восстановлению порядка в стране, она снова вспоминала Вандервилль времен Империи. Тогда можно было не бояться выходить из дома с наступлением сумерек, а люди уважали друг друга. У нее были друзья и свобода... Неужели эти времена могут вернуться? Вдруг подумала с ужасом, что привыкла страдать. Страдание составляло уже привычный фон жизни. Она настолько свыклась с постоянным унижением, с необходимостью молчать, терпеть, скрываться, что не представляла, как это — дышать полной грудью, не быть обязанной проводить с кем-то ночи...
— Ты не ответила на вопрос, — граф по-прежнему смотрел на нее.
— Что ты хочешь услышать? — она так и не научилась его понимать.
— Я хочу услышать, любишь ли ты оставаться одна...
Он никогда не задавал ей такого вопроса. Кавада прислушалась к себе. Больше всего на свете она ненавидела ложь. Ложь окружала ее последние двенадцать лет — ложь и насилие.
— Я уже забыла, что это такое... А ведь я никогда этого и не знала! Никогда не жила одна...
— Тебе бы хотелось?
— Да, — она смело посмотрела ему в глаза.
Он удовлетворенно кивнул, надел кольчугу и накинул плащ, собрал все вещи и оружие.
— У тебя скоро появится возможность, — и вышел не простившись.
Это было так странно и необычно — одиночество, тишина вокруг... Как будто наступила другая жизнь! Кавада закрыла на ночь дверь на засов и долго не могла уснуть, все прислушивалась: а не случится ли что-нибудь необыкновенное? Постель казалась холодной и непривычно большой, все было не так... Она думала, что будет наслаждаться одиночеством и тишиной, а вместо этого почему-то чувствовала себя потерянной...
Новая жизнь постепенно входила в колею. Если раньше она была почти всегда свободна днем и занята ночью, то теперь Кавада весь день работала с Эрландом, а ночью спала, совершенно уставшая от этих бесконечных бумаг и донесений. Тарис не показывался.
После тех расчетов, которые она сделала в первые дни после переворота, Кавада больше не занималась астрологией. Только перед сном поднималась в свой кабинет и по узенькой винтовой лестнице выходила на крышу. Она вытягивалась на спине на крупной черепице, уложенной с совсем небольшим уклоном, и некоторое время лежала, наблюдая, как мерцают в бездонной черной бездне звезды... Они не были чужими для нее. Каждая звезда имела имя, историю, путь, жила по строго определенным законам. Ночное небо всегда приносило покой, оно помогало унестись мыслями далеко-далеко — в мир, где нет боли, смерти, вожделения, пороков, страстей. Где царит чистота...
Но в этот раз все было по-другому. Кавада вдруг осознала, как ей не хватает Тариса. Она пугалась этих мыслей. Подумала, что жизнь ее искалечила еще больше, чем графа Бена. У него было изуродовано лицо, а у нее душа... Все те, кто заставлял ее страдать последние годы, сломали ее. И вот она уже не может жить без своих мучителей... Ей уже даже не были нужны звезды — хотелось верить, что она сейчас спустится в спальню, а там ее ждет Тарис. Но граф Бен уехал и неизвестно когда вернется, и вернется ли вообще... Снова и снова всплывали в памяти его последние слова: «Любишь ли ты оставаться одна? У тебя скоро появится возможность».
И вот она осталась одна со своими звездами, единственными друзьями... Но Кавада не чувствовала себя счастливой. Она все чаще думала, чем занят Тарис, нашел ли он для себя женщину или женщин там, где сейчас находится... Она заставляла себя смотреть на звезды, а видела перед собой его глаза. И ни Эрланд, с которым она проводила все дни, ни спокойные ночи, ни так долго ожидаемое одиночество не могли ей принести покой. Она уже смирилась с мыслью, что сошла с ума и стала настоящей идеальной жертвой — ей нравится быть жертвой, боль приносит радость...
Однажды вечером она спустилась в кабинет с идеей, что уже умерла и сама этого не заметила. Эта мысль была настолько яркой, что Кавада в нее поверила. Снова и снова искала у себя какие-то чувства и не находила их. Взяла нож для бумаги и разрезала кожу на левой руке, между большим и указательным пальцем. Смотрела, как течет кровь, как белеют края раны... Подумала, что смогла бы сейчас вот так вонзить нож в сердце и повернуть его и испугалась, что это не принесет смерти. А если она действительно стала привидением и живет среди мертвых? Вдруг почувствовала боль и обрадовалась — оказывается, она еще жива. Наложила повязку на руку и задумалась: а зачем она живет? В чем смысл ее безрадостного существования? Что именно она хочет, чего ждет?
Совсем недавно Кавада была уверена в ответе. Она желает быть с Эрландом, трудиться с ним рядом, помогать ему в его делах... Думала, что боится потерять своего Мастера и ждет каждого нового дня, чтобы войти в его кабинет, посмотреть в серо-зеленые глаза и сесть писать неважно что под его диктовку. Хочет остаться одна, чтобы ее постель наконец опустела и никто не посягал на ее тело ночью...
Она хотела так мало, и вот жизнь дала желаемое. И вдруг женщина с ужасом поняла, что ей этого не надо. Что вообще происходит с ней? Зачем все это? Неужели она сама себя не знает? Или она так потерялась в жизни, что все порывы и чувства перемешались в душе, как черты на изуродованном лице Тариса?
Никто больше не груб с нею. Никто не предъявляет ни претензий, ни упреков. Можно сказать, что ее положение даже завидно. Она стала верным секретарем Эрланда, едва ли не его правой рукой! Все относятся к ней с таким уважением и почтением... Но и этого ей не надо. А надо, чтобы там, в спальне, ждал Тарис, и пусть он возьмет ее за подбородок так, как только он умеет, и спросит: «Где ты была так поздно?»
Переписка и бумаги Эрланда занимали почти все ее время. Но и в то, что оставалось, она не могла найти себе применения. Даже рыцарям Арута больше не нужна была ее помощь. Рана Орда начала рубцеваться, противоядие уже подействовало. Только Ландос был болен, становился все более и более отрешенным, как будто медленно обрезал нити, связывающие его с жизнью...
Вечерами, растягиваясь на кровати в своей огромной и жаркой спальне, женщина впадала в странное оцепенение. Ее память начинала перебирать воспоминания... Зачем? Зачем она перелистывала книгу своей жизни? Казалось, ее прошлое полно страданий... Но вдруг она обнаружила в нем множество приятных моментов, особенно с того дня, как граф Бен освободил ее от лорда Даневана. Это было так ново и так непонятно...
Иногда Кавада представляла, как бы сложилась ее жизнь, если бы Империя осталась прежней. Отец уже нашел ей жениха, бесцветного молодого человека. Его убили в ночь переворота, когда Травалы захватили власть. Она не без труда вспомнила худую фигуру, вытянутое узкое лицо, всё в прыщах... Ее жизнь с этим юношей, скорее всего, закончилась бы, не успев начаться. Строгость, предписания, молчание, этикет... Как и жизнь ее матери: ничего интересного, необычного. Один дом, один мужчина, одни и те же соседи всю жизнь... Отец был лекарем Вандервил-ля, мать — дочерью городского булочника.
