Странствие (СИ) - "Алексис Канте" (мир бесплатных книг txt) 📗
— Чего разлеглись, бродяги! — заорал кто-то изнутри павильона. — А ну вон отсюда!
— Я вот о чем… — повторил Кани, поднимаясь и увлекая Гоната за собой, — … говорю. Что-то Улу напутал или Тургуд наврал! Беднякам вроде тебя яд не карману! Сдается мне, ищем мы не на том рынке — нужно поискать на Хвастливом.
— А нас туда пропустят? — Грязных простолюдинов на рынок Гахона Строителя обычно пускали по праздникам, ярмаркам или по большому привозу товара. Последнего не случалось уже с прошлой осени.
— Должны, — понадеялся жнец и они начали выбираться из трущоб Круглого рынка.
Хорошего дождя декаду как не приносило, и сегодня хоть не пришлось ходить по рынку с промокшими ногами да по колено в грязи. Зато Гонат вдоволь надышался пылью, нанюхался дурного запаха от ям с нечистотами и гнильем; идя вслед за Кани к Бесконечной улице он думал об обещанной жнецом полусотни грошей и представлял, как обрадуются Эя и Була, купленным для них подаркам.
Вход на Хвастливый рынок со стороны Круглого являл собой арку — изначально широченную, со столбами-колоннами в виде давно вымерших львов, стоящих на задних лапах. Для удобства стражи правого льва заложили какими-то плитами, из-за плит этих выглядывала лишь его преогромная морда. Проход под аркой сузился до ширины обычной двери и вечерами запирался на решетку.
Гонат знавал, что стражники на входе судят людей по одежке, и они с Кани в своем тряпье на рынок ни в жизнь бы не прошли. Вернее всего, положиться на жнеца, к тому же Эвмен говорил, стоит посыпать медяком ладони стражи и следом жалобно попросить, как тебя пустят на рынок, где будешь глазеть на лордов и зажиточных горожан.
Гонат немного опасался, что Кани поделится со стражниками из его доли, но жнец поступил проще — подошел к ближайшему стражнику, стоящему поодаль от остальных, украдкой показал ему серебряный колосок с собственным ликом, размером с полмизинца и нетерпеливо бросил вполголоса:
— По делу правосудия.
Лицо стражника переменилось вмиг: из брезгливо-недовольного превратилось в почтительно-заискивающее. Он закивал и проводил их сквозь арку, отбиваясь от вопросов товарищей.
— Пойдем к Приторговой улице, Гонат! Знахарские лавки у противоположного входа, — сказал Кани. Час поздний — рынок несколько обезлюдел, а Гонат высказал похвалу Страннику, бог позаботился, и ему не приходится обходить благородных, пробираясь через толпу.
Сколько раз попадал Гонат на Хвастливый, столько же дивился искусству короля-строителя! Каждая лавка была выточена здесь из разноцветного мрамора под конкретный товар. На рыбных рядах — темно-синие каменные марлины соседствовали с причудливо вырезанной осьминожьей лавкой; правда, в продаже на веку Гоната не попадалось ни того, ни другого. На мясных — коричневого мрамора говяжьи ряды перемежались бежевыми рядами баранины, свинины и курятины; открытой была, хорошо одна лавка из пяти. Король Гахон устроил обширнейший рынок, зачастую обозревая скульптуры лавок, Гонат вообще не понимал, какой товар в них могли продавать.
У южной, как и у северной стены рынка король-строитель вознес ступенчатое возвышение для чтения указов глашатаями, объявлений купеческих общин, ну и для усекновений и казней пойманных воров. Кани поднялся до середины, скорее всего для того, чтобы решить откудова начать их обход.
— Поздно, — сказал жнец, и Гонату показалось, что поиски скупщика порядком надоели ему. — Честно сказать шансов у нас мало — клещи не дураки, чтоб бросаться на такую очевидную наживку.
Большая часть знахарских лавок пустовала. Гонат осмелился и робко попросил:
— Ээээ, господин, не подадите ли немного грошей на пропитание, а то мне семью…
— Угу, только нам молодым и бессемейным нужно дни гробить, чтоб бандитов искать, — невесело усмехнулся жнец. — Приказ его правосудия ясен: вот походим сюда дней пять, тогда я и смогу доложить — наше дело не выгорело.
«Пять дней ходить сюда и остаться без полсотни, — обреченно подумал Гонат. — А ведь можно было употребить и дни, и гроши на изготовление копии монеты. Чтобы по весне Лима приходила сюда в новом платье и покупала дочкам и внучкам все что угодно!»
— Не найдем клеща-торговца, выдам тебе десяток медяков, — ободрил его Кани. — У нас на тебя еще некоторые планы!
Гонат постарался скрыть разочарование, тем более, жнец кого-то заметил в толпе и заинтересованно вскрикнул:
— Ух ты! Смотри-ка, это же она! Вместе с… Вот потеха! Ходят, как ни в чем не бывало и что-то покупают!
Гонат проследил за взглядом Кани и узрел молоденькую девушку в богатом купеческом одеянии. Писаная красавица! Неудивительно, что вокруг нее вьется парочка парней.
Девушка шла к выходу — на Приторговую улицу, Кани сказал, наблюдая за ней:
— Видишь, дед! Я бы тоже побродил по рынку с девчонкой в свое удовольствие. Однако… — жнец поднял указательный палец — … однако у нас с тобой есть работа.
Гонат повесил голову. Ненадолго — внезапно послышался шум, раздались вопли и крики. В полутора сотне ярдов, где-то за аркой Приторговой улицы явно что-то происходило. Может вспыхнула драка? Из-за рыночной стены Гонат ничего не видел, но в эту арку только что вышла девушка и ее сопровождающие.
Кани резко повернул голову.
— Жди меня здесь! — воскликнул он, развернулся и большими прыжками побежал вниз по ступеням.
Глава 18. Хвастливый рынок
Таверна «Краснеющий выпивоха» — самое дешевенькое заведение из тех, которые примыкают к Хвастливому рынку. А их в округе немало… В нескольких шагах шикарные «Резные трапезы» — стены в этой таверне обиты деревянным орнаментом, изображающим возлияния, игры и пиры древних королей. Подарок иногда засиживался там — еда в «трапезах» очень вкусная, а кроме того, по желанию хозяина служанки нередко разносят ее в исподнем белье. С ними и уединиться можно за дополнительную плату, а потом уйти с опустевшим подчистую кошелем. «Резные трапезы» построены для отдыха, игры в маратту, торжеств семейных или во славу бога — в общем, таверна подходила для любых развлечений, вот только не для сбора клещей.
В «Краснеющем…» по-другому — мрачные заплесневелые стены, толкучка из пьяниц и нищих, мусор по углам, а потрескавшиеся каменные столы глазеют в загаженный потолок. Разновидностей жратвы гораздо меньше. Кашу хоть Маладут поднес не ячменную, а из риса; Подарок не знал — на холодец он расщедрился из уважения, или Укор все-таки заплатил ему деньги. Скорее расщедрился… Маладут — неплохой человек, он хотя бы надежный: дальний родственник убитого Зеваки.
Укор и Счастье принесли из запасов годную одежку, и кампания клещей, за исключением Дворика в своих лохмотьях, походила на торговцев Хвастливого рынка или на челядь многочисленных лордов, жирующих на пустых. Серо-коричневый костюм у Подарка неплохой: получше его старой куртки; вот только сердце клокочет — ему без разницы в чем на дело идти.
Старший брат, как водится, доедал последним. Остальные клещи уже изгрызли косточки, высосали из них свиные мозги, допили, как показалось Подарку, разбодяженный эль. Кровавое Пойло рыгнул не один раз, а Лапка не один раз пустил ветры. Все прошедшие дни Подарка так и тянуло похвастаться другу о том, как ловко он устранил Лета, но Укор еще в день убийства объяснил: слава отравителя не та отметина, что полагается клещу.
Укор прав! Тот же Лапка как узнает, так начнет дразнить учеником старухи. Одно дело пырнуть врага ножом в честной драке, совсем другое — исподтишка подбросить ему яд. Какой поступок не сделаешь для благополучия братьев! Думать о происшедшем надо поменьше, а еще правильней поднатужиться и вовсе выбросить Лета из головы.
О Безжалостная пришли рохоргула на помощь! Забыть несчастного стражника пока не удавалось! Еще Подарок не мог удержаться — обводил братьев взглядом и надувался затаенной гордостью оттого, что спас их всех! Старший брат его похвалил, сказал Подарку, что он станет наилучшим клещем, и пусть об отравлении никто не узнает, кроме самого Укора, Старухи Кэр и…
