Странствие (СИ) - "Алексис Канте" (мир бесплатных книг txt) 📗
Он повернулся спиной к жнецу, чтобы скрыть облегчение.
— Не тяни, доставай скорее, — подстегнул его нетерпеливый голос.
«Чего этот жнец добивается?» — запаниковал Гонат, но таки послушно прошел к тайнику, встал на колени, и покряхтев, отвалил тяжелый камень. Сзади послышался шорох, — Кани подошел ближе и неожиданно положил ладонь Гонату на шею.
— Ты ведь нас обманул, рыбак, — произнес он.
Лоб покрылся испариной, а сердце убежало в пятки! Гонат захотел раскрыться, облегчить ношу — рассказать о краже, но вдруг услышал:
— Почему ты умолчал о Лете?
— Я… Я не знал, господин, — забормотал Гонат.
— Ты разве не знал о дружбе сына с Тургудом? — Кани надавил сильнее.
— Знал, знал. Но я не подумал! Я не думал, что это важно!
— Ладно, слушай, мне придется кое-что тебе объяснить. Тургуд был связан с бандой клещей, и Лет тоже оказался с ними связан.
Лет? Стражник?! Его сын?!
— Он умер не от хвори — его убили клещи. Они отравили его, Гонат. — Кани отпустил его шею.
Гонат взял мешок с травой в правую руку и будто тюк опустился на пол.
— Видишь ли, все просто. Если бы ты рассказал, то мы бы устроили засаду. Схватили бы их, а Лет остался бы жить.
— Кани словно пытал его словами, гораздо хуже, чем тогда — в тюрьме.
Гонату стало плохо, и он застонал.
— За что его убили? — еле-еле вымолвил он.
— Он предал стражников на карьерах. Полагаю, клещи угрожали ему и его семье. Они устроили нападение, благодаря предательству Лета! Убили почти двадцать человек! А потом даже не оставили беднягу в покое! Не знаю почему… Возможно он что-то знал — что-то опасное для них. — Кани уже присел рядом и взял Гоната за плечо. — Подумай, о чем ты забыл? О чем еще можешь сообщить нам?
— Я… я… — Гонат взял себя в руки. — Я не знаю, что сказать, господин! Спросите и я отвечу!
— Вставай.
Гонат приткнул камень на место, с трудом поднялся, протянул Кани мешок.
— Оставь, понесешь сам, — сказал тот. — Мне жаль твоего сына. Ты не исправишь трагическую ошибку, но помогая мне, ты сможешь отомстить. Понимаешь меня?
— Да.
— Хорошо, пойдем. По пути слушай и запоминай.
На Круглый рынок они доплелись примерно к шестому доброму часу. Всю дорогу Кани понукал Гоната, заставлял выучить что да как. Когда они пришли к площади Грехов — многолюдной и грязной, от которой, словно лучи ока расходились вниз улицы молов, Гонат уяснил: Тургуд завещал ему продать траву перед смертью. Чтобы передать деньги больной матери, то есть вылечить ее. Огибая кварталы Садов, где редкие, сбросившие листву плодовые деревья чередовались с деревьями, засохшими, умирающими от пыли и сломанных ветвей, он запомнил, что Гур — приятель Улу, помогающий тонка поставлять травы с болот. Идя вдоль стен Дворцового квартала — из красного обожженного кирпича, местами в пятнах от дождей и людской мочи, Гонат заучил, когда и как поддакивать Гуру, принял совет быть напористее и понаглее говорить. Наконец, пройдя по Бесконечной улице и подходя к двум рынкам, Кани приказал не называться по имени, а также пообещал Гонату полсотни, — если получится найти торговца или выявить других сбытчиков контрабанды.
Круглый рынок переживал лихие времена. Он был стар, и как Гонат ловил ухом, зародился еще при Мутной Эпохе. Когда-то оживленный, заставленный лавками по огромному кругу рынок съежился до нескольких торговых пяточков, расположенных без всякого уклада — как бог повелит. Между ними под глиняными коробами и лачугами, а часто просто вповалку ночевала и жила городская беднота. Стен и входов у рынка давно не осталось. Стража префекта пыталась навести тут порядок: сносила хибары, лавки ставила в должном порядке, переселяла с Хвастливого провинившихся купцов. Некоторое время рынок держался, но в нем обитало столько бестолочи и ворья, что все возвращалось к прежнему хаосу. Гонат нечасто забредал сюда — далеко; он предпочитал уютный базарчик в Рыбном районе или Мытный рынок у Гнилых ворот.
Кани провел его к закутку, туда, где находились лавки гильдии Знахарей. Они подошли к одной из них, стоящей немного на отшибе. Средних лет знахарь со лбом почти без бровей разложил на каменном прилавке пяток пучков трав, десяток склянок и снадобий. Народу вокруг него ходило мало, и редко кто-нибудь цены спрашивал.
— Приторговываешь? — спросил у знахаря Кани.
— А тебе паренек купить хочется, а денег нет? — ответил тот вопросом на вопрос.
— Тургуда знаешь? — продолжил жнец.
— Какого еще Тургуда?
— Подручного у клещей. Нам бы найти человека, которому он травку сбывал, — напрямик проговорил Кани. — Осталось его наследство, так что решай, мы отдадим не задорого!
Знахарь отодвинулся от прилавка, его глазки забегали, но похоже не из-за жадности.
— Сейчас стражника кли…
— Не верещи! — быстро перебил Кани. Из рукава жнеца вдруг выпал тонкий короткий нож, и он подцепил им какой-то травяной венок. — Начнешь верещать, и мы придем к тебе вечером домой. Очутишься потом в свиной кормушке!
Знахарь впал в ступор, соображая, что делать, а Гонат прижал к животу мешок, набрался храбрости и подыграл ровно теми словами, какими учил его Кани всего полчаса назад. Вымолвил неугодную Страннику брань.
— Свиньи, они как Безжалостная, любят человечину.
Жнец обошел прилавок, нож куда-то исчез, а он взял знахаря за рукав.
— Ты не бойся! Мы как пришли, так и уйдем. Иди, поспрашивай у друзей, знают ли они Тургуда. Скажи его родственники ищут. И предупреждаю — никакой стражи!
Знахарь глянул по сторонам, потоптался и ушел. Кани похвалил Гоната:
— Неплохо, дед, вполне неплохо.
Знахарь ходил по лавкам Гильдии, а жнец поворачивался, следя за ним. Тот вскоре вернулся и доложил:
— Никто Тургуда не знает.
— Точно?
— Богом клянусь!
Кани, однако, решил проверить, и они пошли сами выспрашивать о Тургуде. Гонат описывал Тургуда, а жнец рассказывал торговцам слезную историю об утонувшем дяде, и людях, которых он искал, чтобы посудачить о наследстве. Продавцы внимали им разные: молодые и старые, высокие и низкие, горделивые или нет, с бородой или усами, с лицом крупным или мелким, похожим на Улу. Когда кто-либо начинал дерзить или зариться на Гонатову поклажу, жнец умудрялся одним говором утихомиривать их. Жаль успеха они не добились — о Тургуде знахари ничего не сказали или не пожелали сказать.
Еще несколько часов они шатались по всему рынку, вынюхивая и выспрашивая. Лесть жнец чередовал с угрозами, шутки с бранью. Гонат помогал: иногда успешно, но чаще неудачно. Кани чуть не прирезал какого-то вора, переговорил со знакомым прохиндеем, отправил восвояси вызванных кем-то стражников. Проголодавшись, жнец купил два пирожка с водорослями и куриной требухой. Они присели на отдых у костного павильона, где за плату перемалывали кости в муку.
Дождавшись окончания нехитрого обеда, Кани спросил:
— Послушай, Гонат. Тонка говорил тебе что-нибудь о Круглом рынке?
— Говорил, — не посмел солгать Гонат.
— Что именно?
— Сказал, что Тургуд вроде там траву сбывал, — обыскал свою память Гонат.
— Он так и сказал? Упомянул слово «вроде»?
— Да.
Кани, сидевший на краю растресканной павильонной площадки, откинулся назад — полу-прилёг на локти. Какая-то худющая старуха тоже присела невдалеке.
— У тебя в мешке двенадцать трав. Пять из них дешевы — тут их навалом, еще четыре средней цены, две — подороже, и одна довольно ценная — это отличный болотный яд. Пригубишь его отвара с вечера, глядишь, — с петухами уже льешь слезы перед огненными демонами в жгучей пасти. Скажи, дед, ты бы продал половину хибары, чтобы купить яд? Захоти ты, к примеру, избавиться от жены или соседа?
«Греховно даже предполагать такое!» — хотел возмутиться Гонат, но Кани его ответ не понадобился.
— Конечно, нет! Жену бы ты придушил, а соседа пристукнул. И кто бы там разбирался! Хотя Сатилл старается, но жнецам остальным глубоко наплевать. Я вот о чем…
