Визит (СИ) - Вальс Алиса (книги без сокращений .TXT) 📗
И какого оружия здесь только не было! Изогнутые клинки шашек и сабель, сверкая полировкой, отражая красный цвет, казались, по рукоять облитыми кровью. Другую стену занимали кинжалы, стилеты, ножи, рукоятки которых были украшены золотом и драгоценными камнями. Тут же, рядом, висели изумительной чеканки ножны.
Рапиры, шпаги, мечи с ювелирной отделкой и сверкающим клинком занимали свои места на стенах. Здесь была полная коллекция холодного оружия.
В восторге девочка рассматривала представленные здесь орудия смерти, ей на мгновение показалось, что она находится в музее, где собраны лучшие произведения искусства в этой области.
— Я смотрю, тебе понравилась эта коллекция, — заметил Амон. Светлана с восторгом кивнула головой. Но Амон был мрачен, он явно ожидал чего-то другого, но дальнейшие слова прояснили, чем он недоволен: — К моему сожалению, в них ты видишь только их художественную ценность.
— Да, а что ещё тут есть? — удивилась Светлана, ещё раз окидывая взглядом стены, пытаясь выяснить, что же она упустила.
— Мне хотелось бы видеть твоё восхищение не только их отделкой, но и их готовностью к прямому назначению. Посмотри, какая полировка! Как они остры! Любое из этого оружия может соперничать с лезвием бритвы. Неужели тебе не хочется проверить с какой лёгкостью отточенная сталь войдёт в тело? Они прямо тянутся в руки, просят крови, ведь они для этого и созданы, чтобы купаться в крови жертвы. Рассекать кожу, мускулы, мясо. Разрубать кости, сухожилия. Словом всё, что составляет живое тело.
— Да, я хочу прикоснуться и подержать оружие в руках, — остановила Амона Светлана, — но не для убийства. А чтобы лучше рассмотреть узоры и гравировку. Посмотреть, как изящно переплетаются линии сложнейших узоров орнамента. Да, я восхищаюсь полировкой, остротой, балансом оружия, но только восхищение это основывается на мастерстве изготовления. Ведь сколько нужно умения и времени, чтобы создать такое чудо.
— Много, — согласился Амон, — иной раз мастер за всю жизнь создаст только одно произведение. Но, сколько он туда вложит. Можно сказать в нём душа мастера и это будет очень близко к истине. Но у тебя есть стилет и всё это оружие, — Амон обвёл рукой помещение, — не стоит его одного. Всё, что тут находиться, сделано руками людей. Твоего же стилета, рука человека не касалась. Ты первая взяла его в руки. Оно обладает силой. Кое-что ты уже видела, но это мелочи по сравнению с его реальной мощью.
— А оружие, которое носите вы, оно изготовлено людьми?
— Которое ношу - нет. Но я могу пользоваться любым оружием, и даже предпочитаю использовать в деле кинжалы изготовленными смертными. Как правило, оружие мне не нужно, я запросто справлюсь и голыми руками. Для простого смертного быть убитым моим оружием - большая честь. Обычно, Местр занимается отправлением в «иной мир», я же выполняю особые миссии.
— Он действует, так же как и вы?
— Иначе. В отличие от меня, — Амон хищно улыбнулся, — Местр беспристрастен и одинаково сочувствует всем своим жертвам. Я же вполне могу подыграть кому-нибудь, сделать исключение.
— Исключение, — повторила девочка нахмурившись, пытаясь понять, что этим он хотел сказать. — Вы можете пожалеть и не убить? — с надеждой посмотрела на Амона. Может, он не так жесток, как ей казалось.
Амон лениво улыбнулся, растягивая слова, объяснил:
— Как уже говорил: я выполняю особые миссии. Милосердие в них не входит. Всё гораздо проще. В случае если человек мне понравился - я убиваю быстро.
— Вот уж исключение, — фыркнула девочка.
С иронией Амон согласился:
— Конечно, долгая агония гораздо лучше, особенно если при этом заживо гниешь. Или месяцами умираешь от рака. Я предпочитаю быстрое решение и мгновенный результат, чего не скажешь об Местре. Хотя, следует отдать ему должное, ещё никогда Местр не появляется преждевременно. — Амон осклабился: — Чего, не могу сказать о себе.
— Почему? — пробормотала Светлана, чувствуя как холодок страха, пробежался по телу. Что-то страшное было в этом признании.
— Местр - исполнитель. Я - сам по себе, и только Дорн может мне приказать.
— Понятно, — прошептала девочка. Промолчав несколько секунд, спросила: — Местр когда-нибудь и ко мне придет, ведь так?
Амон покачал головой:
— Нет. Ты - моя и мне решать, когда настанет время. Почему ты думаешь, Дорн запретил тебе пить вино из моих погребов? — Светлана пожала плечами. Амон продолжил: — Выпив его, ты бы ушла туда, откуда уже никто не возвращается.
— А как же Катерина и Валентин? Они уже побывали в «ином мире»?
— Это другое дело, сам Дорн вызвал их оттуда. С таким успехом по земле могут ходить люди заслужившие «свет» но с согласия Его спустившиеся на землю. Но это редкие исключения.
— Когда Местр приходит к умирающим, то отрезает им головы косой? На картинах смерть всегда изображают с косой.
— Нет. Проще. Он смотрит в глаза. И всё. Спросишь: а как же слепые? Отвечу. Они все едины. Посещение Местра тебе не грозит. Но бойся моего гнева, не зли меня, иначе я смогу отправить тебя «туда» гораздо быстрее его. А время ещё не пришло, и мне как не странно будет жаль если такая ситуация произойдёт.
Светлана нервно сглотнула, через силу улыбнувшись, спросила, стараясь как можно безразличней:
— Когда оно придет... время?
— Ты узнаешь, — зло усмехнулся Амон, положив руку на кинжал. — Такой момент ты не сможешь пропустить. Уже поздно, у тебя нет желания пройти в свою комнату?
Светлана, напоследок осмотрев зал и бросив взгляд на потолок, вышла за дверь, направляясь к себе.
Уже позже, ложась спать, Светлана никак не могла забыть и вспоминала вновь и вновь плафон комнаты Амона. Всего пару секунд ушло на его осмотр, но в памяти он запечатлелся надолго. Казалось, там вообще нет потолка, и стены уходили в ночное небо. Нет, даже не небо было там. А вид, который возможно открылся бы из космоса.
Угол плафона пересекал Млечный Путь, уступая место изогнутой туманности, через которую смутно шёл свет звезд. Одиночные звезды щедро усыпали космос, где-то вдалеке просматривалась спиральная галактика.
Художник, написавший на потолке картину, не иначе как был там, в открытом космосе и, ощутив всё величие Вселенной, перенёс увиденное, изобразив плафон бездонным небом. Передав ощущение пространства, художник заставил задуматься зрителя над ничтожностью своего существования в масштабах Вселенной.
Рано утром, когда ещё солнце только вынырнуло из-за горизонта, у парадного входа огромного здания с колоннами, остановился лимузин.
Все замерло в предрассветной тишине и ни звука не доносилось, ни из машины, ни из дома.
Прошел час. Первый луч солнца, достиг нижних окон здания. И словно послужил сигналом. Водитель выскочил из машины и распахнул дверь салона. Двухстворчатая дверь дома распахнулась на обе створки и на улицу вышла довольно-таки странная группа. Все они были одеты в одежды тёмных тонов. Самый толстый, с кошачьей физиономией тут же надел тёмные очки и стал удивительно похож на гангстера, его бандитская морда только на такую мысль и наталкивала. Тут же рядом, шёл длинный, какой-то нескладный мужчина с жиденькими усишками и в зеркальных очках. Подобно императору вышагивал к машине человек с лицом, как будто сожженным вечным загаром. За ним прихрамывая, следовал еще один мужчина с огненно-рыжими волосами. Немного в стороне, за ними шла девочка лет пятнадцати.
Все разместились в просторном лимузине.
Машина тронулась, направляясь в Рим.
— Прокатимся по городу. Светлана посмотрит на Рим и оценит его красоту, — потянувшись, сообщил Юм. — Я город знаю, как свои пять пальцев. — Юм замялся и неуверенно уточнил: — Как сейчас пять пальцев, а вообще-то у меня их четыре. Амон, ты что-то хотел сказать?
— Чтобы не отходить от истины, давай отрежу по пальцу с каждой руки.
— Что за варварство! — возмутился Юм. — Я говорю, что хорошо знаю город, а не то, что у меня что-то лишнее.
