Три короны для Мертвой Киирис (СИ) - Субботина Айя (библиотека книг .TXT) 📗
— Я не большой знаток проклятий, Киирис. Мне достаточно моего собственного. — Он с восторгом сумасшедшего уставился на свою изувеченную теургией руку.
— Ну и зачем тебе понадобилась я, Раслер? Пустишь мне кровь, воскресишь Осколок — и что дальше?
— Мне не нужна твоя кровь, Киирис, я ясно дал это понять еще в прошлый наш разговор. Разве что капля или две, не больше, чем если бы ты проколола иглой палец.
По тому, как Раслер продолжал разглядывать собственную руку, мейритина догадалась, о какой замене он говорил. И едва не поддалась искушению что есть силы, вложив в удар всю терзающую душу боль, ударить его. Ударить так, чтобы он перестал с улыбкой думать о собственной смерти во имя какой-то идиотской надуманной цели.
— Ты повернешь время вспять, Кровь богов. И сделаешь так, чтобы мой гениальный, но безумный брат не сотворил вот это. — Наследник костей ткну пальцем в небо.
— Это безумие.
— Это лучше, чем империя на костях, тлеющие небеса, голод и болезни. Вместе мы сможем.
Догадка о том, что именно она должна будет сделать, обвилась вокруг сердца ледяной змеей. В голове колотилась одна единственная мысль, и она выжигала из души все тепло и нежность, оставляя по себе выжженную, как и сам мир, кровоточащую пустошь.
— Я не смогу, Раслер.
— Сможешь. Для этого ты здесь. Мы оба слышим Поток, Кровь богов.
— Так это они тебе говорят, что делать?
— Нам, — снова поправил ее Наследник костей. — И, боюсь, у тебя все равно нет выбора.
— Как всегда! — с горечью выкрикнула она.
А потом, повинуясь рвущему грудь желанию, повернулась к костяной насыпи — и закричала так громко, что оглушила саму себя. Выплескивала всю боль и ярость, всю ненависть и любовь, глядя прямо в пустые глазницы черепов.
— Отпусти меня, немедленно, — прошипела сквозь стиснутые зубы. — Выпусти меня из своей проклятой головы, Раслер, пока здесь не стало слишком тесно для нас двоих.
Глава девятнадцатая
— Госпожа. Госпожа, очнись. — Холодные ладони Корты мягко похлопывали ее по щекам.
Киирис разлепила веки, тыльной стороной ладони стерла застывшие на ресницах слезы, подслеповато глядя по сторонам. Если Раслер и был здесь, то давно ушел. Оно и к лучшему: после всех откровений Киирис не желала видеть ни его, ни Дэйна. Да и Рунна тоже, хоть в произошедшем апокалипсисе его роль, судя по всему, была минимальной.
Она приняла помощь рабыни, поднялась, все еще с трудом осознавая окружающий мир. Потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя и справиться со слабостью. Слабость — последнее в списке того, чем ей стоит вооружиться.
— Отведи меня в комнату, Корта.
Рабыня, придерживая ее за руку, исполнила приказ.
Вот только, как оказалось, личные покои оказались самым последним местом во всем замке, где Киирис было комфортно находиться здесь и сейчас. Потому что внутри ее ждал император. Дэйн стоял около кровати и что-то вертел в руках. Присмотревшись, Киирис рассмотрела тонкую витиеватую ленту серебряного ошейника, украшенного множеством крупных, средних и мелких камней. Вряд ли «подделка» стоила дороже оригинала, хоть и выглядела куда более жеманно, чем настоящий таэрн.
— Случилось что-то такое, о чем мне следует знать? — Император терпеливо ждал ответа, пока Киирис топталась около дверей с видом случайно зашедшей не в ту дверь служанки. — Киирис, что стряслось?
Ну и почему Кровожадная и Соблазнительница молчат теперь, когда нужны больше всего?!
От досады Киирис хотелось постучать себя по уху. С тех пор, как в проклятом борделе обе Ипостаси предстали перед ней во плоти, она больше не слышала ни их насмешек, ни советов. И все же, они где-то там, внутри нее, затаились и чего-то ждут. Еще одни претенденты в очереди на то, чтобы урвать кусок ее души.
Киирис едва удержалась от нервного смешка.
— Ничего не случилось, мой император, — беззаботно улыбнулась она.
— Предполагается, что я должен поверить в откровенное вранье? — Дэйн поманил ее подойти ближе, а когда Киирис послушно встала рядом, лично «окольцевал» ее шею новым украшением. Подтолкнул к зеркалу, пристально наблюдая за реакцией.
В свете закатного солнца закованные в серебро алмазы, рубины и сапфиры поблескивали словно зловещие предвестники беды. Мейритина погладила пальцами идеальные грани, одновременно разглядывая в зеркальном отражении спокойное лицо Дэйна.
«Он признался, что разрушил Нерушимый Аспект, слова Раслера не были новостью. Я не знала как, но разве это имело тогда значение?»
— Очень щедрый подарок, мой император.
— Ты будешь в нем сегодня на празднике. Один вечер. Потом делай с ошейником, что угодно — мне все равно.
— Что особенного в сегодняшнем вечере?
— К счастью, я не должен отвечать на твои вопросы, мейритина. — Дэйн потрогал застежку, чтобы увериться, что ошейник не так-то просто снять.
— Будут еще какие-то указания, мой император?
На этот раз чувства все-таки просочились через заслон ее самообладания, и вопрос прозвучал настоящим вызовом его терпению.
— Корта, — не глядя на рабыню, бросил Дэйн, — выйди вон и не заходи, пока госпожа сама тебя не позовет.
Рабыня выскользнула за дверь покорной тенью.
— Я даю тебе последний шанс сказать мне правду, Киирис. И боги тебя упаси думать, будто то, что случилось в борделе, дает тебе привилегии испытывать мое терпение.
— Ты не рассказал, как разрушил Аспект, — сказала она первое, что пришло в голову. Если уж говорить о том, что ее волнует, то так, чтобы не проговориться о планах Раслера.
Боги, но ведь если она дает ему шанс совершить задуманное, означает ли это, что так же и соглашается на отведенную ей роль?
— И ты вспомнила об этом только сейчас, спустя почти два дня? — Дэйн даже не скрывал, что забавляется над ее попытками скрыть очевидное. — Думаешь, я не знаю, что у тебя на уме?
Прежде, чем Киирис успела подумать о том, чтобы отойти и дать себе больше свободного пространства, император привлек ее к себе. Одной ладонью крепко перехватил ее руки за спиной, а другой сжал подбородок. Впервые в его взгляде промелькнуло что-то отдаленно напоминающее боль.
— Я уничтожил твой мир, мейритина, — по словам, будто боялся, что она снова спрячется от правды, сознался император. — Стер мейритов с лица земли. А спустя десять лет на пороге моего дома появляешься ты — последняя капля крови, что застряла между этим миром и тем. Кроткая рогатая химера. Кем бы я был, если бы хоть на мгновение поверил в твою искренность, Киирис? Уж точно не императором.
Он наклонился к ее губам, как будто собирался отбросить их игру в недосказанность и перейти к тому, что — они оба это знали — одним махом сломает клетки, в которых они прятались друг от друга. Киирис разомкнула губы в немом стоне, безмолвно взмолилась сделать это поскорее, убить правду в зародыше, пока она не убила их. Но у Дэйна, как всегда, на все были свои планы.
— Ты пришла убить меня, мейритина, — прошептал император прямо в ее гостеприимно приоткрытый рот. — Мой личный судья и палач, мое прекрасное и ужасное проклятие.
— Я просто наложница, мой император, — пробормотала она сухо, вытравливая из сердца всю нежность, которая стремилась к нему, словно ручной зверек. — Месть и гордость мне не по карману.
Дэйн так резко отодвинул ее от себя, что Киирис едва не упала, зашаталась на слабых ногах. Он схватил ее за плечи, тряхнул, словно соломенную куклу, а потом снова поймал за подбородок, заставил смотреть прямо на него. Киирис пыталась отвернуться, сфокусировать внимание на столбиках постели за спиной Дэйна, на расшитом покрывале. Знала, что взгляд Дэйна — слишком сильное испытание.
И все-таки, император заставил ее смотреть на себя.
— Ты лгунья, мейритина, каких свет не видел, — сказал с шипящей злостью. Его пальцы с силой вдавливались в ее плечи, словно Дэйн боялся, что она недостаточно осознала все широкие границы его недовольства полученным ответом. — Тебе бы хотелось, чтобы кто-то другой делал грязную работу?
