Огненная река - Угрюмова Виктория (книги бесплатно полные версии txt) 📗
– Барон, – неожиданно раздался с другого конца стола решительный тонкий голосок. – Там, в недоступных, как утверждаете вы Запретных Землях, в маленькой светлой роще стоит памятник, нет, памятничек моему любимому брату, прошедшему вместе с Богиней Истины через весь Вард. Ему и еще нескольким ее друзьям, которые умерли за нее, не зная, что она богиня, что она бессмертна, что она недоступна и холодна... – голос альва напрягся и зазвучал звонче, – им не было ничего нужно от нее, кроме того, чтобы она была. Понимаете? Где угодно, с кем угодно, только бы она выжила!
Я знаю, я слышал от Гайамарта, как стоял в ущелье Джералана крохотный отряд тех самых тхаухудов, о которых вы упоминали, – шестнадцать человек с аллоброгом во главе. Он любил ее, хотя не знал, кто она. Но именно потому, что он так любил ее, войско тагаров не прошло через это ущелье – вот вам истина. Любая армия разобьется о любовь!
– Я глубоко сочувствую вам, барон, – серьезно сказал Банбери. – Но это красивая сказка. На самом деле все должно было быть совсем иначе. Когда я был молод, я уехал на Вард искать приключений. Повторяю, я был молод, меня влекла война, но не та, что постоянно шла здесь, а чья-нибудь чужая. Я хотел разобраться в себе и мечтал, чтобы традиции предков не влияли на меня. Я поступил наемником в отряд, где командиром был невероятный гигант и силач. Вот вы, князь, – повернулся он к Куланну, – вы невероятно могучи, но наш командир был настолько выше и мощнее, что сам Арескои убежал бы от него, а Траэтаона счел бы его равным.
– А, – махнул рукой Куланн. – Тогда разве что великий Бордонкай сравнится с вашим командиром, барон. Барон! Что с вами?
– Почему вы назвали Бордонкая великим? – спросил Банбери севшим голосом.
– Да так, – растерялся было Куланн, но решил не выкручиваться, раз проговорился, и решительно ответил: – Потому что в священной роще Салмакиды, что в Запретных Землях, рядом со статуями аллоброга и альва, о которых уже упоминал барон Воршуд, стоит памятник самому великому воину Варда. Траэтаона счел его равным себе, а Победитель Гандарвы хранит его секиру как единственную ценность. Имя этого воина – Бордонкай. А также там стоят памятники двум волкам-урахагам и разбойнику ингевону. И это доказывает, что Истина существует для всех. Да будет вам известно, барон, что Великая Кахатанна, Богиня Истины и Сути, каждый день ходит к этому месту, чтобы поклониться своим друзьям.
Барон молчал, краснел и бледнел попеременно, сжимал и разжимал кулаки и все же произнес вслух:
– Я видел, как ваш великий Бордонкай убил собственного брата. Именно после того случая я оставил военное ремесло и вернулся в Ронкадор. Открыл здесь гостиницу и вот живу – не жалуюсь.
– Это прекрасно, барон, – сказала Каэ. – Но после гибели своего брата Бордонкай прожил не очень долгую, но очень насыщенную жизнь. И совершил множество подвигов.
– Я не верю! – воскликнул Банбери Вентоттен.
– Бывает. – Она пожала плечами.
И старик схватился за сердце:
– Принцесса! Голосок у вас нежный, но ведь вы произнесли это точь-в-точь как Бордонкай. Но она промолчала.
Утром следующего дня Каэ сидела в кресле у незажженного камина. Все еще отдыхали в своих комнатах, но ей не спалось, и она спустилась в обеденный зал. На улице стояла жуткая жара, а здесь, в прохладе, хорошо думалось, и она дремала в тишине, иногда возвращаясь в мыслях к дальнейшим планам. Из этого сладкого, блаженного состояния ее вывел сам хозяин гостиницы, барон Вентоттен. Он подошел к своей гостье, кашлянув, чтобы не испугать бесшумным появлением (а ходил барон Вентоттен, как кошка), и нерешительно произнес:
– Хотите позавтракать, принцесса?
– Да, если можно.
– Невозможного нет для потомка славного рода Вентоттенов, – сказал барон так печально, что сердце у нее защемило. – Принцесса, вы были в Запретных Землях?
– Да, – твердо ответила Каэ. Ей было сейчас наплевать на осторожность: ей нужно было, чтобы улыбнулся этот удивительный барон.
– Вы лично видели памятник Бордонкаю?
– Да, конечно.
– И Богиню Истины тоже видели? Ну как она приходит к ручью?
– Видела, барон. Чтобы развеять ваши сомнения, сразу скажу, что земли Коттравей находятся на самом севере Сонандана, по-вашему Запретных Земель.
– Понимаете, если бы мне случилось встретить Великую Кахатанну, я бы попросил ее приоткрыть мне лицо Истины. Мне необходимо узнать, есть ли оно вообще – это лицо. Или она принимает облик, удобный тем, кто ее почитает.
– Боюсь, барон, что каждый действительно видит что-то свое. И только тот, кто просто живет по правде (как бы смешно и по-детски это ни звучало), однажды встречает ее, настоящую.
– Принцесса, вы снились мне. И снились очень странно, – сказал барон. – Я видел во сне Бордонкая. И он указывал мне на вас своей огромной рукой, и улыбался, и крутил усы.
– У гемерта не было усов, барон, – ответила она холодно. – Зачем вам эта глупая проверка?
– А затем, – неожиданно разъярился Банбери Вентоттен, – что я всю жизнь благополучно хранил одну тайну. Она не моя, я не имею права ее разглашать. Но я побоялся в свое время принимать ответственность за обладание ею на себя и сбежал. Правда, я вернулся и всю жизнь держал язык за зубами. А когда я вижу вас, принцесса, меня, как ребенка, распирает от желания поделиться с вами. Но ведь запрещено, нельзя!
Каэ не любила разыгрывать из себя грозную и величественную, недоступную и холодную бессмертную богиню, но здесь случай был тяжелый, и выбирать не приходилось.
– Барон Вентоттен, – сказала она ясным и твердым голосом, – посмотрите мне в глаза.
И, подчиняясь этому нелепому на первый взгляд приказу, хозяин Ноттовея заглянул в сверкающую глубину.
– Барон Вентоттен, хранитель талисмана, последний рыцарь храма Нуш-и-Джан, чего боишься и от чего бежишь? Смотри на меня и попытайся увидеть лицо Истины.
Банбери Вентоттен опустился на колени и молвил тихо:
– Великая Кахатанна, я знаю, что это ты, но я недостоин говорить с тобой, ибо по-прежнему вижу перед собой принцессу Коттравей, не в силах узреть твой истинный облик.
– Уже узрел, и теперь давай говорить по-человечески, – рассмеялась Каэтана.
Барон Банбери Вентоттен был прямым потомком Арлона Ассинибойна, а значит, хранителем талисмана и рыцарем храма Нуш-и-Джан. Ему бы гордиться своим родством и великой честью, но гордиться было уже нечем. Храм Нуш-и-Джан лежал в развалинах, хассасины-хранители перестали существовать значительно раньше, чем мощная каменная постройка, а их потомки теперь яростно воевали друг с другом за власть в Ронкадоре и Игуэе, напрочь забыв о своем долге перед прежними богами.
Правду говоря, Банбери и сам не верил в таинственные истории о каком-то камне, вынутом из перстня и похороненном в храме у подножия Лунных гор. Его отец воспринимал всю эту историю как легенду, правда очень красивую. И часто рассказывал ее своему сыну на ночь, чтобы малыш быстрее засыпал, – ведь легенда изобиловала ненужными и довольно скучными подробностями, а также труднопроизносимыми именами. И как быстродействующее снотворное отлично себя зарекомендовала. Может, именно поэтому каждое слово древнего предания буквально впечаталось в мозг маленького Банбери.
Затем отец погиб; шаткий мир между Ронкадором, Кортеганой и Эль-Хассасином выглядел как бесконечная череда вооруженных столкновений, которые не называли войной лишь потому, что люди привыкли с течением лет, что так и должно быть. Члены одной семьи часто оказывались не только по разные стороны границы, но и во враждующих армиях. Братья уничтожали братьев, отцы сходились в сражении со своими сыновьями, и жизнь стала бессмысленной, потому что самые незыблемые ценности неожиданно обратились в прах. Не желая обагрять свои руки родной кровью и губить душу, Банбери обратил свой взор к другим странам, где можно было бы начать все сначала. Молодой барон Вентоттен покинул Иману и отправился на соседний континент в поисках счастья. Он действительно был наемником и несколько лет подряд воевал в Таоре и Аллаэлле. Ужасная история Бордонкая исполнила его отвращением к военной службе; Банбери вернулся на Иману и вложил всю имеющуюся наличность в покупку гостиницы.
