Рабыня Гора - Норман Джон (книги онлайн полные версии txt) 📗
— Как тебя зовут, птенчик? — спросил меня Туп Поварешечник.
— Моему хозяину было угодно назвать меня Диной, — ответила я.
— Раз хозяину было угодно назвать тебя Диной, значит, ты и есть Дина.
— Да, хозяин! — поспешно согласилась я. У меня и в мыслях не было намекать, что меня могут звать как-то по-другому! Мелина сверлила меня глазами. — Я Дина! Только Дина, рабыня моего хозяина!
Четыре эти буквы — горианские ли, английские ли — и означали мое имя. Полное и единственное. Это решает хозяин.
— Симпатичная Дина, — обронил Поварешечник.
— Спасибо, хозяин, — потупилась я.
— Берешь? — Медине не терпелось.
— Руки грубоваты. — Он провел большими пальцами по моим ладоням. Я вздрогнула. — У тебя грубые руки, Дина.
— Я крестьянская рабыня, хозяин.
Копай, стирай, тяжелую мотыгу таскай — еще бы руки не огрубели!
Он все водил по моим ладоням пальцами, прижимая их все крепче. Я закрыла глаза, припала к столбу.
— Немного крема, — рассуждал он, — и станут помягче, в самый раз, чтоб ласкать мужчин.
— Да, хозяин.
Господи, а что бы я чувствовала, будь ладони мягче!
— Ну, предлагай цену за эту сучку, — поторапливала Мелина. Его рука коснулась моей шеи, палец протиснулся под веревочный ошейник, чуть оттянул его в сторону.
— На тебе ошейник из веревки. Жесткий, наверно?
— Что нравится моему хозяину, — проговорила я, — то и мне нравится.
— Лжешь свободному мужчине?
— О нет, хозяин! — вскричала я. Конечно, носить веревочный ошейник — радости мало. Но я — рабыня. Турнус — мой хозяин. И естественно, я в лепешку расшибусь, лишь бы ему угодить. Если так ему угодно — значит, должно и меня устраивать. Мое дело — угождать. В том-то и суть: я получаю удовольствие, доставляя удовольствие Турнусу. Иначе мне смерть. Мне нравится угождать ему. В этом — высшее наслаждение для рабыни.
— Угодить старается. Ну, не хочется тебе ее голую в меха затащить? — подначивала Мелина. — Задешево отдам.
— Как дешево? — поинтересовался Туп.
— Дешево.
— А Турнус знает, что ты ее продаешь?
— Какая разница? Я — свободная женщина. Его подруга. Могу делать что пожелаю.
— Хочешь, прелестная Дина, — поглаживая мне шею, спросил, — чудесный стальной ошейник, может, даже украшенный эмалью?
— У меня никогда не было ошейника.
— Значит, не хочешь?
— Хочу, хозяин, — робко призналась я.
Только это будет не мой ошейник. Наоборот — надев ошейник, я стану чьей-то собственностью. Ошейник, как и я, будет принадлежать хозяину. Это будет его ошейник. Не мой. Я буду только носить его.
— Веревка такая грубая, жесткая, — ощупывая петлю у меня на шее, продолжал он. — А гладкий стальной тебе бы понравился? Изящный, сверкающий или украшенный орнаментом, тонкой работы? А еще бывают покрытые эмалью — под цвет твоих глаз или волос. Ты в таком стала бы еще красивее. А иногда и по мерке делают, точно на твою шейку.
— Как угодно хозяину, — ответила я. Конечно, стальной ошейник так красит девушку! Как я завидовала Этте, хоть у нее-то ошейник был совсем простенький. Не так уж много ошейников довелось мне повидать на Горе, но от Этты я знала: разновидностей превеликое множество. От заклепанной на девичьей шее простой полоски металла до усыпанных каменьями, филигранно отделанных, запирающихся на замочек ожерелий, достойных любимой рабыни Убара. Но у всех ошейников — у кухарки ли на шее или у наложницы в покоях Убара — есть две общие черты: во-первых, сама девушка снять его не может, во-вторых, он недвусмысленно указывает — она рабыня. В выборе ошейников, как и во всем остальном, гориане проявляют великолепный вкус и чувство прекрасного. Такое впечатление, что вкус не изменяет им ни в чем: ни в языке, ни в архитектуре, ни в одежде, ни в традициях и обычаях. Здешний народ знает толк в красоте. Все поражает изысканностью — будь то покрой сандалий простого работяги, или тщательная выделка кожи, или украшающие башни городов витражи, что переливаются всеми цветами радуги, меняя облик в тени или под солнечным светом, обретая новые оттенки в каждое время дня. Истово украшая свою жизнь и свой мир, не оставляют гориане без внимания и своих рабынь. Их облик тоже должен быть безупречен. Как для землян вполне обыденным считается пригласить дизайнера, чтобы спланировать внутреннее убранство жилища, так для горианина ничего необычного нет в том, чтобы обратиться к специалисту, который оценит, вышколит рабыню, поможет сделать ее еще красивее. Даст совет, как постричь и уложить ей волосы, какой косметикой надлежит ей пользоваться, какие серьги, какие ошейники и одежды ей пойдут, научит красиво ходить, говорить, преклонять колени и многому, многому другому. Обычно, придя в дом, такой специалист встречает там невзрачную рабыню и, разгадав скрытые в ней возможности, превращает ее в красавицу. Какая возможность блеснуть своим искусством! Говорят, такие люди способны творить чудеса. Их часто нанимают для работы с рабынями, как правило, с теми, что еще недавно были свободными. И вот ничем не примечательная невольница выходит из рук мастера ослепительной и неотразимой. Говорят, однако, что едва ли не наполовину успех определяется ошейником. Надень на женщину ошейник, считают на Горе, — и красота ее раскроется. Быть может, так оно и есть. На мою долю выпало носить лишь ошейник из веревки, но и то, по-моему, каким бы грубым он ни был, даже в нем я стала красивее и желаннее. Надев его на меня, Турнус подвел меня к зеркалу Мелины. У меня едва не подкосились ноги — такой соблазнительной, такой пикантной показалась я себе. От Турнуса не укрылось мое состояние. Тут же он овладел мною, и неожиданно для меня самой тело мое мгновенно отозвалось, безудержно отдалось его объятиям. Он надел на меня ошейник! В какую же пучину страсти поверг бы меня не веревочный, а настоящий стальной ошейник, который не снять, не разрезать, от которого не избавиться! Об этом я и помыслить не смела. Настоящего ошейника я и жаждала, и боялась. Если горло схвачено стальной лентой, разве смогу я устоять перед мужчиной?
— Предлагай цену, — торопила Мелина.
Встав на ноги, Туп Поварешечник потянулся к своей сумке.
— На, птенчик.
Достав что-то из сумки, он сунул это мне в рот, протолкнул пальцами между зубами. Стоя на коленях в пыли у столба, я вздрогнула.
— Спасибо, хозяин.
Конфета! Маленькая, твердая, сладкая! Я закрыла глаза. Первая конфета за все время, что я на Горе. После скудной рабской пищи — такая роскошь! Да за кусочек шоколада рабыни друг другу глотки готовы перервать! Муштруя и вышкаливая рабынь, хозяева иногда поощряют их сладостями. Да и в качестве стимула лакомства действуют безотказно. Даже вполне взрослая рабыня готова часами гнуть спину за крошечную конфетку. Обычно конфету суют в рот стоящей на коленях девушке, но, случается, бросают на пол. Иногда, швырнув конфету нескольким девушкам, хозяин забавляется, наблюдая, как они бросаются за нее в бой.
— Предлагай цену, — не отставала Мелина.
— Почему ты хочешь продать ее? — спросил Поварешечник.
— Будешь покупать?
— Может быть, — не сводя с меня глаз, проговорил он.
— Ну, разве не хороша?
— Хороша.
— Представь себе: голая, в ошейнике, с тобой в мехах! — соблазняла Мелина. — Ластится к тебе, не знает, как угодить.
— Я торговец, — отвечал Туп. — Если куплю ее, то чтобы продать с барышом.
— Но прежде чем продать, можешь попользоваться на славу, — уговаривала Мелина.
Поварешечник ухмыльнулся:
— Два тарска.
Странное чувство охватило меня. За меня предлагают цену. Вот чудно! Цена, конечно, несерьезная, даже для такой, как я, для землянки. Только так назвал, для затравки. Настоящий торг впереди. Безусловно, на любом рынке за меня дадут четыре-пять тарсков, не меньше.
— И за меньше отдам, — объявила Мелина.
Поварешечник, казалось, был сбит с толку. Стало не по себе и мне. Я зажмурилась.
— Мне нужно кое-что из твоей тележки. — Она, прищурившись, взглянула на меня. — Отойдем-ка!
