Рабыня Гора - Норман Джон (книги онлайн полные версии txt) 📗
— Спасибо, хозяин, — целуя его ноги, проговорила я.
Он рассмеялся, поднял меня, взглянул мне в глаза, а потом, забавляясь, швырнул к своим ногам. Лежа на песке, я смотрела на него снизу вверх.
— Как я погляжу, Дина, — посмеиваясь, заключил он, — на что-то ты все же годна.
— Спасибо, хозяин, — робко ответила я.
День клонился к закату.
Тележка Тупа почти исчезла вдали, только пыль от ее колес еще неслась вслед.
Сегодня утром он оценивал, сколько я стою.
Сегодня утром я сделала открытие: я — шлюха. Но наверно, любая рабыня должна быть немного шлюхой, притом превосходной.
Он не спал со мной, но, когда он меня оценивал, я изо всех сил старалась ему понравиться.
Вот бы встретиться с ним еще!
А началось это так.
— Останься, Дина, — велела мне Мелина, подруга Турнуса. Остальные девушки пошли за водой. Ушел и Турнус — отправился в соседнюю деревню покупать птиц вуло. Вернется не скоро.
Мелину я боялась. Она — хозяйка. Хотела убить меня, когда у меня не хватило сил пахать. Видела меня в объятиях Турнуса. Однако в последнее время особенной враждебности ко мне не проявляла. Я думаю, для нее не секрет, что Турнус спит со всеми своими рабынями. Куда чаще меня в его объятиях оказывается Редис. Мелина наверняка это знает. Одну только Ремешок он насилует редко.
— Да, госпожа, — предчувствуя дурное, пролепетала я.
Мелина меня недолюбливает — это ясно. Но вряд ли ненавидит сильнее, чем остальных рабынь. Любимая рабыня Турнуса — не я, это всем известно. Он предпочитает женщин крупных, широкобедрых, грудастых — когда-то, до того как расплылась, растолстела, наверно, такой была и Меяина.
— Пойди-ка сюда, птичка, — стоя под хижиной, в тени между сваями, Мелина поманила меня пальцем. Я повиновалась. Она — свободная. Я — рабыня. Опустив голову, я почтительно встала перед ней на колени. '
— Сними тунику, Дина!
— Да, госпожа. — Стянув через голову коротенькую тунику, я осталась нагишом.
— Подойди к свае и встань на колени к ней лицом. Я так и сделала.
— Ближе. Колени по разные стороны сваи. Прислонись к ней животом.
— Да, госпожа.
— Нравится тебе наш поселок?
— О, да, госпожа!
— Протяни руки по обе стороны столба. Ладони вверх. Скрести запястья.
Я послушно выполнила приказ.
— Ты счастлива здесь?
— О, да, госпожа!
— Хотела бы ты уйти из нашего поселка?
— О нет, госпожа! — заверила я. А потом поспешно добавила: — Если только госпоже не будет так угодно.
Вытащив из складок одежды обрывок веревки, Мелина крепко связала мне запястья по ту сторону сваи.
— Хорошо держит? — спросила она меня.
— Да, госпожа.
Отступила на шаг, оглядела меня и скрылась в хижине. Вскоре вернулась с мотком веревки в руках. Привязала ее конец к моему веревочному ошейнику, отмотала примерно фут и закрепила привязь на столбе, на уровне моей шеи. Остаток веревки свисал со столба на землю.
Я не сводила с нее глаз.
— Ты красивая, — проговорила она. Привязанная веревкой за шею, встать я не могла.
— Очень красивая.
— Спасибо, госпожа.
Я — ее пленница. Голая, стою на коленях, крепко привязанная к столбу.
— В поселок, — сообщила она, — приехал торговец. Знаю. Туп Поварешечник. Редис мне рассказала. Я видела, как он пришел, волоча за собой ручную тележку с длинными ручками, на двух огромных колесах. Внутри тележки — множество полочек, ящичков, в них — всевозможные дешевые товары, а еще — колышки и петли, на которых подвешена всякая утварь, кастрюли, инструменты. По краям повозки — тоже ящички, в них тьма-тьмущая всякой всячины: нитки, ткани, ножницы, наперстки, пуговицы, заплаты, а еще — гребешки, сладости, травы, специи, соль в пакетиках, целебные снадобья. Чего только не было в этой удивительной тележке!
— Я приглашу его взглянуть на тебя, — сказала Мелина.
У меня екнуло сердце. Пока Турнуса нет в поселке, Мелина продаст меня!
— Уж постарайся ему понравиться, сучка, — предупредила она, — а то до конца дней твоих буду сечь!
— Постараюсь, госпожа! — обещала я. Еще как постараюсь! Когда еще выпадет возможность вырваться отсюда? Да я бы все на свете сделала, лишь бы избежать тягот деревенского рабства. Понравиться ему? Понравлюсь! Вот увидит — буду сама покорность, сама чувственность! Вдруг стало страшно. Что он за человек? Мужчины по-разному воспринимают женские уловки. Знать бы наверняка, чего ему хочется! Нет, не угадать. Безнадежно. Ну и шлюха же ты, сказала я себе. Подергала связанные руки. Откуда мне знать, какие женщины ему нравятся? Робкие, скромные — швырнул к своим ногам и изгаляйся? Или похотливые, что так и норовят пустить в ход язык? А может, дерзкие, непокорные, может, ему нравится их укрощать? А что, если он питает слабость к холодным, надменным, презрительным красавицам, что в мгновение ока превращаются в отчаянно корчащихся, жалобно стонущих от мужского прикосновения рабынь? Не знаю. Знаю одно: я должна показаться ему красивой, физически привлекательной. Тут Мелина все предусмотрела. Ума ей не занимать, да и практической сметки — тоже. Девушка красивее всего нагая, в ошейнике или на цепи. Вот она и поставила меня на колени, в позу покорности, и связала. И теперь я стою прижавшись животом к столбу, обхватив его руками, широко расставив колени. Взглянув на стоящую в такой позе женщину, мужчина не сможет, пусть подсознательно, не почувствовать ее открытости, уязвимости, не сможет не ощутить себя ее властелином, могучим и неотразимым. Все продумала, до мелочей: связанные ладони, руки, будто в объятиях охватившие столб, свисающая с шеи длинная веревка — связывай рабыне руки за спиной и веди ее, точно самку табука, куда душе угодно. Можно к тележке привязать — и босая, обнаженная, я побреду за ней, взметая дорожную пыль. Да, ума Мелине не занимать.
— Вот она! — раздался ее голос.
Испуганно вздрогнув, я вцепилась в столб. Помимо моей воли бессознательное это движение получилось на удивление грациозным. Да ведь, наверно, этого и добивалась Мелина, неожиданно гаркнув у меня над ухом! Показать мужчине во всей красе прелестную, испуганную, связанную рабыню. Я вздрогнула так естественно! А Мелине того и надо.
Как вести себя с ним? Не знаю. Что ж, буду просто рабыней в Богом забытой деревушке, связанной земной девушкой, чью привлекательность пришел оценить мужчина. А кто же я еще? Прекрасная варварка, совсем чужая, с далекой, не похожей на Гор планеты, ко встрече с этим миром совершенно не готовая. Может, горианским мужчинам интересно укрощать и приручать таких? Из землянок, рассказывала Этта, получаются превосходные рабыни. Наверно, так оно и есть.
— Как живешь, птенчик? — спросил торговец.
— Хорошо, хозяин, — ответила я.
— Варварка, — заключил он.
— О? — притворно удивилась Мелина. А ведь прекрасно знает, что я варварка!
— Открой рот, — приказал он.
Я открыла рот.
— Видишь? — Сунув пальцы мне в рот, он раскрыл его шире. — В последнем зубе, наверху слева — кусочек металла.
— Это врачи делают, — сказала Мелина.
— Ты из местности, что называют Землей?
— Да, хозяин.
— Вот видишь? — это он Мелине.
— Умная рабыня, — похвалила Мелина. Не высекли бы!
— Я Тупеллиус Миллиус Лактантиус из рода Лактантиусов, торговцев из Ара, — проговорил он, обращаясь ко мне. — Но настали тяжелые времена, и хоть мне и было тогда всего восемь, пришлось бродить с тележкой — долг, законы касты, гордость семьи и все такое прочее.
Я улыбнулась.
— Хорошая улыбка, — отметил он. — В здешних поселках меня называют Туп Поварешечник. А тебя как зовут?
— Ну, как она тебе? — вмешалась Мелина. Торговец оглядел меня:
— Для ошейника в самый раз.
Я сгорала от стыда. Любому горианину ясно — я рабыня. Вопрос лишь в цене да в том, кому мне принадлежать.
— Ну разве не хорошенькая? — настаивала Мелина.
— В городах, — ответил он, — таким несть числа. В одном Аре каждый год тысячи таких продают и покупают.
