Трон Знания. Книга 5 (СИ) - Рауф Такаббир "Такаббир" (версия книг txt) 📗

Адэр закрыл книгу, посмотрел на летописца. Недавно Кебади сбрил бороду: его лицо стало моложе и злее, его должность — летописец — вмиг устарела. В современном мире нет летописцев, есть архивариусы. Кебади был частичкой древнего мира, наверное, благодаря бороде, спадающей на грудь. Теперь он походил на старика, помешанного на писательстве, перо в его руке стало признаком больного рассудка.

— Кебади, расскажи о жене Зервана.

Летописец отложил перо, снял очки и взглянул из-под густых бровей:

— Она тяжело заболела и выбросилась из окна. Её отец обвинил Зервана в доведении супруги до самоубийства, но потом снял обвинения.

— Это я знаю. Как было на самом деле?

Кебади взял фланелевую тряпочку и, забыв протереть стёкла, нацепил очки на нос, покрытый сеткой капилляров:

— Думаю, мы найдём ответ в тетради моего деда. Осталось расшифровать ровно половину.

— Ну а что говорил твой дед? Ты помнишь?

— Кто ж разговаривает с ребёнком на серьёзные темы?

Адэр выбрался из-за добротного стола, принесённого в архив специально для правителя. Приблизившись к двери, обернулся:

— Дай мне историю Партикурама.

Водянистые глаза Кебади, увеличенные линзами, превратились в щели, обрамлённые белёсыми ресницами.

— Какая династия вас интересует?

— Последняя. Династия Дисан. Хочу освежить память.

Кебади перевернул исписанные листы чистой стороной кверху:

— Самая многочисленная династия и самая скудная история. — Поднялся со стула и, подтягивая ногу, побрёл между стеллажами.

Прислушиваясь к шаркающим шагам, Адэр быстро подошёл к столу старика, взял верхний лист, желая узнать, о чём пишет летописец, и оторопел. Кебади прятал историю как его слепой дед, накладывая один текст поверх другого. Но поразило не это. В двух последних «неиспорченных» строках было написано: «Он долго искал, не зная, что ищет. Он понимал, что обязан жениться на королеве, но не понимал, что истинный престол — это сердце. И тот, кто занял его, выше всех, важнее всех».

Адэр взял перо. Обмакнув в чернильницу, написал ниже: «Уже понимаю», и покинул архив.

*

Адэр заглянул в кабинет Эйры. Парень лениво щурился, развалившись на диване. На столе лежали вскрытые конверты и листы, как крылья птиц, приземлившихся набок. Эйра сидела за столом, утопая в кожаном кресле, как в дымчатом облаке. В руке подрагивало письмо, на губах блуждала улыбка.

— Мун не объявился? — спросил Адэр.

Нелепый вопрос. Гюст доложил бы о прибытии ориента. Мун давно откололся от морского народа, однако его душа не выдержала, и старик, забыв обиды, отправился на помощь брату.

— Нет, — сказала Эйра, не отрывая взгляд от письма.

Широко зевнув, Парень спрыгнул с дивана и прошмыгнул мимо Адэра в приёмную, будто в комнате им двоим мало места. Совсем отбился от рук: к хозяину не приходит, не ластится, на прогулки не зовёт.

Помедлив, Адэр переступил порог и прикрыл двери:

— То, что произошло в моей спальне, больше не повторится.

Отложив лист, Эйра облокотилась на стол и подпёрла подбородок кулаком:

— Хорошо.

— От кого письма?

— Из Ракшады. О Галисии ни слова.

— О ней я не спрашивал.

Адэр взялся за дверную ручку, намереваясь уйти, и вдруг поймал себя на мысли, что совершенно не знает, чем живёт Эйра. Когда они просто разговаривали? Не спорили, не выясняли отношения, а просто болтали? Когда она смеялась последний раз? В Ориентале. Они поднимались на холм, чтобы увидеть гору Счастья. А раньше? До поездки в Ракшаду она точно смеялась, но Адэр не мог вспомнить, когда именно.

Они проживают бок о бок тысячи минут, а на радость не тратят ни секунды. Неужели причина в нём? Он решил, что, может быть когда-нибудь, они станут счастливыми, и отправил гору счастья в неведомое будущее, не оставив в настоящем ни крупицы. Рядом с человеком, который вечно хмур и зол, Эйра вынуждена быть хмурой и злой. Она, как зеркало. Чтобы увидеть себя, стоит посмотреть на неё.

Держась за дверную ручку, Адэр смотрел в холодные глаза и не знал, как поступить: пройти или уйти.

— Скучаешь по Ракшаде?

Взгляд Эйры потеплел.

— Мне прислали картины. Хотите, покажу?

Кивнув, Адэр уселся на диван.

Эйра вытащила из шкафа скрученные холсты. Опустившись на колени возле его ног, принялась раскручивать рулоны и выстилать пол небольшими полотнами:

— Это главный храм. Он находится в Кеишрабе.

— Высота тридцать семь метров, в длину сто одиннадцать метров, — сказал Адэр, рассматривая скульптуры воинов на фасаде здания и тигров по бокам входа. — Храм стоит на площади, которая занимает одиннадцать гектаров.

— Надо же… — хмыкнула Эйра и развернула следующий холст. — Это храм Джурии. Я прожила там… Не помню, сколько. Месяц или больше.

— Храм принадлежит неприкосновенным жрицам вожделения, — сказал Адэр, разглядывая белую крепость и лебедей на зеркальной поверхности пруда.

— Верно. — Эйра раскрутила очередное полотно. — Это…

— Дворец Иштара. Закольцованное здание. Сплошь покрыто горельефами. За дворцом оазис Кеишраб. Озеро полумесяцем. — Адэр кивком указал на холст, оставленный в шкафу. — А там что?

— Моя спальня. Ничего интересного. — Эйра принялась скручивать картины. — Хотела вас удивить, а вы, оказывается, всё знаете.

— За полтора года я перечитал о Ракшаде все книги. — Адэр посмотрел на руки Эйры. Движения торопливые, нервные. Рулоны получались перекошенные. — Покажи.

— Что? — спросила она и поднялась на ноги.

— Спальню.

Помедлив, Эйра вытащила из шкафа холст и постелила на пол. На окнах узор, сверкающий как изморозь на солнце. Золотистая мебель. На огромной кровати пурпурное покрывало. На стенах белые игольчатые астры.

— Цветы живые? — поинтересовался Адэр.

— Да.

— А теперь я спрошу о Галисии.

— Спрашивайте, — промолвила Эйра равнодушным тоном и стала скручивать картину.

— У неё такая же спальня?

— Нет.

Облокотившись на колени, Адэр сцепил пальцы:

— Почему Иштар тянул с женитьбой?

— Потому что Галисия рисовала воспоминания. Воспоминания надо хранить в голове, их никто не должен видеть.

— Их увидел Иштар.

Не эти ли воспоминания привезла Эйра из Ракшады и вручила ему при первой встрече? Решила, что ему дорога память о Галисии. Он разорвал рисунки без сожаления, и теперь мог только представить, что творилось в душе Эйры при виде интимных сцен, и что чувствовал Иштар, рассматривая бывшего любовника будущей супруги.

— Она запуталась, — сказала Эйра, собирая рулоны.

— Я ревную тебя к цветам на стенах. Глупо, да?

Улыбнувшись, Эйра направилась к шкафу.

Распахнув двери кабинета, на порог ступил Крикс:

— Малика, твой Луга… — Заметив Адэра, встал по стойке «смирно». — Ваше Величество! Простите. Гюста нет на месте…

— Ты всегда входишь без стука?

— Первый раз. Честное слово.

— Что он натворил? — спросила Эйра, складывая полотна в шкаф.

Крикс попятился:

— Я зайду позже.

— Говори, — приказал Адэр.

Крикс покосился на Эйру и, закрыв двери, устремил взгляд на Адэра:

— Луга пришёл ко мне с повинной.

— Наконец-то решился, — промолвила Эйра и уселась в кресло.

Лицо Крикса вытянулось.

— Ты знала, что он дезертир?

— Конечно.

— И знала, что он убийца?

— Знала.

— Кто? Луга? — переспросил Адэр, не веря своим ушам. И этому человеку он доверил охрану Эйры?

— Луга, — подтвердил Крикс. — Он служил в княжестве Тария, в карательном отряде. Подавлял мятежи, убирал неугодных князю людей. Когда ему приказали истребить целую семью, он сбежал в Порубежье. Но это вилами писано. Не знаю, чему верить и как проверить.

Адэр откинулся на спинку дивана. После наводнения пятьсот граждан Тарии не пожелали вернуться на родину. Однозначно, в княжестве творятся нечистые дела. Людей надо снова допросить. Суд над Лугой сделать открытым, чтобы привлечь внимание «Мира без насилия». Раздуть международный скандал. Призвать князя к ответу и вернуть княжество в состав Грасс-дэ-мора.